Майкл Дибдин - Медуза
– Доктор?
Многократное эхо придало голосу Фульвио властность, но единственным ответом ему было свистящее дыхание, напомнившее привратнику звук мехов, которые использовали для продува печи, когда он работал подмастерьем в литейном цехе. Он пошарил в кармане, извлек зажигалку и щелкнул ею.
– Доктор?
Усилием воли Габриэле взял себя в руки. Вопли стихли, омерзительные подробности померкли в памяти, голые скальные стены вновь оделись кирпичной кладкой.
– Все в порядке, – ответил он.
– Лестница здесь. Следуйте за мной.
Они вскарабкались по ступенькам и очутились в коротком коридоре. Повозившись с зажигалкой и ключами, Фульвио отпер дверь в тупике и тут же рухнул.
– Порка мадонна [5]!
Зажигалка выпала у него из руки, и пространство за дверью погрузилось во тьму, но Габриэле уверенно двинулся вперед, на ходу доставая свои ключи. Теперь он знал, где находится. Переступив через лежавшего привратника и споткнувшись о ведро с торчавшей из него шваброй, он отпер и распахнул внутреннюю дверь. Скудного света, который проникал снаружи сквозь стальную решетку, защищавшую магазинные окна, хватало лишь на то, чтобы приблизительно осмотреться. Уже вставший на ноги Фульвио шарил по стене в поисках выключателя. Габриэле перехватил его руку.
– Нет!
Привратник воззрился на него в изумлении, которое на сей раз не имело ничего общего с отсутствием бровей.
– Не зажигать света? – выдохнул он.
Габриэле покачал головой.
– Но почему? Что вообще все это значит? – Ушибленный и униженный падением, Фульвио говорил теперь очень сердито. – Значит, у вас были ключи! Тогда к чему этот спектакль? Что происходит?
Габриэле вышел на середину комнаты и оглядел плотно сомкнутые книжные корешки. Их разнообразные, но одинаково роскошные цвета словно бы наполняли воздух благородной органной музыкой.
Привратник дернул Габриэле за рукав.
– Я требую объяснений, доктор!
Габриэле прижал палец к губам.
– Все в свое время, Фульвио.
Теперь он чувствовал себя спокойно, уверенно и безопасно. Габриэле знал расположение всех книг наизусть, мог с того места, где он стоял, безошибочно определить название, автора, издательство и дату выхода любой книги. Если бы он только мог остаться здесь, завладеть чудесной квартиркой наверху, куда время от времени удалялся бы, чтобы вздремнуть, принять душ и переодеться, но при этом имел бы возможность в любое время дня и ночи спуститься в магазин, к своим книгам!
Габриэле подошел к сейфу, находившемуся позади стола, за которым он обычно сидел во время проводившихся в магазине мероприятий. Неуклюже шаркая ногами, привратник приблизился, бормоча что-то себе под нос. Габриэле набрал кодовый номер, открыл тяжелую дверцу и, стоя спиной к Фульвио, поспешно сунул в карман пачку банкнот.
– Так не делают, – все тем же обиженным тоном сказал привратник. – При всем моем к вам уважении, доктор, я хочу получить объяснение.
Габриэле снова запер сейф, склонился над столом и быстро написал что-то на фирменном бланке. Потом, в последний раз окинув взглядом магазин, выпрямился, подошел к Фульвио, извлек из кармана две банкноты и вручил привратнику.
– Вот тебе объяснение, – сказал он. – Вероятно, я буду отсутствовать некоторое время. Когда вернусь, заплачу столько же за каждую неделю своего отсутствия. Взамен я хочу, чтобы ты не спускал глаз с моего магазина, а особенно – с любого, кто станет мной интересоваться. Записывай даты всех визитов, а также приметы визитеров и их имена, если они соизволят назваться, но самое главное – записывай все, что они будут говорить. И последнее: повесь, пожалуйста, вот это на окно снаружи, как только я уйду.
Он протянул привратнику бланк, на котором только что писал. Под логотипом магазина и фамилией владельца печатными буквами значилось: «Закрыто по причине траура». На сей раз Фульвио посмотрел на него с пониманием, сочувствием и уважением.
– Так у вас траур, доктор? Кто-то из родственников?
Габриэле едва заметно улыбнулся.
– Да, – согласился он. – Да, наверное, можно и так сказать.
II
– Полагаю, ты уже слышала об этом ужасном событии?
Рикардо стоял в дверях кухни со стопкой тарелок в руках, как всегда застенчиво озираясь по сторонам.
– О каком событии? – спросила Клаудиа, забирая у него тарелки.
Он ответил не сразу. Сначала повернулся и закрыл дверь, отделявшую кухню от гостиной. Это было нечто новое. На какой-то миг она даже подумала…
Впрочем, глупости. Это был всего-навсего Рико, к тому же те времена давно миновали. Она поставила тарелки на стол и посмотрела на него не без суровости. Дружеские встречи с четой Дзуккотти были устоявшейся успокоительной традицией, ни разу ничем не нарушенной. Карточные расклады – единственное, чему было дозволено меняться, но даже тогда они с Данил о в конце концов выигрывали.
– О чем ты толкуешь?
Вопрос, похоже, еще больше смутил бедного Рикардо. Когда же он наконец открыл рот, его ответ прозвучал невнятным заиканием вроде бессвязного от страха объяснения в любви.
– Тело. То есть труп. В горах… Жуткая история. – От растерянности юн не знал, куда девать руки. – Говорят, тело пролежало там тридцать лет.
Клаудиа раздраженно сморщила нос.
– Да, в новостях что-то такое сообщали. Конечно, жуткая история. Но почему ты о ней вспомнил?
Взгляд Рикардо блуждал по полу, раковине, веронским крышам, видневшимся в окне. Можно было даже подумать, что Рикардо вот-вот заплачет, и причина вдруг стала очевидна: вероятно, он знал покойного или, по крайней мере, кого-то из его семьи. Немного пристыженная, Клаудиа подошла к Рикардо, взяла его за руку и, ласково погладив ее, мягко сказала:
– Прости.
Именно в этот момент дверь отворилась, и вошла Раффаэла.
– О! – воскликнула она. Кофейник в ее руках был, разумеется, лишь предлогом, чтобы явиться на кухню. Это тоже было ново. Когда они встречались у Дзуккотти, Раффаэла подавала на стол, а Данило помогал ей мыть посуду. Здесь, дома у Клаудии, эти обязанности выполняли они с Рикардо. Так же, как в картах, меняться партнерами не было принято.
– Надеюсь, я не помешала? – язвительно продолжила Раффаэла.
– Разумеется, нет! – огрызнулся ее муж. Приступ нервозности и нерешительности как рукой сняло. – Я просто…
Он осекся.
– Рико просто рассказал мне ужасную историю об альпинисте, чье тело нашли в пещере возле Кортины. Я не знала, что вас это касается лично. Мне очень жаль.
Раффаэла Дзуккотти смерила ее взглядом, ясно дававшим понять: если Клаудиа хоть на секунду подумала, что она, Раффаэла, поверит подобному откровенно вымышленному объяснению, то пусть не обольщается. Повернувшись к мужу, она выразительно на него посмотрела.
– Я думал, что Клаудиа могла знать этого человека, – робко промямлил Рикардо.
– Мертвого альпиниста? – ехидно поинтересовалась его жена.
– Никому не известно, кто он. Его нашли австрийские скалолазы. Точнее, спелеологи.
Тридцать лет преподавания в классическом лицее научили Раффаэлу иронией сражать не уверенных в своих ответах учеников.
– Независимо от того, были ли целью их исследования горные пики или гроты, – произнесла она, многозначительно глядя на пышную фигуру Клаудии, – не вижу причины, по которой это могло бы представлять столь личный интерес для кого-либо из вас.
Клаудиа примирительно рассмеялась.
– Ради Бога, Раффаэла! Это просто недоразумение. Рико упомянул, что об этом сообщили в новостях, и мне почему-то показалось, что он знал этого бедолагу. Я всего лишь хотела выразить ему сочувствие, вот и все. – И, не считая нужным продолжать бессмысленный разговор, она направилась в гостиную, где, скучая перед кофейным столиком, Данило праздно тасовал колоду карт. Подсев к нему на диван, Клаудиа начала рассказывать о последнем светском скандале. Свой монолог она произносила тихо, разве что не ему на ухо, и не обратила ни малейшего внимания на чету Дзуккотти, вернувшуюся из кухни.
– Большое спасибо, дорогая! – громко сказала Раффаэла, по обыкновению беря ситуацию в свои руки. – Все было замечательно. Мы получили огромное удовольствие, но нам пора. Кажется, дождь собирается. Пошли, Рико.
Вместо ответа ее муж изобразил удивительную сцену: молча уставился на Данило сверлящим взглядом, смысл которого остался для Клаудии совершенно непонятен.
– Рикардо! – укоризненно воскликнула Раффаэла.
– Иду-иду. Вернее, идем. То есть…
Клаудиа сделала неопределенный жест рукой и улыбнулась.
Когда входная дверь наконец захлопнулась за гостями, она встала с дивана.
– Пойду переоденусь во что-нибудь более удобное. – Она повернулась к Данило спиной, не двигаясь с места.
Он послушно встал и расстегнул молнию у нее на платье. Клаудиа направилась по коридору в спальню, по дороге стаскивая платье с плеч и спуская его до пояса. Оставив дверь открытой, она расстегнула бюстгальтер и, уронив его на пол, облегченно вздохнула. Потом стряхнула с ног туфли, покачивая бедрами, выскользнула из платья, стянула чулки и расстегнула ненавистный корсет. Пританцовывая, она переступила через груду сброшенной одежды, и, словно новую кожу, накинула шелковый пеньюар.
