Барбара Абель - Невинность палачей
Столовая обустроена в просторной комнате, но интерьер лишен всякой индивидуальности, акустика – слишком сильная, так что каждый звук отдается эхом, освещение – неоновое. Порядка тридцати стариков и старух сидят за круглыми большими столами, перед каждым – горячий напиток (кофе или чай на выбор) и тарелочка с куском яблочного тарта. В углу, у самого потолка, работает телевизор, но без звука, и никто на него не смотрит. Обстановка в комнате гнетущая: несколько фигур застыли, как манекены в витрине, еще несколько – качаются взад-вперед, а некоторые еще едят, уткнувшись носами в тарелку, и движения у них при этом судорожные. И над всем этим – неясный гул из голосов, стонов и шепота, время от времени нарушаемый странными возгласами…
У Алин сжимается сердце, пока она ищет глазами отца. Находит, пробирается между столами и обнимает его за плечи, сообщая тем самым о своем приходе.
– Папа, здравствуй! – шепчет она ему на ухо.
Старик поднимает на нее удивленный взгляд. И всматривается несколько долгих, слишком долгих секунд, прежде чем выразить свою радость:
– Эжени! Как хорошо, что ты пришла!
– Нет, папа, я не Эжени. Я твоя дочка.
– Моя дочка? У меня нет дочки…
– Не будем сейчас об этом. Хочешь на прогулку?
– Нет, спасибо. Мне и тут хорошо.
Алин прикусывает нижнюю губу. Смотрит на наручные часы. Понимает, что нужно сдерживаться, чтобы не растревожить старика.
– Папа, там, в машине, Тео, и он тебя ждет! – продолжает она настойчиво. – Он очень хочет с тобой повидаться!
– Так пусть придет сюда. Тарт сегодня отличный!
Расстроенная Алин готовит новый довод, когда отец вдруг хмурит брови:
– Кстати, а Тео – это кто?
– Мой сын, папа! И твой внук.
– У меня что, и внук есть? Так это же замечательно!
На этот раз Алин жестом выражает свое нетерпение: просовывает руку ему под мышки и заставляет встать.
– Вам обязательно нужно увидеться! Идем!
Старик бормочет что-то под нос, но позволяет себя поднять. Алин вздыхает с облегчением и ведет его к выходу. Возле администраторской стойки она кивает рецепционистке:
– Через час мы вернемся!
– Хорошо, мадам Верду! Франсис, приятной вам прогулки!
Не замедляя шага, Алин подходит к двери, ведущей в маленький холл. Там ей приходится подождать, пока рецепционистка наберет код. Только после этого она тянет входную дверь на себя. Мгновение – и они с отцом выходят из пансионата.
– Нам сюда! – говорит она старику, подводя его к машине.
Открывает заднюю дверцу, чтобы убедиться, что все в порядке. Ни Жермен, ни Тео даже не шевельнулись.
– Подвиньтесь-ка! – приказывает она старухе, намереваясь усадить на заднее сиденье еще одного пассажира.
– Вы что, все семейство решили собрать?
Алин не спешит с ответом. Она помогает отцу устроиться на сиденье, сама защелкивает на нем ремень безопасности, как это обычно проделывают с маленькими детьми. Тео поворачивается, встречается с дедом глазами и машет рукой.
– Привет! – сдавленным голосом произносит он.
Они не виделись уже много месяцев. Слишком интересная у него жизнь, чтобы тратить несколько драгоценных часов на старика, у которого к тому же память как решето. А ведь было время, когда дед называл его «карликом» и считал невежей, потому что в свои восемь Тео не имел представления, кто такие Виктор Гюго, Эдмон Ростан и Уильям Шекспир. А когда Тео исполнилось десять, научил его плутовать в покер несколькими разными способами. Научил его плавать, безжалостно столкнув в большой бассейн – без надувного круга, без предупреждения… Позволял ему допивать остатки спиртного из бокалов, пока никто не видит. Брал с собой на скачки – с условием, что Тео не расскажет матери… Мог запросто дать сотню евро, но систематически забывал купить внуку подарок на день рождения и Рождество…
Но от этого деда – не совсем обычного, неформатного – мало что осталось.
Именно так: дед, вышедший из употребления.
Он переменился и внешне. Когда-то солидный и крепкий, он умел произвести впечатление, и в его исполнении все обретало ясность и смысл – слова, жесты, намерения. Он умел вдохновлять и увлекать за собой. Энергичное тело, возвышенный ум… Но сегодня Тео видит перед собой обычного старика, если и не тщедушного, то, по меньшей мере, выцветшего, как бы увядшего, печальным образом поблекшего. Черты лица – в упадке. Организм – поле под пáром. Душа обросла жирком. Жалкая тень того, кем он когда-то был.
Тео отводит глаза. Сердце у него сжимается, наполняется неясными страхами, в горле царапается дурнота, в душу, как шильца, впиваются угрызения совести. Непоправимое влияние времени воспринимается им как боль, а ведь еще сегодня утром казалось, что жизнь расстилается перед ним насколько хватает глаз…
Боль при виде увядания другого, горечь осознания, что ничто не вечно.
Хотя мальчик с ним и поздоровался, Франсис Вилер, похоже, его даже не заметил. Все внимание старика обращено к Жермен Дэтти, которую он с любопытством разглядывает. Сварливая мадам притворяется, что ничего не замечает. Поджав губы, она смотрит прямо перед собой – надменная, готовая вот-вот вспыхнуть.
– Надо же! Здесь дама! – восклицает Франсис, не сводя со старухи глаз.
– Папа! – устало одергивает его Алин.
Она управилась с ремнем безопасности, и теперь закрывает дверцу, чтобы обойти машину и сесть на водительское кресло.
Но Франсиса не так-то легко смутить. С галантной улыбкой на устах он протягивает Жермен руку и представляется:
– Франсис!
Старуха и бровью не ведет. Она смотрит в одну точку, изображая полнейшее безразличие.
Алин заводит двигатель, и скоро пансионат скрывается из виду.
Франсис не опускает руки́, и через некоторое время Жермен бросает в его сторону раздраженный взгляд.
– Опусти, а то устанет! – бурчит она, принимая неприступный вид: подбородок вздернут, взгляд блуждает в голубой дали.
Но и старик не сдается. Он так и сидит, держа руку на весу, ладонью к ней. Он ждет. Ему некуда спешить.
– У него не все дома, да? – громко интересуется Жермен, на этот раз с явной досадой в голосе. Свой вопрос она обращает к Алин.
– Пожмите ему руку, неужели так трудно? – нервно откликается та, бросая на старуху молниеносный взгляд в зеркало заднего вида.
Старая гарпия воздевает очи к небу, но в конце концов протягивает старику холодную влажную ладошку.
– Жермен! – бормочет она неохотно.
Франсис хватает ее руку и с благоговением подносит к губам.
– Жермен! – повторяет он нараспев. – Прелестное имя!
Глаза его подергиваются поволокой.
– Мадемуазель, я очарован!
Лейтенант Небель
Жильбер Делкруа, управляющий мини-маркетом, вскорости прибывает на место происшествия. Он осознает масштаб трагедии, узнаéт, что его сотрудник ранен, предоставляет свой кабинет и записи камеры видеонаблюдения в распоряжение полиции и, разумеется, ставит крест на сегодняшнем семейном празднике.
Судебная машина запущена. Софи Шене и Тома Пессен по отдельности подвергаются допросу, и их свидетельства полностью подтверждают друг друга. Они подкреплены также и первыми выводами медэксперта. Причины смерти трех человек, чьи трупы обнаружены в магазине, таковы, какими их представляют потерпевшие, а именно: инфаркт в случае домашней помощницы, выстрел в спину – у налетчика и асфиксия – у молодой матери.
Лейтенант Небель выслушал свидетелей, и теперь ситуация представляется ему более понятной. Просмотр записей камеры наблюдения помогает уточнить роли, сыгранные всеми участниками драмы, – роли жертвы, палача или же и того и другого. Небель тут же запускает механизмы идентификации всех задействованных лиц. За это время эксперты успели снять и оцифровать отпечатки пальцев, причем в первую очередь те, которые были взяты на местах, где произошли ключевые события происшествия. Отпечатки спешным образом переданы для идентификации в FAED – Автоматизированной картотеке отпечатков пальцев. Небель рассчитывает получить ответ до конца дня.
В настоящее время приоритетом властей является розыск беглецов – матери и юного убийцы, и, соответственно, пожилой дамы, которая остается заложницей. Черно-белая видеозапись, пусть и плохого качества, не оставляет сомнений в том, как разворачивались события. Отчетливо видно, как подросток хватает пистолет, пока налетчик развязывает одну из женщин, – по показаниям свидетелей, мать этого юноши. Он наставляет пистолет на грабителя, и тот спешит подчиниться. С этого момента налетчик не представляет ни для кого опасности. Но юноша все еще угрожает ему оружием.
Звука нет, поэтому лейтенант Небель может только догадываться о намерениях того или иного участника этой сцены. Итак, заложники остаются связанными, налетчик под контролем, а женщина, которую освободили, делает грузной пожилой женщине специальный массаж – вероятно, в надежде, что сердце удастся запустить. Потом, по неизвестной еще причине, подросток наставляет пистолет на заложницу. Небель задается вопросом почему. Допускает на мгновение, что налетчик с пареньком могли быть в сговоре, но это предположение опровергается показаниями Софи Шене и Тома Пессена, а также дальнейшими событиями, зафиксированными на пленке: грабитель встает и пытается скрыться в глубине магазина, и в тот же миг подросток поворачивается и стреляет в него.
