Алексей Зубко - Сначала было весело
Внимательно осмотрев содержимое стакана, не нахожу ничего подозрительного. Обыкновенный вермишелевый суп. Судя по запаху и маслянистой пленке на поверхности – быстрого приготовления.
Мне ли язвы бояться?
Делаю глоток.
Вкуса не чувствую, но не останавливаюсь. Еще глоток. Кусочек хлеба.
Лед, сковывающий сознание, тает.
По щеке скатывается слеза.
Бульк! Разрыв в маслянистой пленке медленно затягивается.
Перехватывает горло.
От жалости к себе ноет сердце.
«Почему я? – стучит в голове. – Почему это все происходит со мной?»
Ответа нет.
9. Общественные работы
Ночь прошла как череда кошмаров, сменяющих один другой.
Провалившись в сон, оказываюсь в палатке, и пьяный Максим отчего-то с лицом карлика и кнутом вместо мужского достоинства начинает душить меня, навалившись всем телом.
Судорожным рывком проснувшись, от отчаяния грызу кулаки, чувствуя, как по пылающему телу струится холодный пот.
Спустя некоторое время приходит новый сон, тоже полный боли и страха. Нинка с плетью в качестве хвоста кусает меня и ржет нечеловеческим голосом: «Тебе место в стаде. Время получить награду, иго-го!»
Открыв глаза, с ужасом вижу разглядывающего меня сквозь решетку карлика.
Тело леденеет.
Лишь сердце с интенсивностью перфоратора пытается пробиться из груди наружу.
Зевнув, Господин Кнут уходит.
От облегчения кружится голова, но от этого навалившееся следом отчаяние во сто крат горше.
О наступлении утра оповещает карлик, проорав во все горло:
– Подъем! Солнышко встало, у меня тоже… и вам время вставать и славить Господа за день, что дан вам милостью Великой Екатерины.
Вспыхнуло в полный накал освещение, на ночь приглушенное.
Вытащив из камеры совсем еще юную девушку, лет пятнадцати, низкорослый надзиратель поднимает подол халата и звонко припечатывает ладонью по худенькой попе. Девушка взвизгивает, подпрыгнув. Господин Кнут довольно ржет и гонит пленницу на кухню, как стало понятно по их возвращению с неизменными ведром и корзиной. Воображение за это время породило не одно видение кошмарного насилия. В этот раз, слава богу, не сбывшееся.
Сразу после плотного завтрака, состоящего из запаренных в молоке овсяных хлопьев, стакана теплого чая и внушительных размеров бутерброда с сыром и колбасой, карлик отводит меня и еще одну женщину в ту часть подземелья, где проживают местные хозяева.
Сперва проходим через караульное помещение, которое я вчера не заметила. Вход в него расположен рядом с закрытыми воротами, через которые заносили-выносили Великую Екатерину, с противоположной камерам стороны. Диван, столик, пара кресел… осмотреться обстоятельнее не успеваю, выхожу в коридор. Здоровяк увязывается следом. То ли ради безопасности карлика, то ли в ожидании развлечения.
Как шли дальше, не запомнила, поскольку мозг парализовал страх. Коридоры, повороты…
Куда нас ведут? Зачем?
Заведя в жилое помещение, Господин Кнут резко остановливается.
Едва не налетев на подругу по несчастью, торможу, чувствуя, как желудок сжимается в тугой комок.
– Приберитесь тут, – велит карлик, кивнув на орудия домохозяек: веники, щетки, ведра с тряпками. Обернувшись к могучему надзирателю, говорит: – Присматривай за ними, чтобы не отлынивали.
По каменному лицу скользит намек на ухмылку.
– Конечно.
Господин Кнут топает прочь, а мы принимаемся за работу.
Некоторое время я усердно тру щеткой пятно на ковре, лишь искоса бросая взгляды на подругу по несчастью. Она вооружилась полиролью и наводит блеск на журнальный столик. Полненькая, но фигуристая. С красивыми бедрами, высокой крупной грудью и длинными ногами. Лицо миловидное, на щеках игривые ямочки, что так нравятся мужикам, губы пухлые, красивой формы. На вид женщине лет тридцать пять – тридцать шесть, но не больше сорока.
Петр Евгеньевич достал из книжного шкафа увесистый томик и погрузился в чтение.
– А ты, наверное, новенькая? – косясь на развалившегося в кресле надзирателя, интересуется пышечка. Она закончила с журнальным столиком и перебралась к серванту, заполненному чучелами рыб. Небольших, с ладонь – не больше. Несколько окуней, красноперка, целая стая плотвы, подлещик, щучка…
– Со вчерашнего дня, – шепчу в ответ. – А мы где?
– Где-то под землей. Кажется, здесь шахта раньше была. Но я в этом мало разбираюсь. Я до этого бухгалтером на курятнике работала.
– А кто они? – яростно тру жирное пятно на ковре. – Здоровяк, карлик, Екатерина?
– Не знаю. Выродки какие-то. Господин Кнут, так тот вообще зверь… ладно бы только насиловал, так он еще и изобьет до полусмерти. Здоровяк – Петр Евгеньевич, которого еще Мордоворотом за глаза зовут, этот спокойный. Не орет, не бьет… если и завалит какую, так из тех, что посговорчивее. Екатеринин сынок, этот высматривает все чего-то… непонятный он. Не видела, чтобы он кого-то трогал. Екатеринина свита вообще редко показывается, на оргиях да с поручениями Старухи – Великой Екатерины. Одно слово, Призраки. Или юродивые. Это кому как нравится.
Мордоворот потянулся, хрустя суставами, и перевернул страницу.
Петр Евгеньевич, значит, спокойный. Почти неопасный.
Зачерпнув пены, берусь за очередное пятно.
– Что за оргия?
– А какие еще оргии бывают? – скривилась пышечка. – Развлечение местного бомонда. Увидишь сама, одним словом.
– А что им от нас нужно?
– Не знаю. Издеваются, унижают… а потом человек просто исчезает, и ты его больше никогда не видишь.
– Отпускают? – дрожащим голосом спрашиваю я.
– Может, и отпускают, – горько усмехается напарница.
– А вы давно здесь?
– Нас с мужем в прошлом году на майские праздники сюда затащили.
– А…
Но озвучить нехороший вопрос я не успела.
– Может, хватит трепаться? – отложив книгу, интересуется надзиратель. – Вы здесь, чтобы работать.
Замолчав, продолжаем уборку. Я чищу ковер, а напарница полирует мебель. Может, Мордоворот и спокойный, но нарываться не стоит. Спокойные с такими глазами во сто крат ужаснее иных буйных психов будут.
Чтобы убрать между диваном и креслом, пришлось свеситься с последнего. От прилива крови к голове перед глазами заплясали кровавые зайчики.
Выпрямившись, замираю. Кровообращение должно прийти в норму быстро, и голова перестанет кружиться.
Просунув в двери голову, стоит и таращит на меня глаза Вольдемар. Тот парень, который заманил в засаду. На нем все тот же экстравагантный наряд. Разве что шляпу где-то оставил.
Взгляд парня направлен отнюдь не на мое лицо.
Халат от акробатических упражнений задрался до пояса, и Вольдемар без зазрения совести изучает открывшуюся картину.
Вспыхнув, одергиваю халат. Шарю в поисках отсутствующего пояса.
Возмущенный вопль застревает в горле. Я не в том положении, чтобы демонстрировать характер.
Поняв, что замечен, парень поспешно захлопывает дверь.
В дальнем углу неопределенно хмыкает Мордоворот.
– Сынок Великой Екатерины, – поясняет напарница, не прерывая работу.
Возвращаюсь к уборке, стараясь следить за халатом. То, что вчера карлик сделал с Нинкой… нельзя давать этим страшным людям повод, нельзя провоцировать. И хотя сестра по несчастью считает здоровяка неопасным, рисковать не стоит. Мало ли что в ее понятии «посговорчивее».
Часть 2. Боль
Вероятность того, что у поджидающего вас за углом незнакомца в руках будет букет роз, существует, но…
10. Медицинское обследование
Вместо ужина меня с Нинкой и Федей строят гуськом в коридоре, завязывают глаза повязками и гонят нескончаемым лабиринтом, не объяснив ни слова. Почему-то возникает уверенность, что сейчас я и узнаю, что такое местная оргия. В вероятность того, что нас отпустят, не верится. А о худшем и думать не хочется.
Даже с незавязанными глазами этот путь занял бы много времени, а уж с повязками-то… Час, а то и все два, не меньше.
Наконец низкорослый садист велит остановиться.
Рядом кто-то кашляет.
Если бы на ногах были тапочки – выпрыгнула бы из них.
– Залезаем по одному, – как-то спокойно приказывает карлик.
Я чувствую жесткую хватку на локте. Рывок. Толчок между лопатками, больше похожий на удар. И я лечу, распластав руки, словно орел, что парит в поднебесье. Ощипанный такой орел. Полет закончился быстро – и пискнуть не успела. И на удивление мягко. Рядом, огрев локтем по голове, растягивается Нинка. А несколькими мгновениями позже и с другой стороны опускается тело.
– Не вздумайте повязки трогать – убью, – едва слышно бросает Господин Кнут. Хлопает закрывшаяся дверь – именно эту ассоциацию без раздумий выдает мозг.
Зарычал, чихнул и затарахтел двигатель. Рывок и покачивание. Нас везут. Интересно, куда? Не настолько, конечно, чтобы рискнуть спросить у карлика.
Водитель включает радио. Бодрый голос диктора призывает всех желающих получить билет на концерт известного в определенных кругах певца, позвонить в студию и ответить на вопрос: «Что общего между китайцем и барабанщиком?»
