Крейг Расселл - Мастер карнавала
Бусленко сделал паузу, давая присутствующим возможность осознать услышанное. Но тех было трудно чем-то шокировать. Бусленко снова кликнул мышкой и показал следующую фотографию.
— А теперь познакомьтесь с Валерием Молоковым, русским. Сорок семь лет. Бывший милицейский. Бывший омоновец. Превратил людей, за которыми охотился, в своих деловых партнеров. Одно время считался самым успешным оперативником, поскольку устранил немало руководителей преступного мира России. Однако, как выяснилось позже, он просто убирал своих конкурентов или выполнял заказы на убийство, полученные от сотрудничавших с ним криминальных заправил. И вскоре ни для кого не стало секретом, что если кого-то надо убрать чисто, то лучше Молокова не найти. Так как он был омоновец, его задействовали в боевых операциях в Чечне. Молокову же при этом удалось установить тесные связи с чеченской преступной группировкой. В России он объявлен в розыск за контрабанду, торговлю наркотиками, семь убийств, восемь покушений на убийство, изнасилование и незаконные аресты.
— А правила движения он, случайно, не нарушал? — поинтересовался Стоян и ухмыльнулся, вызвав у всех, включая Бусленко, дружный смех. Небольшая разрядка перед схваткой с таким противником была только на пользу.
— Молоков — единственный представитель высшего эшелона синдиката Витренко, которого нам удалось выявить. У него есть своя структура, что является единственным слабым местом группировки, поскольку вопросам безопасности там не уделяется должное внимание. По сути, союз Витренко с Молоковым был скороспелым браком по расчету… Витренко сделал Молокову предложение, от которого тот просто не мог отказаться. Их интересы пересеклись, и Витренко, перехватив несколько поставок Молокова, сжег один из его контейнеровозов.
— И что там был за груз? — спросила Ольга Сарапенко.
— Живой товар.
— Вот черт! — воскликнул Белоцерковский. — Так это был Витренко? Та трагедия на польской границе?
— Я думала, что это несчастный случай, — заметила Ольга.
— Именно такую версию и озвучили средствам массовой информации, — ответил Бусленко. — Случись это через несколько километров от КПП, расследованием занялась бы польская полиция, и тогда бы все выплыло наружу. Дело замяли специально, чтобы дать нам время выследить Витренко.
— И Молоков сделал правильные выводы? — спросил Белоцерковский.
— Хоть и против своей воли, но он был вынужден уступить Витренко роль вожака, однако остался во главе бизнеса по нелегальной переправке людей за границу. Правда, теперь у него нет никаких соперников. Он работает на Витренко, а каждого появляющегося конкурента тот просто устраняет.
— Тогда почему эта операция не санкционирована? — спросил Стоян. — Украинские преступники, украинская полиция и органы безопасности, украинские жертвы.
— Она не санкционирована по двум причинам. Во-первых, наша задача не захватить Витренко, а ликвидировать. Мы не должны привозить его для суда. А вторая причина в том, что, как я уже говорил, нам предстоит действовать за пределами Украины.
— А конкретнее? — спросила Ольга.
— Конкретнее — в Федеративной Республике Германии.
Это сообщение вызвало бурную реакцию.
— Германии? — переспросил Белоцерковский. — Я никогда не был в Германии. А вот дед был. В сорок четвертом… с Красной армией. Не исключаю, что у меня там есть сводные братья и сестры.
Новый взрыв смеха разрядил обстановку.
Бусленко рассказал, что удалось узнать о Витренко и деятельности его организации. Он сообщил, что, по имеющимся сведениям, она базируется в Кёльне, но продолжает контролировать преступный мир Гамбурга. Размах деятельности был поистине впечатляющим: от угона машин статусных марок и вымогательства до электронного мошенничества. Завершая брифинг, Бусленко продемонстрировал две карты Кёльна: на одной были отмечены места, где им надлежало базироваться, а на другой — заведения, контролируемые синдикатом Витренко. Потом он раздал папки с материалами, конкретизирующими цели и обязанности каждого члена группы.
— Кстати, Витренко не задумываясь убьет вас, чтобы заполучить известную вам теперь информацию. Ему чрезвычайно важно знать, какими сведениями мы располагаем вследствие утечки информации со стороны людей Молокова и из других источников. Ему везде и во всем чудится предательство.
— Здесь все, что нам о нем известно? — поинтересовалась Ольга Сарапенко. Она сидела у окна, что делало особенно заметной удивительную голубизну ее глаз. Когда Саша предложил включить ее в состав группы, Бусленко с ним согласился, имея в виду ее деловые качества, но теперь поймал себя на том, что ее красота мешает ему сосредоточиться.
— Это все, чем нас снабдили, — нарочито резко ответил он. — У немцев информации, судя по всему, намного больше, но они не хотят ею делиться. Как и большинство иностранцев, они считают что слова «украинец» и «взяточник» означают одно и то же. Они боятся утечки информации.
— Их можно понять, — сказала Ольга. — Мы бы схватили Витренко еще в Киеве, если бы не предательство Петра Самолюка.
Бусленко кивнул в знак согласия, но в душе до сих пор не верил, что офицер спецназа мог предать их за деньги.
— Прежде чем мы закончим с этим вопросом, — сказал он, — сообщу вам еще кое-что о двух темных лошадках, задействованных в этой игре. Вряд ли мы с ними пересечемся, но знать о них вы должны. — Он кликнул клавишей на мышке. — Это обер-комиссар уголовной полиции Гамбурга Мария Клее… а это… — он снова кликнул клавишей, — ее начальник — комиссар Йен Фабель, возглавляющий местный убойный отдел. Этим двоим удалось подобраться к Витренко ближе всех, но очень дорогой ценой. Чтобы выиграть время и воспрепятствовать Фабелю в продолжении расследования, Витренко нанес Клее почти смертельный удар ножом, и полицейские были вынуждены задержаться, чтобы оказать ей помощь. При этом Витренко убил двоих из них.
— Так продолжают ли они по-прежнему ловить Витренко? — спросила Ольга Сарапенко.
— Цена, которую платят люди за то, что подобрались слишком близко к Витренко, очень высока, — ответил Бусленко, закрывая крышку ноутбука. — Йен Фабель подал в отставку, а у Марии Клее после этого возникли проблемы с головой.
8
Придя на кухню, Бенни Шольц на мгновение задумался, затем окунул ложку в большую кастрюлю, стоящую на плите. Хотя ее уже выключили, но гороховый суп еще не остыл. Другие кастрюли валялись опрокинутыми, а их содержимое расплескалось по стене, смешавшись с пятнами крови. Шольц попробовал суп.
— Вы специально хотите испортить картину преступления, старший обер-комиссар? — недовольно нахмурилась привлекательная молодая женщина в форме судмедэксперта, стоявшая на коленях посередине кухни.
— Я уже не раз говорил вам, фрау Шиллинг, — озорно ухмыльнулся Шольц, — что если потребуется выявить мой образец ДНК в найденных следах, то я готов предоставить его в любое время и в любом виде. Но прежде мы должны вместе поужинать. Это место подойдет?
— У меня такое чувство, что сегодня мы уже вряд ли найдем что-нибудь, — холодно заметила судмедэксперт, снова наклоняясь над клочьями мышечной ткани на полу. — И я попросила бы вас ничего больше не трогать.
На кухне трудились еще три эксперта и два детектива из отдела Шольца. Это были молодой комиссар уголовной полиции Крис и Тансу — немка турецкого происхождения. Они нерешительно переминались с ноги на ногу, задержавшись в коридоре, ведущем из кухни в главный зал ресторана. Обоим было явно нехорошо, особенно Крису. Шольц еще раз оглядел кухню. Повсюду следы насилия, опрокинутые кастрюли, кровь, размазанная по двери, лужи крови на полу. А в центре всего этого — груда останков, обследуемая Симоной Шиллинг. Именно их вид и вызывал у Криса Файлке приступ тошноты.
— Что здесь произошло? — спросил Шольц.
— Украинец, — не сразу ответил Крис. — Работал на кухне. Скорее всего нелегал. Кроме него тогда здесь были еще трое: два украинца и сомалиец. Украинцы перепуганы до смерти и… молчат. А сомалиец рассказал, что ворвались трое в масках и стали кричать на свою будущую жертву. Но не на немецком — скорее всего на украинском. Один из людей в масках взял тесак для рубки мяса… — При этих словах и без того бледный как мел молодой детектив побледнел еще больше. — Ну… и он с ним сделал все это.
Шольц двинулся было к останкам, но его остановил сердитый взгляд Симоны Шиллинг.
— Полагаю, что еще слишком рано спрашивать о причине смерти? — ухмыльнулся Шольц.
В кровавом месиве на полу было трудно что-то разобрать. Половина лица была разбита ударом тесака, разрубившего кожу, мышцы, сухожилия и кость. Из разреза на руке под коротким рукавом футболки торчал истекающий кровью кусок мяса. Острое лезвие ножа оставило не менее дюжины удивительно ровных ран.
