Питер Страуб - Клуб адского огня
Нора отодвинулась и откинула голову на спинку дивана.
— Что за неприятности?
— Ш-ш-ш... — Дэйви подался телом вперед и взял карандаш.
Значит, нельзя не только опираться, но и говорить. Значит, она ему мешает. По какой-то причине Дэйви должен был вскочить с постели среди ночи и делать заметки о киноверсии «Ночного путешествия», первого и имевшего оглушительный успех романа Хьюго Драйвера, краеугольного камня издательства «Ченсел-Хаус», основанного Линкольном Ченселом, дедушкой Дэйви и другом Хьюго Драйвера. Дэйви, невероятно гордившийся этой дружбой и издательством, перечитывал «Ночное путешествие» по меньшей мере раз в год с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать. Человек менее доброжелательный, чем Нора, не преминул бы заметить, что Дэйви просто одержим этой книгой.
4
Первым романом Хьюго Драйвера были одержимы многие. Одной из обязанностей Дэйви в издательстве было отвечать на приходившие в редакцию письма, в которых содержались просьбы выслать фотографии, помочь в работе над курсовыми работами и диссертациями. Послания эти летели от школьников, биржевых маклеров, водителей грузовиков, социальных работников, секретарш, парикмахеров, поваров, водителей скорой помощи, от людей, которые подписывались именами героев романа, а также от известных сумасбродов и психопатов. Раз в неделю из тюрьмы в Теннесси приходили письма от Леонарда Гиммелла, который убил четырнадцать второклассников во время похода класса в горы, а Тедди Бранховен из нью-йоркской тюрьмы, который убил когда-то солиста знаменитой рок-группы прямо перед студией звукозаписи на Пятьдесят пятой западной улице, слал приветы из своей одиночки почти каждый день. Оба убийцы продолжали объяснять свои преступления весьма сложными и пространными ссылками на роман. Дэйви нравилось отвечать на письма поклонников Хьюго Драйвера, он предпочитал это редактированию кроссвордов и заголовков, также вмененному ему в обязанности отцом.
Дважды Нора принималась читать роман и оба раза не продвинулась дальше главы, в которой маленький мальчик, тяжело заболев, просыпался среди пейзажа, означавшего, по-видимому, смерть. Нора, всегда скучавшая над романами в жанре «фэнтэзи», уже заранее предчувствовала появление троллей и говорящих деревьев.
Дэйви также обожал «Сумеречное путешествие» и «Путешествие к свету», менее успешные продолжения, но он был против продажи прав на экранизацию «Ночного путешествия». Когда год назад вышел фильм, Дэйви отказался смотреть его: экранизацию любого романа он считал обреченной на неудачу затеей и предательством.
Можно делать фильмы по второсортным романам, но фильмы, снятые по истинным литературным шедеврам, всегда оставляли неприятный осадок. Даже если столь категоричное обобщение и не было верным для всех экранизаций, оно, безусловно, относилось к «Ночному путешествию». Несмотря на то что на спецэффекты было потрачено сорок миллионов и в фильме снялись знаменитые актеры, пресса встретила его в штыки, а кинозалы были пусты, фильм убрали из проката через две недели, а неприятный осадок, как и предсказывал Дэйви, остался.
5
Нора, которой запретили говорить, притихла и смотрела на экран, где разворачивалась трагедия. Это ж сколько было истрачено на совсем не сказочный лес, изодранную в клочья одежду и море тумана!... Мальчик вышел из-за деревьев и очутился на безжизненной равнине. То здесь, то там из серебристой дымки выплывали гипсовые валуны. Вдалеке выли волки.
Склонившись над блокнотом, Дэйви хмурился, как примерный студент, конспектирующий лекцию по нелюбимому предмету. Серьезность и сосредоточенность усиливали небольшое внешнее сходство мужа и жены. В сорок лет у Дэйви по-прежнему были большие, ясные глаза и почти прозрачная кожа — все это одновременно и привлекало, и отталкивало Нору в те дни, когда они только начали встречаться. Первое, что она подумала об этом человеке, после того как немного привыкла к необъяснимому сходству между ними, было то, что, пожалуй, мужская версия ее собственного лица была чересчур красивой. Любой мужчина с такой внешностью был бы невероятно самовлюбленным. Несомненно, его всю жизнь баловали, восхищались им, и это сделало его мелочным и эгоистичным. И вдобавок к этим непреодолимым недостаткам — возраст Дэйви. Мужчины на десять лет моложе ее всегда казались Норе слепыми амбициозными младенцами, которым предстоит еще многому научиться в жизни. Но самым убийственным было то, что Дэйви Ченсела словно окружала оболочка легкости и беспечности. Отец Норы, рабочий литейного цеха и давний активист профсоюзного движения, всегда видел в таких людях врагов. И все, что пришлось пережить и испытать Норе, не убедило ее в обратном.
Со временем Нора поняла, что лишь последняя часть ее впечатлений от Дэйви оказалась верной. Дэйви родился и вырос в богатой семье, но был слишком неуверен в себе, чтобы грешить тщеславием и самовлюбленностью. В семье его вовсе не баловали — наоборот, беспощадно критиковали. До странности ранимый, Дэйви был весьма задумчивым молодым человеком, а честолюбие его выражалось в том, чтобы стараться угодить другим и издавать хорошие книги. Было у него одно качество, которое, пожалуй, можно было считать серьезным недостатком, но Нора решила про себя, что это скорее особенность характера, чем серьезная проблема: Дэйви был одарен богатым художественным воображением. И еще он очень нуждался в ней. А это очень соблазнительно — когда в тебе кто-то нуждается.
— У меня такое впечатление, будто они нарочно решили переврать книгу, — сказал он. — Здесь неверно абсолютно все! — Дэйви сердито взглянул на Нору. — Как только они подходят к какому-нибудь ключевому моменту, сцена получается чудовищно плоской. Обрати внимание, ты сразу поймешь, о чем я говорю.
Нора смотрела на мальчика, устало тащившегося сквозь туман.
— Все не так, — продолжал Дэйви. — И его походка, и настроение. Это же тайна, это должно быть торжественно, почти возвышенно! И сцену надо было наполнить... сиянием, что ли. А вместо того чтобы выражать глубокие чувства и переживания, этот паренек выглядит так, будто вышел за сэндвичами. Держу пари, уже через пять минут мы увидим Повелителя Ночи.
Нора понятия не имела, кто такой Повелитель Ночи.
— Кажется, этот парень будет скитаться тут вечно. Ну вот, и Каменные Кроны смотрятся совершенно ненатурально. — Дэйви сделал пометку в блокноте. — Ты ведь видела Благородного Друга, не так ли? Когда зашла, да?
Нора предположила, что старик в лохмотьях, видимо, и был тем самым Благородным Другом.
— Кажется, да.
— В который раз мое мнение об экранизациях подтверждается. Благородный Друг Драйвера — это герой, это аристократ, отрекшийся от радостей мира, а этот — какой-то грязный отшельник. Когда здесь он говорит Пиппину, что тот должен быть храбрым, то вовсе не возникает впечатления, что старик знает о храбрости больше, чем кто-либо на свете. А в книге... ну, ты знаешь.
— Конечно, — не желая разочаровывать мужа, ответила Нора. В свое время она убедила его, что со второй попытки ей удалось-таки прочесть роман и она считает его настоящим шедевром.
— Благородный Друг передает Пиппину главное знание своей жизни — знание о том, что храбрость должна обновляться, возрождаться каждый день. А в этой пародии вся сцена получилась насквозь фальшивой. Ага, вот и Повелитель Ночи. Все, конечно же, опять переврали.
В этот момент прямо перед мальчиком на один из валунов запрыгнуло огромное пестрое животное — то ли волк, то ли собака. И на других камнях расселись парами такие же волки-собаки. Мальчик смотрел на животных совершенно спокойно, что, видимо, должно было означать решимость.
— Господи, а это еще что за чудища? Ведь из этой дурацкой сцены не понять, что именно сейчас Пиппин должен почувствовать и осознать, что есть храбрость. И эту храбрость он должен доказать Повелителю Ночи, хотя на самом деле ему страшно до чертиков. Как, по-твоему, эта шавка способна испугать кого-нибудь до чертиков?
— Кто его знает...
— Повелитель Ночи должен быть жутким, зубы — как бритвы, и к тому же он — волшебник. Именно он — источник и причина всех страхов, которые должны были царить в начале этой сцены, да только ничего не получилось. Мы знаем, что вот-вот должно появиться страшное и опасное существо, и кого же видим взамен? Рики-Тики-Тави.
Животное, глядящее с камня, показалось Норе очень похожим на волка. Конечно же, перед съемками его покормили, но на всякий случай где-то за кадром наверняка стоял дрессировщик с ружьем, заряженным специальными пулями со снотворным. Волк — это было самое лучшее в фильме. До жути реалистичный, он выглядел куда внушительнее того, что должен был символизировать. Лицо мальчика оставалось по-прежнему лишенным эмоций: он был слишком испуган, чтобы играть. Это был впечатлительный мальчик.
