Шамиль Идиатуллин - Варшавский договор
Не бывает у нас пришельцев.
А в Чулманске, оказывается, бывают. И перед нами, товарищи, стоит боевая задача выяснить, откуда они пришли и как их проводить обратно. Так, чтобы больше не приходили.
И задача, и сам выход на сцену новой силы стали очевидными не сразу. Хотя Костика Валерий как раз сразу хватился. Даже до того, как возникла необходимость хвататься. И за телефон, и за ствол. Тревога непонятного происхождения вылупилась где-то за левым виском и болталась там, отвлекая и раздражая.
Договаривались, что Костик отчитывается дважды в сутки. Тревога всплыла вечером, когда Костик доложился, что идет на работу. Холодно будет, спросил Валерий. Не исключено, легко ответил Костик, и тут же продемонстрировал, что его хваленая эмпатия, на которой, собственно, и держалась костикова карьера, штатно срабатывает и при телефонном общении. Не беспокойтесь, босс, пожалуйста, сказал он, сам не замерзну. Тут тепло, я одет и это, руками буду размахивать. Да и некому тут морозить, ей-богу. А наш звонарь, уточнил Валерий, хотя спросить хотел совсем не об этом, а о чем, и сам толком не понимал. А наш звонарь упылил – и не видно. Вы уж его сами там поищите, пожалуйста. Валерий хотел было уточнить, где и как искать, но вовремя спохватился и попрощался, удержавшись даже от пожеланий. Не полагалось им пожеланий. Примета плохая.
Валерий честно пытался понять, почему беспокоится. Причины не было. Было ощущение как в кинотеатре после кино, когда свет уже зажегся, ты встаешь и под титры вместе со всеми семенишь из зала, и на самом выходе обнаруживаешь, что титры уступили место эпилогу, который выворачивает наизнанку всю концовку фильма – а тебя уже из зала вытолкнули, и вернуться нельзя. Звонок следака из Чулманска был нелепым прицепчиком к проходной, косячной, но завершенной довольно изящно операции. Ею можно было гордиться – пусть даже не хвастаясь. Хотелось бы гордиться и дальше. Но место гордости слишком уверенно заняла дурная маета.
Валерий с трудом сдержался вечером и ночью – но сдержался, не позвонил. Отвлекать нельзя, дергать некрасиво. Костик сам позвонит в назначенное время.
Костик сам не позвонил. Ни в назначенное, ни в резервное время – в 9.09. Такое случалось и, что важнее, было предусмотрено регламентом, но к половине десятого Валерий все равно собрался поднять режим «звездочки» на оранжевый уровень. И тут Костик позвонил. Вернее, все-таки не Костик. С его телефона.
– Ну что там? – спросил Валерий, не дав трубке пропеть вторую трель.
– Давай следующего, – ответил незнакомый голос со спокойной усмешкой.
– Что? – не понял Валерий, с трудом перестраиваясь, оскалился и жестко предложил: – Представься.
В трубке молчали.
– Дружок, ты представляешь, кому звонишь? – поинтересовался Валерий, разом успокоившись и тыкая кнопку общей тревоги на резервном телефоне.
Собеседник хмыкнул и отрубился.
Валерий, держа трубку на весу, вызвонил с другого аппарата технарей и велел засечь точку, из которой происходил звонок, а затем не слезать с пассивного сигнала. Собеседник дерзкий, а такие часто простыми бывают. Попробуем узнать, где именно он бывает простым, да хоть сложным, и где останавливается.
Технари попросили двадцать минут, Валерий дал десять и откинулся на спинку кресла. Десятиминутную готовность подразумевала и общая тревога. Было немного времени, чтобы прикинуть вводную и первые конкретные шаги. А также вздохнуть с облегчением, пока никто не видит.
Понятно было, что с Костей все плохо, и с Чулманском в целом – тоже. Зато наступила ясность: тревога была обоснованной, зря к ней не прислушался, а теперь вот буду слушать в оба уха, и отыграем, что возможно. По Чулманску, в смысле. По Костику-то, похоже, отыгрывать нечего.
«Звездочка» откликнулась в штатные пять минут. Славе с Мишей Валерий назначил встречу для целеуказаний в соседнем «Джимми» через час. Эдик не поспевал – он все-таки застрял под Владимиром, теперь спешно сворачивал программу, но при самых попутных вписывался к полднику. Вот ты и попал, сказал ему Валерий. Поездом поедешь. В офис заедь, чемоданчик забери, я подготовлю.
Возить чемоданчик самолетом не следовало, а переть в Чулманск без него не стоило – тем более при нынешних мутных видах. Костик вот пустой полетел – и где теперь Костик. Правда, зная Костика, Валерий совсем истово в чистоту его намерений и багажа не верил, но это дело прошлое. А наше дело настоящее и правое. Вот и займем наши правые.
Пока ребята не подтянулись, Валерий успел сделать несколько звонков, которые ничего не прояснили, но запустили механизм предельного поиска Костика и связанных с ним обстоятельств и сил. Техников он выслушал по дороге в «Джимми».
Славка уже ждал и даже жрал – какой-то сложносочиненный салат угрожающего вида. У самого Славки вид был тоже угрожающим, но это, Валерий знал, от голода. Накидается – подобреет. Миша прибыл за полминуты до назначенного срока. Одет он был не по погоде тонко и ярко. По-рабочему. Не из дома выдернулся.
Пока не сделали заказ – Славка могучий, Миша символический, Валерий средневзвешенный, – говорили о погоде, как и положено свежевстретившимся москвичам. Продолжение попало в тон.
– Костика, короче, зафрозили, – сказал Валерий и внимательно осмотрел публику.
Славка явно хотел переспросить, но, наученный однажды, заворочался, увлеченно сжевал последний прилипший к вилке лепесток и запил морковным фрешем. Миша внимал. Валерий пояснил:
– Зафрозили, по ходу, напрочь.
Миша продолжал внимать. Слава аккуратно положил вилку и, глотнув, спросил:
– Подробности есть?
Валерий кивнул. Ребята все-таки учились. Когда в Ростове случайные армяне зафрозили Пашу – по-глупому, – Славка, который с Пашей всегда собачился и пару раз пытался подраться, устроил натуральную истерику, а потом чуть не сорвал акцию возмездия намерением присылать очередному армянину отрезанный фрагмент предыдущего армянина или толкнуть перед согнанными в сарайчик хачами прощальную речь с объяснением, за что именно им предстоит гореть заживо. Валерий тогда чуть не вальнул Славку на месте, чисто из принципа и закаливания стальной дисциплины ради. Ибо какая разница, что именно говорить трупам.
Разница, оказывается, была – один из хачей умудрился выжить, вернее, пожить, и даже чуть дольше, чем обычно позволяет жить человеку сгорание девяноста процентов кожи. Гортань у него тоже сгорела, но хач сумел, тем не менее, вышептаться следакам. И большое спасибо Валере, а не Славке, что после этого следаки вспахали весь тихий Дон в поисках русских националистов, очищающих священную землю от кавказской саранчи, а вовсе не заезжих мстителей за несдержанного командированного. Совсем нерусского командированного, кстати – папа у Паши был ассириец, а мама, по иронии судьбы, – армянка.
– Без подробностей пока. Официально и данных никаких нет, ни в сводке, нигде. Но Костик на связь дублем не вышел, а с его трубы мне дерзкий один позвонил, – объяснил Валерий и вкратце пересказал таймлайнинг Кости, примечательные моменты разговора и данные техников – вернее, почти полное отсутствие данных. Сигнал Костиного телефона погас в 9.32 – сразу после звонка Валерию – но последняя засечка указывала на Чулманск. Его пределов тот, кто забрал аппарат у Костика, еще не покинул. Ну и Костик тоже. Помимо логики это подтверждалось сигналом маячка.
Будь на месте Костика Славка, большой любитель действовать вне контроля и ходить на операции без обязательной сбруи, Валерий мог бы в последнем выводе и усомниться. Но Костик был дисциплинирован и вменяем. Нет оснований сомневаться, что маячок сигналит из его каблука, который ненужно украшает стылую ногу Костика, а не грустит в тумбочке съемной квартиры. Конечно, ничто не мешало каблуку грустить в тумбочке вместе с Костиком, но это уже детали, на которые Валера отвлекаться не собирался и подчиненным не позволял.
– А есть идеи, кто? – спросил Миша, дождавшись, пока официант разгрузится, осведомится о дополнительных желаниях компании и с достоинством удалится.
– Ну какие идеи, если ничего не знаем пока.
– Инновачечная, – уверенно сказал Славка, а Миша кивнул.
– Не торопимся, – предупредил Валерий, углубляясь в стручки фасоли.
Парни словили интонацию, переглянулись, а Славка с легким звоном уронил вилку с ножом в тарелку – уже опустевшую, кстати. Шарят все-таки.
Валерий наколол на вилку стручок поизящней, неторопливо закинул его в рот и прожевал, как бы не глядя на народ. Народ безмолвствовал. Из последних сил. Это хорошо.
Валерий глотнул водички и все-таки объяснил:
– Ну да, звонил уже.
Сделал паузу. Ребята не повелись. Кремни. Валерий продолжил:
– Не, говорят, не мы, говорят, какой Чулманск, говорят, первый раз слышим, говорят.
