Рут Ренделл - Эксгумация юности
Она сидела, гладила Спота и потягивала джин, когда ее телефон заиграл поставленную на звонок песню Джонни Кэша «Не перехожу черту». Хелен подумала, что это могла быть Морин, хотя было еще слишком рано. Звонок оказался не от сводной сестры, это была женщина из бридж-клуба, которая Жила в квартире на Трэпс-хилл.
— Не верю в это, — сказала Хелен.
— Но это правда. Они разошлись. Алан оставил ее. Не знаю вот только ради кого. В его-то возрасте! Ему, должно быть, семьдесят пять. Но не все люди стареют, как положено, не так ли? Если я выведаю что-нибудь новенькое, то обязательно сообщу.
Стэнли, держа в руках очень маленький бокал вина (потому что он был за рулем), спросил:
— В чем там дело?
Хелен тут же рассказала ему.
— Алан Норрис? — удивился Стэнли. — Нет, не может быть. Они же с Розмари — идеальная пара! Нет, должно быть, она что-то перепутала и речь идет о ком-то другом.
— Ну, Сьюзен, как мне кажется, знает, что говорит. Давай подождем новостей от Морин. Она наверняка знает больше.
Стэнли хмыкнул. Трудно было сказать, что она имела в виду — больше о Норрисах или о Джордже.
Благодаря расторопности Элен Джорджу Бэчелору смогли вовремя оказать помощь. Тромболитические препараты, по словам врача, оказали нужное действие. Несмотря на то что ему хотелось полежать в постели, медсестры заставляли его вставать. Он ходил по палате, держась за руку Морин, и, как ни странно, настроение у него улучшилось. Морин же была расстроена.
Стэнли, который назвал Норрисов идеальной парой, мог теперь применить это определение к ней с Джорджем.
— Я вдруг осознала, что папа может умереть, — сказала Морин своей дочери. — Смешно, но раньше я ведь никогда не задумывалась об этом…
— Мы все когда-нибудь умрем, мам.
— Да, но не скоро. А у него может случиться еще один приступ, причем когда угодно, даже завтра. Вот что меня мучает.
— Постарайся не думать об этом. Вот, например, эти твои друзья, которые разошлись… В их-то возрасте! Ты же не беспокоишься за них, не думаешь, что они умрут?
Нет, Морин не интересовали Норрисы. Ее не интересовал никто, кроме нее и Джорджа. Как ужасно, подумала она, осознать, как сильно ты любишь человека, когда можешь потерять его. Сейчас Джордж дома и весьма озабочен своим здоровьем. Он отправил Морин купить тонометр, чтобы самому измерять давление несколько раз в день. Несмотря на предупреждение врача, он перебрал с аспирином, который должен был разжижать его кровь.
Помимо краткого визита в аптеку Морин никуда не выходила. Она боялась, что, если она оставит его даже ненадолго, с ним может случиться еще один инсульт. Ночью она почти не спала, боясь, что, если уснет, может, проснувшись, обнаружить его мертвым.
Его навещали родственники: Стэнли и Хелен, конечно, даже Норман приехал из Франции, захватив с собой Элиан. Морин была недовольна. Единственное, что ей хотелось, это побыть дома с Джорджем. Выходить на улицу не было необходимости, продукты доставляли им на дом. Хелен принесла шоколад и бутылку хереса, хотя Морин не позволяла Джорджу алкоголь. Уж слишком она за него волновалась.
Днем она должна была отвезти Клару Мосс на МРТ, но так и не смогла. Морин немного беспокоилась, что давно ее не видела, но у Клары, как ни странно, не было телефона. Морин слышала, что соседка Клары ходит для нее за покупками, так что с ней, должно быть, все в порядке. Однако, переживая за нее, Морин попросила Хелен постучаться к Кларе, чтобы проверить, все ли в порядке.
— Я не могу этого сделать, — сказала Хелен. — Я ее не знаю, это неудобно. Мне будет неловко, да и ей тоже.
Морин сказала, что теперь, как ей кажется, она никогда больше не выйдет из дома, потому что слишком боится за Джорджа.
— Но он же не будет торчать дома всю жизнь, — сказал Норман. — Он захочет выйти, и ты будешь рядом.
Когда она сказала Джорджу, что никто так и не навестил Клару Мосс, тот расстроился — причем, по ее мнению, даже больше, чем нужно.
— Она способна передвигаться самостоятельно, Джордж. Она же не прикована к постели. Она еще полна сил.
— Я могу вызвать такси и поехать на Форест-ро-уд. Водитель поможет мне подняться, и я там посижу. Все будет в порядке.
— Нет, Джордж, ни в коем случае. Ты просто угробишь себя. Я спрячу телефон.
Джордж согласился. Сказал, что не поедет, но попросил принести ему две телефонные книжки: одну для Северо-Западного Лондона и одну местную. Он должен был отыскать кого-нибудь, кто сможет отвезти Клару в больницу на МРТ.
Глава четырнадцатая
Алан не ожидал такого огромного ажиотажа. Наверное, потому что сам слишком мало задумывался о том, что произойдет после того, как он выйдет из квартиры на Трэпс-хилл и переедет сюда, на Гамильтон, к Дафни. Что все будет прекрасно в обществе Дафни, которую он знал. И все было прекрасно. Восторг Алана вызывало не только то, что они занимались любовью, даже не столько это, сколько возможность гулять вместе по улицам, держась за руки, резервировать столик в ресторане на свои имена, ездить в машине Дафни и вместе возвращаться домой, подниматься по ступенькам, открывать дверь и вместе входить в дом.
Но неприятности начались в первое же утро. Когда он приехал около полуночи на такси, вошел в дом, то сразу удивился, что дверь не заперта. Наверное, Дафни уже подумала об этом, когда давала ему ключи. Алан поднялся наверх и увидел, что она уже спит. Встав на колени перед кроватью, он целовал ее, пока она не проснулась и тоже не обняла его.
Утром в восемь зазвонил городской телефон. Откуда Джудит узнала этот номер?!
— От Майкла Уинвуда, — ответила Джудит. — Я сама решила справиться у него. Умная у тебя дочь, правда? Он понятия не имел, что происходит. Кажется, он подумал, что я устраиваю что-нибудь вроде встречи старых друзей.
— Что тебе нужно, Джуди?
— Чтобы ты вернулся, конечно. Вернись домой, и мама простит тебя, она все забудет. Ты совершил чудовищный поступок, но она ведь так хочет, чтобы ты вернулся… Боже мой, папа, она в ужасном состоянии, я ее такой никогда не видела! Она до сих пор не может поверить, говорит, что все кажется ей кошмарным сном.
— Многие мужчины уходили и уходят от своих жен. Здесь нет ничего необычного.
— Это все, что ты можешь сказать?
— Нет, Джуди, не все. Я могу произнести еще много разных великолепных фраз. Но я не стану это делать.
— Оуэн в диком бешенстве. Он говорит, что у тебя, наверное, болезнь Альцгеймера. Что тебя можно заставить вернуться.
Алану захотелось рассмеяться, но он не стал:
— Болезнь Альцгеймера известна не так уж давно. Интересно, на что раньше списывали проступки стариков? Наверное, на маразм, что, впрочем, одно и то же. Что касается Оуэна, то ему ли говорить?! Он ведь сам ушел от первой жены. Да, ты скажешь, что в то время он еще был молод. Знаю, знаю. Все, пока, Джуди.
Потом позвонила Фенелла. Алан сказал, чтобы не совала нос не в свое дело и чтобы занималась своими проблемами. Он никогда не разговаривал с внучкой в таком тоне, и ему это даже понравилось.
Прошел второй день. С Розмари все было по-другому, и он вынужден был разговаривать с ней столько, сколько ей хотелось. Да, он поступил с ней нехорошо, и он это понимал. Не оправдывая себя и не желая оправдываться перед кем бы то ни было, он — пусть и довольно странным образом — стал свободным. Ее голос в телефонной трубке оказался так не похож на тот, к которому он давно привык…
— Что я тебе сделала? Я хочу знать, что я сделала? Если я совершила что-нибудь ужасное, то так и скажи. Я думала, что была тебе хорошей женой. Мы отметили золотую свадьбу, Алан, а ты бросил меня, и я не могу взять в толк почему.
Он не знал, что ответить, кроме того, что дело было не в ней, а в нем. Это его вина, не ее. Но дело было, конечно, не в чьей-либо вине. Просто они были разными людьми. Все пятьдесят лет. Оба знали это, не признаваясь друг другу и даже самим себе. Они прожили вместе столько лет, потому что, когда они были молодыми, браки расторгались только из-за измены или насилия.
Алан дал ей выговориться. Он слушал, потому что был вынужден слушать. Когда Розмари выговорилась или, может быть, просто устала, он мягко попрощался с ней и повесил трубку.
Дафни никогда не комментировала эти звонки и не спрашивала про них, но после трех таких дней, в течение которых позвонили Фрея и ее новый муж, его пасынок Морис, кузина, с которой он не общался уже много лет, и пара соседей, — она купила ему новый мобильник.
— Никто не может дозвониться до меня, — сказала она. — Ты такой популярный.
Одним из тех, кто пытался дозвонился до Дафни, был Майкл Уинвуд. Он ничего не знал о разрыве Норрисов и хотел поговорить с Дафни. Как с психологом. Она была единственной из всех, кого он знал, кто мог спокойно выслушать его рассказы об отце, о приюте, где тот сейчас находился, и о потере Зоу, заменившей ему мать…
