Хуан Рамон Бьедма - Рукопись Бога
Всего в нескольких метрах от него шестеро бандитов обступили Дамасо, который держался за сердце, тщетно силясь ослабить сжимавшие грудную клетку тиски. Горло священника сдавливали невидимые железные пальцы.
– Где чемодан, ублюдок? – спросил с марокканским акцентом самый высокий.
Вместо ответа священник бесшумно сполз по стене и растянулся на полу.
Нищие оставили двери открытыми, и пламя свечей покачивалось в такт проникавшему снаружи ветру.
Араб наклонился над Дамасо и убедился, что у того нет ни пульса, ни дыхания. Явно разочарованный, он пробормотал какое-то проклятие на своем языке и оглянулся на остальных, в надежде, что они подскажут решение. Горбун, по всей видимости, знал, что делать. Он с размаху наступил на лицо покойника, выдавив ему глаз каблуком своего ботинка. Другие головорезы сочли это невероятно удачной идеей и принялись методично пинать труп, подчиняясь все ускоряющемуся ритму, а потом начали кромсать его ножами, дружно, охотно. Весело.
Ветер за стенами церкви совсем разошелся и не унимался несколько дней.
2
За тридцать два года Севилья сильно изменилась. Глядя сквозь мутное от дождя стекло «фольксвагена пассата», Альваро примечал новые дорожные развязки, высотные здания, рекламные щиты, калейдоскоп машин и людей, спешивших по своим делам в половину девятого утра двадцать шестого декабря. Несмотря на разложенную на пассажирском сиденье карту, прежде чем мужчина сумел отыскать Аламеда-де-Эркулес, старинный квартал, который, не в пример преобразившемуся городу, пребывал в полном запустении, если не считать пары отреставрированных зданий, ему пришлось изрядно поплутать и помучить расспросами прохожих, не выражавших большого желания останавливаться под проливным дождем и отвечать пижону с щегольской бородкой и повадками священника в идеально отглаженных брюках, черном свитере с высоким воротом, кожаном пальто и старомодной кепке, сидящего за рулем шикарного автомобиля. Улица Вулкана оказалась кривым разбитым проулком в несколько метров длиной.
Проведя все эти годы в Ватикане, Альваро привык считать Аламеду кварталом питейных заведений, почасовых пансионов, борделей средней руки и уличных проституток. Однако со временем воротилы сомнительного бизнеса перебрались в другие районы, а в Аламеде остались лишь вышедшие в тираж жрицы любви, да наркоманы, готовые на все ради дозы. Оставляя машину во втором ряду около дома номер один и шагая по безлюдной улочке к подъезду, Альваро понятия не имел, что ждет его внутри.
Посреди полутемного коридора стоял сервировочный столик на колесиках, заставленный пустыми бутылками, полными пепельницами и тарелками с остатками еды. Краска на дверях облупилась; грязная и обшарпанная, как и все в этом доме, лестница вела на второй этаж. Пока Альваро раздумывал, в какую дверь постучать, в подъезд вошла женщина с зонтом. Высокая и смуглая, под расстегнутым плащом виднелись короткая юбка и блузка, обтягивавшая, но совершенно не скрывавшая пышную, но уже начавшую терять форму грудь. Без страха приблизившись к мужчине, незнакомка окинула его оценивающим взглядом, точно примериваясь к кошельку потенциального клиента. Морщины на лице и мешки под глазами говорили о не менее чем сорока годах, прожитых на земле, и череде бессонных ночей.
– Доброе утро, сеньора. Не могли бы вы сказать, где живет сеньор Эфрен?… Прошу прощения, я не знаю его фамилии.
– Меня зовут Алеха, – сообщила женщина и, развернувшись, стала подниматься по лестнице.
Альваро неуверенно двинулся за ней. В доме было четыре этажа, и прежде чем добраться до последнего, мужчине пришлось преодолеть восемь пролетов выщербленных ступеней. На последнем этаже женщина достала из сумки ключ и повернулась к незнакомцу.
– Вы из Ватикана, не так ли? – спросила она вежливо, но решительно.
– Я, видите ли…
– Он вас ждет. Слушайте внимательно. Я не знаю, сколько ему лет, но думаю, не меньше восьмидесяти. К чему подсчитывать годы, отмерянные Господом? Не так давно с ним случился инсульт, отнялась правая нога и левая рука. К тому же у него жутко перекосило рот, и с тех пор он не произнес ни слова. Слишком гордый, чтобы заставлять других разбирать его невнятицу. Но пусть внешний вид вас не обманывает. Это самый умный и образованный сукин сын из всех, что мне приходилось знать. А я немало их повидала, уж поверьте…
С жесткой улыбкой произнеся последние слова, женщина провела Альваро в комнату, убожество которой вполне соответствовало жалкому состоянию всего дома. Потрескавшаяся плитка на полу, пятна сырости на стенах, двуспальная кровать со смятыми простынями, маленькая плитка в углу, диван с продавленным сиденьем. Хозяйка прошла к распахнутой двери, ведущей в крошечную ванную, и поспешно ее закрыла. Повсюду в комнате виднелись следы былой роскоши. Стены, еще хранившие полустертые остатки росписей, почти полностью покрывали металлические стеллажи, заставленные книгами: старинными фолиантами, редкими изданиями Библии, апокрифами, трактатами по теософии, алхимии и каббале, трудами авторов, чьих сочинений не было в каталогах самых респектабельных библиотек. Инкунабулы на латыни, греческом, иврите, пуническом, арамейском и микенском. Генеалогические древа канувших в Лету родов. Свитки папируса, скрепленные цилиндрическими печатями, и редкие карты на бесценных пергаментах. Раскрытый альбом с древними треугольными монетами… Бессчетные календари, таблицы и криптограммы. Не уместившиеся на стеллажах тома лежали прямо на полу, в углу располагался целый склад допотопных папок, из которых торчали края пожелтевшей бумаги. У окна стоял видавший виды письменный стол, где с трудом умещались два мощных компьютера с двумя мониторами, двумя клавиатурами, двумя парами колонок, сканером и лазерным принтером. У стола, в потертом кресле, одетый в чистую пижаму неподвижно сидел Эфрен: точеное восковое лицо, обрамленное длинными седыми волосами, взгляд устремлен на дождь за окном.
Поколебавшись, Альваро присел на скамейку подле старика.
– Не правда ли странно, что людям нашего возраста приходится привыкать ко всей этой технике? – Гость указал на занимавшие стол компьютеры. – Я вот притащил из Рима свой ноутбук. Он остался в машине. – Эфрен не глядел на гостя, и тот продолжал болтать, чтобы преодолеть неловкость. – Я сюда приехал прямо из аэропорта, как только арендовал машину; учитывая обстоятельства, вы должны простить мне столь ранний визит. Я решил действовать без промедления. Отсюда мне предстоит отправиться в родительский дом… Не знаю, как там сейчас, после стольких-то лет, хотя за домом приглядывают люди из специального агентства. О том, чтобы его продать, я даже не задумывался. Мой дядя, вероятно, говорил вам обо мне… На самом деле я даже не знаю, насколько близко вы были знакомы… Ох, я же не представился. Альваро Тертулли, племянник кардинала Гесперио Тертулли… Глупость какая! Ваша соседка сказала, что вы меня ждали.
На минуту Альваро замолчал, но старик по-прежнему не двигался, и римскому гостю пришлось продолжить свою речь.
– Хотя из письма ясно следует, что вам известно, где находится книга, дядя никогда вас не упоминал. Я не знал даже, что в Севилье есть еще один человек, посвященный в тайну, еще один хранитель. А из письма можно заключить, что на протяжении пятидесяти лет вы были именно хранителем… Неусыпный страж, надзирающий за тем, чтобы пятеро учеников моего дяди тщательно исполняли свои обязанности. Можете представить, как я удивился, когда узнал о вашем существовании.
– Поверьте, я не ставлю под сомнение ваши слова, мне вполне достаточно упоминания Рукописи Бога; никто, кроме дяди, не знал этой истории в таких подробностях. Сам я узнал правду от Руэ, когда мне было двадцать пять лет; я как раз заканчивал учебу на факультете политики и права, ждал рукоположения, и кардинал вызвал меня в Ватикан в надежде, что я пойду по дипломатической части. Тогда он и рассказал мне о миссии исключительной важности, связавшей его с этим городом. Вот почему позавчера, когда я получил ваше письмо… В общем, я приехал сразу, как только смог.
Эфрен впервые взглянул на своего гостя.
Но по-прежнему не проявлял никакого интереса к разговору.
– Вы пишете о пяти чемоданах, которые нужно разыскать до конца года, иначе может случиться большая беда. О том, что я должен встретиться с пятью перечисленными вами хранителями, не предупреждая их заранее ни по телефону, ни иным способом. Но я, признаться, не совсем понимаю… Видите ли, дядя предупреждал меня, что такое может случиться, что один из пяти захочет встретиться со мной, и я должен быть готов к этой встрече. Даже в прошлом году, уже при смерти он все время напоминал о долге, который перешел ко мне по наследству.
Болтовня Альваро, судя по всему, утомила Эфрена. Недовольно поморщившись, он взял со стола дискету и одной рукой ловко засунул ее в дисковод компьютера. На мгновение задержав руку с татуировкой в виде причудливой пентаграммы над системным блоком, старик нажал кнопку, и на экране тотчас же появился символ Windows. Подведя курсор к значку проводника, Эфрен выбрал папку под названием «Пять хранителей». Затем при помощи правой кнопки мыши он скопировал файлы, выбрал диск А, перенес их на дискету, вытащил ее из дисковода и протянул Альваро.
