Стиг Ларссон - Девушка с татуировкой дракона
Микаэль решил, что проверять это не стоит.
– Я полагал, что имею веские основания для публикации имевшихся у меня сведений. Суд посчитал иначе, и я, разумеется, должен смириться с результатами судебного разбирательства. Теперь мы в редакции хорошенько обсудим приговор, а потом решим, что нам делать. Больше мне добавить нечего.
– Но ты забыл о том, что журналист обязан подкреплять свои утверждения доказательствами, – довольно резко заметила «Та, с канала ТВ-4».
Отрицать это было бессмысленно. Раньше они с ней считались добрыми друзьями. Сейчас лицо девушки оставалось спокойным, но Микаэлю показалось, что он уловил в ее взгляде разочарование и отчужденность.
Микаэль Блумквист продолжал отвечать на вопросы еще несколько мучительных минут. В воздухе буквально витало недоумение собравшихся: как Микаэль мог написать статью, полностью лишенную оснований? Но никто из репортеров об этом так и не спросил, возможно, им было слишком неловко за коллегу. Присутствующие журналисты, за исключением внештатника из «Дагенс индастри», обладали богатым профессиональным опытом, и для ветеранов случившееся выглядело непостижимым. Представительница канала ТВ-4 поставила Микаэля перед входом в ратушу и задала свои вопросы отдельно, перед камерой. Она держалась любезнее, чем он того заслуживал, и в результате появилось количество «материальчика», достаточное для того, чтобы удовлетворить всех репортеров. Его история, конечно, найдет свое отражение в заголовках – это неизбежно, – однако он заставлял себя помнить о том, что для СМИ это все же не самое главное событие года.
Получив желаемое, репортеры отправились по своим редакциям.
Микаэль намеревался пройтись, но этот декабрьский день выдался ветреным, а он уже и так промерз во время интервью. Все еще стоя на ступенях ратуши, он поднял взгляд и увидел Уильяма Борга, выходившего из машины, в которой тот сидел, пока репортеры работали. Их взгляды встретились, и Уильям Борг ухмыльнулся:
– Сюда стоило приехать хотя бы ради того, чтобы увидеть тебя с этой бумагой в руках.
Микаэль не ответил. Они с Уильямом Боргом были знакомы пятнадцать лет. Когда-то они одновременно работали внештатными репортерами отдела экономики одной из утренних газет. Именно тогда у них возникла взаимная неприязнь, оставшаяся на всю жизнь. В глазах Микаэля Борг был никудышным репортером и тяжелым, мелочно мстительным человеком, который донимал окружающих дурацкими шутками и пренебрежительно высказывался о пожилых и, следовательно, более опытных журналистах. Особенно он, казалось, недолюбливал старых журналисток. За первой ссорой последовали дальнейшие перебранки, и постепенно их профессиональное соперничество приобрело характер личной неприязни.
На протяжении нескольких лет Микаэль периодически сталкивался с Уильямом Боргом, но по-настоящему врагами они стали только в конце 1990-х годов. Микаэль написал книгу об экономической журналистике, от души снабдив ее цитатами из множества идиотских статей, подписанных Боргом. В книге Микаэля Борг представал эдаким зазнайкой, который превратно истолковывал подавляющее большинство фактов и писал хвалебные статьи о дот-комах,8 вскоре оказывавшихся на пути к банкротству. Борг не оценил проведенного Микаэлем анализа, и при случайной встрече в одном из ресторанчиков Стокгольма у них чуть не дошло до рукопашной. Примерно в то же время Борг оставил журналистику и теперь работал в информационном отделе одного предприятия; там он получал гораздо более высокую зарплату, а предприятие, вдобавок ко всему, входило в сферу интересов промышленника Ханса Эрика Веннерстрёма.
Они довольно долго смотрели друг на друга, а потом Микаэль развернулся и пошел прочь. Как это типично для Борга – приехать к ратуше только для того, чтобы посмеяться над ним.
Не успел Микаэль сделать и нескольких шагов, как перед ним остановился автобус номер сорок, и он запрыгнул внутрь, в основном чтобы поскорее покинуть это место.
Он вышел на площади Фридхемсплан и в раздумье постоял на остановке, по-прежнему держа в руке приговор. В конце концов он решил пойти в кафе «Анна», находившееся возле спуска в подземный гараж полицейского участка.
Микаэль едва успел заказать кофе латте9 и бутерброд, и меньше чем через полминуты по радио начали передавать дневной выпуск новостей. Материал о нем дали третьим, после сюжета о террористе-смертнике из Иерусалима и сообщения о том, что правительство создало комиссию для проверки сведений о создании нового картеля в строительной промышленности.
«Журналист Микаэль Блумквист из журнала «Миллениум» был в четверг утром приговорен к трем месяцам тюрьмы за грубую клевету на предпринимателя Ханса Эрика Веннерстрёма. В опубликованной в этом году и получившей громкий резонанс статье о так называемом деле «Миноса» Блумквист утверждал, что Веннерстрём пустил государственные средства, предназначенные для инвестиций в промышленность Польши, на торговлю оружием. Микаэль Блумквист приговорен также к выплате ста пятидесяти тысяч крон в качестве компенсации. Комментируя приговор, адвокат Веннерстрёма Бертиль Камнермаркер сообщил, что его клиент доволен.
«Статья, безусловно, содержит гнусную клевету», – заявил адвокат».
Приговор занимал двадцать шесть страниц. В нем излагались объективные причины, почему Микаэля признали виновным в пятнадцати случаях грубой клеветы на бизнесмена Ханса Эрика Веннерстрёма. Микаэль прикинул, что каждый из пунктов, по которым он был осужден, обошелся ему в десять тысяч крон и шесть дней тюрьмы. Это не считая стоимости судебных издержек и оплаты труда его собственного адвоката. Он был не в силах даже начинать думать о том, во что выльется окончательный итог, но отметил также, что могло быть еще хуже: по семи пунктам суд решил его оправдать.
По мере чтения формулировок приговора у него появлялось все более тяжелое и неприятное ощущение в желудке.
Это его удивило – ведь уже в самом начале процесса он знал, что, если не произойдет какого-нибудь чуда, его осудят. Сомневаться к тому моменту уже не приходилось, и он просто смирился с этой мыслью. Без всяких волнений он отсидел два дня судебного процесса и потом, тоже не испытывая особых эмоций, прождал одиннадцать дней, пока суд вынашивал и формулировал тот текст, который он сейчас держал в руках. Только теперь, когда процесс закончился, его захлестнуло неприятное чувство.
Микаэль откусил кусок бутерброда, но тот словно набух во рту. Глотать стало трудно, и он отодвинул бутерброд в сторону.
Микаэля Блумквиста осудили за преступление впервые, до этого он вообще никогда не попадал под подозрение и не привлекался к судебной ответственности. Приговор был относительно пустяковым. Не такое уж тяжелое преступление он совершил, все-таки речь шла не о вооруженном ограблении, убийстве или изнасиловании. Однако в финансовом отношении удар на него обрушился ощутимый. «Миллениум» не принадлежал к флагманам медиамира с неограниченными доходами – журнал едва сводил концы с концами. Правда, катастрофу приговор для него тоже не означал. Проблема заключалась в том, что Микаэль являлся совладельцем «Миллениума», будучи одновременно, как это ни глупо, и автором статей, и ответственным редактором. Компенсацию морального ущерба, сто пятьдесят тысяч крон, Микаэль собирался заплатить из собственного кармана, что должно было по большому счету лишить его всех сбережений. Журнал брал на себя судебные издержки. При разумном ведении дел все еще могло уладиться.
Он раздумывал, не продать ли квартиру, но это имело бы для него необратимые последствия. В конце счастливых восьмидесятых, в период, когда у него были постоянная работа и довольно приличный доход, он стал присматривать себе собственное жилье. Бегал смотреть предлагаемое на продажу, но ему почти ничего не нравилось, пока он не наткнулся на мансарду в шестьдесят пять квадратных метров в самом начале Беллмансгатан.10 Предыдущий владелец начал было обустраивать ее под квартиру из двух комнат, но внезапно получил работу в какой-то компании за границей, и помещение с наполовину сделанным ремонтом досталось Микаэлю недорого.
Он забраковал эскизы дизайнера по интерьеру и завершил работу сам. Вложил деньги в устройство ванной комнаты и кухни, а на остальное наплевал. Вместо того чтобы класть паркет и возводить перегородки, как планировалось, он отциклевал доски чердачного пола, выкрасил белилами грубые стены, а самые страшные места закрыл парой акварелей Эммануэля Бернстоуна.11 В результате получилась квартира из одной большой комнаты: спальную зону отгородил книжный стеллаж, а столовая-гостиная разместилась возле маленькой кухни с барной стойкой. В помещении было два мансардных окна и одно торцевое, смотрящее в сторону залива Риддарфьерден, с видом на коньки крыш Старого города. Просматривались также кусочек воды возле Шлюза и ратуша. В сегодняшней ситуации на такую квартиру у него бы не хватило денег, и ему очень хотелось ее сохранить.
