Филип Фармер - Образ зверя
Во время первого просмотра Чайлду стало дурно; сейчас он вскочил и бросился к выходу, но не успел сдержать тошноту, подступившую к горлу. Его вывернуло наизнанку, прежде чем он успел добежать до выхода. И он был не единственный.
ГЛАВА 2
Дракула и женщина повернулись к камере и бешено захохотали, словно только что сыграли славную шутку Экран померк, затем вспыхнула надпись: «Продолжение следует?» Фильм на этом закончился.
Геральд Чайлд не досмотрел концовку фильма, ему было не до того. Когда спазмы в желудке прекратились, он вытер слезящиеся глаза, высморкался, хорошенько откашлялся. Ужасный привкус во рту. Отвратительный запах. Чайлду хотелось извиниться перед остальными, но, в сущности, просить прощения было не за что.
У комиссара оказался более крепкий желудок, но и он выглядел весьма бледно.
— Пошли отсюда.
Комиссар переступил через вонючую лужу на полу Чайлд и остальные последовали за ним.
— Мы сейчас устроим совещание, — произнес комиссар, обращаясь к Геральду. — Можешь присутствовать, если хочешь, внесешь свой вклад, так сказать.
— Да, мне хотелось бы быть в курсе, комиссар, но вот насчет вклада… Мне нечего сказать. Во всяком случае, пока нечего.
Ранее он уже выложил полиции, причем не единожды, все, что он знал о своем партнере, а знал он предостаточно. Рассказ об обстоятельствах исчезновения Кол-бена занял несравненно меньше времени, потому что об этом он не знал ровным счетом ничего.
Комиссар был долговязым и тощим. Его волосы наполовину уничтожила лысина. Худое вытянутое лицо украшали черные усы, придававшие ему меланхолический вид. Комиссар постоянно дергал себя за правый ус, причем ни разу не притронулся к левому, хотя и был левшой. С тех пор как Чайлд заметил эту привычку, его не переставало мучать любопытство, откуда она взялась. Интересно, как бы объяснил это сам комиссар, если бы он осознал эту странность?
Что бы он сказал? Очевидно, только помощь психоаналитика дала бы возможность хоть что-то выяснить.
— Чайлд, ты, наверное, сознаешь, что дело свалилось на нас в самое неподходящее время. Сейчас столько работы… — пояснил комиссар. — Если бы не вся эта чертовщина, я бы смог уделить этому делу от силы пару минут. Но тут Чайлд кивнул:
— Я все понимаю. Полицейское управление займется этим позже. Спасибо за то, что сделали…
— Ну, не настолько все плохо! — отозвался комиссар — Я поручил сержанту Бруину вести следствие. Конечно, он займется этим убийством более тщательно, когда хоть немного освободится. Попытайтесь нас понять, как сейчас…
— Понимаю. Я знаю Бруина и буду поддерживать с ним контакт. Но надоедать ему я не собираюсь.
— Отлично, отлично!
Комиссар сунул ему свою тощую, холодную, но, как ни странно, потную руку и на прощание бросил:
— Ну, до скорого!
На том он повернулся и торопливо зашагал по коридору.
Чайлд зашел в ближайший туалет. Несколько полицейских в штатском и двое в форме, склонившись над умывальниками, торопливо ликвидировали последствия того же несчастья, какое приключилось с ним. Здесь же оказался и сержант Бруин, но по иной причине. Он вразвалку подошел к умывальнику, на ходу застегивая ширинку. Сержант напоминал медведя во всем, кроме одного: его было гораздо труднее вывести из равновесия.
— Я тороплюсь, Чайлд. Комиссар собирает совещание по поводу твоего напарника. Мы быстро все обсудим, а потом нам придется снова заняться ситуацией со смогом.
— У тебя есть мой телефон, а у меня твой, — отозвался Чайлд.
Он выпил еще воды, потом скомкал бумажный стаканчик и бросил его в мусорную корзину.
— Ладно, по крайней мере, я могу передвигаться по городу, мне выдали разрешение на вождение машины.
— Сейчас у тебя больше прав, чем у нескольких миллионов горожан, — весело отозвался Бруин. — Постарайся не загрязнять и без того протухший воздух без серьезных причин.
— Пока что причин у меня нет, но, надеюсь, они появятся, и очень серьезные.
Бруин пристально посмотрел на Чайлда. Его большие черные глаза были совершенно невыразительными. Казалось, они принадлежат зверю.
— Что, собираешься раскручивать это дело бесплатно?
— А кто мне заплатит? — отозвался Чайлд. — Сам Колбен в разводе. Он исчез одновременно с Бадлером, жена которого и наняла «ас, чтобы м» выяснили, с кем он крутит роман. Вчера она послала меня к черту. Сказала, что ей уже наплевать, что случилось с ее мужем.
— Возможно, он тоже стал трупом, — сказал Бруин. — Я не удивлюсь, если скоро по почте нам придет еще одна посылочка.
—Да.
— Ладно, увидимся, — подытожил Бруин. Он опустил здоровенную лапу на плечо собеседника. — Работаешь из принципа, да? Он был твоим напарником и все такое… Но вы ведь решили, что больше не будете работать вместе, как партнеры, так? И ты все равно хочешь найти тех, кто его прикончил?
— Попытаюсь.
— Уважаю! В наше время не так-то легко найти принципиальных парней!
Сержант распахнул дверь и вышел наружу, остальные последовали за ним.
Чайлд остался один. Он поднял глаза и посмотрел на свое отражение в зеркале. Его бледное лицо в молодости было достаточно похоже на лицо лорда Байрона, чтобы у него часто возникали неприятности из-за женщин с их ревнивыми и мстительными мужьями, с тех пор как ему исполнилось четырнадцать лет. Теперь он слегка располнел, левую щеку пересекал шрам, память о службе в Корее, где пьяный солдат, которого Чайлд хотел арестовать, полоснул его по лицу разбитой бутылкой. Темно-серые глаза покраснели от усталости и нервного напряжения. Забавно: голова немного обрюзгшего Байрона, посаженная на мускулистую шею и здоровенные широкие плечи. Лицо поэта, тело полицейского, точнее, частного детектива. Такие мысли посещали его не в первый раз… Ну зачем ты влез в этот грязный, подлый, кровавый бизнес? Почему не стал, скажем, профессором филологии или психологии, безмятежно коротающим свои дни в каком-нибудь тихом университетском городке?
Ответ можно было найти только с помощью психоаналитика Но, судя по всему, Чайлд вовсе не искал ответа, поскольку он ни разу не ходил к психотерапевту. Казалось, втайне ему нравилось все, что сопутствует избранной профессии: горечь, напряжение, кровь, боль и грязь Словно кто-то чужой, в глубине его души, наслаждался этим. Но только не сам Чайлд. По крайней мере, не в настоящий момент Он вышел из туалета и направился к лифту Даже в крохотной кабине лифта во время спуска он был настолько погружен в самоанализ, что не замечал, один он едет в лифте или нет. Уже подходя к выходу, чтобы избавиться от неприятного чувства раздвоенности, Чайлд тряхнул головой. Опасно так уходить от реальности.
Незадолго до исчезновения Колбена Чайлд пришел к выводу, что с ним придется расстаться. Мэтью был болтливым хвастунишкой, этаким растолстевшим Дон Жуаном, неспособным контролировать свою страсть к амурным похождениям и выпивке во время работы. Шесть лет назад, когда они стали работать вместе, Мэтью не давал такой воли своему второму «я», находившемуся ниже пояса. Но сейчас, когда Колбену уже стукнуло пятьдесят, он, возможно, таким образом пытался отвлечься от мыслей о дряхлеющем теле, замедленных реакциях, утраченном умении быстро приходить в себя после похмелья… Чайлд не считал эти доводы уважительными: в свободное время Колбен был волен делать все, что ему заблагорассудится, но, когда он рисковал делом из-за баб и выпивок, страдали общие интересы.
Поэтому Геральд твердо решил, что после того, как они доведут до конца последнее дело, их сотрудничество на этом закончится.
Теперь его напарник мертв, а Бадлер, возможно, находится в руках тех же людей, которые убили Мэтью; правда, пока это только предположения. Оба исчезли в один вечер, причем Колбен тогда вел наблюдение за Бадлером.
Фильм пришел по почте три дня назад. С момента исчезновения Колбена и Бадлера к тому времени прошло уже четырнадцать дней.
Чайлд остановился у киоска возле выхода из управления и купил утренний выпуск «Тайме». В любое другое время о сенсационном убийстве кричали бы заголовки всех газет, но сегодня главной темой дня оставались проблемы, связанные со смогом. Информацию об убийстве все же поместили на первой странице.
Выходить на улицу, где властвовал ядовитый туман, не хотелось. Геральд прислонился к стене и развернул газету. Статья занимала две колонки. Репортер основательно сгладил шокирующие детали. Газетчики не присутствовали на тех просмотрах фильма, где был Чайлд.
По словам Бруина, для прессы был организован специальный показ. Сержант неистово хохотал — точь-в-точь медвежий рык, — когда описывал, как добрую половину репортеров вывернуло наизнанку.
— А ведь многие из них были на войне и видели людей с развороченными внутренностями! Или взять тебя. Ты ведь участвовал в корейской войне, служил офицером, верно? И все равно блеванул, как мальчишка! Что ж так?
