Хэммонд Иннес - Корабль-призрак
Это было очень странное утро. По небу стремительно неслись рваные облака, но на уровне моря ветра почти не было, и даже под всеми парусами мы едва продвигались вперед со скоростью в жалких три узла, вяло покачиваясь на волнах. Нас по-прежнему окружало некое подобие тумана, и видимость не достигала и двух миль.
Мы почти не разговаривали. Думаю, что все остро осознавали нависшую над нами опасность. Угроза исходила от окружающего нас со всех сторон моря, а до Питер-Порта оставалось еще целых тридцать миль. Тишина и отсутствие ветра угнетали.
— Схожу еще раз проверю наше положение, — произнес я.
Хэл кивнул, как будто думал о том же самом.
Но изучение карт ничем нам не помогло. Насколько я мог судить, мы находились в шести милях к северо-северо-западу от скал Рош-Дувр. Это скопление утесов и подводных рифов образовывало западный форпост Нормандских островов. Но наверняка я сказать не мог. Все мои расчеты слишком сильно зависели от силы течения и дрейфа яхты в подветренную сторону.
И тут Майк оторвал меня от раздумий.
— Справа по курсу из воды торчит скала, — крикнул он. — Она очень большая.
Схватив бинокль, я выскочил из рубки на палубу.
— Где?
Внезапно у меня пересохло во рту. «Если это действительно скалы Рош-Дувр, — думал я, — это означает, что нас снесло гораздо дальше, чем я предполагал». И это не могло быть ничем иным. Между этими скалами и Гернси лежало открытое море.
— Где? — повторил я.
— Вон там, — показал Майк.
Я прищурился, но ничего не увидел. На мгновение облака разошлись, и от маслянистой поверхности моря отразились солнечные лучи. Насыщенный влагой воздух придавал этому свечению какой-то зловещий оттенок. Горизонта не было. На границе видимости море и воздух сливались воедино. Прижимая к глазам бинокль, я тщетно обшаривал взглядом море.
— Я ее не вижу, — сказал я. — До нее далеко?
— Я не знаю. Я уже потерял ее. Но до нее было не больше мили.
— Ты уверен, что это была скала?
— Думаю, да. Что еще это могло быть? — Он вглядывался в даль, сощурившись от окружившей нас слепящей дымки. — Это была большая скала, и на ней возвышалась какая-то остроконечная башенка.
Маяк Рош-Дувр! Я покосился на сидящего за штурвалом Хэла.
— Нам лучше изменить курс, — взволнованно произнес я. — Из-за прилива скорость упала до двух узлов.
Я думал о том, что если это действительно скалы Рош-Дувр, а ветер еще больше ослабнет, то нас может снести прямо на рифы.
Он кивнул и повернул штурвал.
— Выходит, ты ошибся в расчетах миль на пять.
— Да.
Он нахмурился. На его голове не было привычной зюйдвестки, и его седые волосы стояли торчком, придавая лицу удивленное и немного проказливое выражение.
— Мне кажется, ты недооцениваешь себя как штурмана, но это дело хозяйское. Какую поправку делать на ветер?
— По меньшей мере на два румба.
— Существует старая поговорка, — пробормотал он. — Когда осмотрительный моряк в чем-то сомневается, лучше исходить из того, что его расчеты верны. — Он посмотрел на меня, вопросительно приподняв свои кустистые брови. — Главное — не проплыть мимо Гернси, знаешь ли.
Я заколебался. Возможно, сказывалось напряжение долгой ночи, но я никак не мог решить, что нам следует предпринять.
— А ты видел эту скалу? — спросил я у Хэла.
— Нет.
Я обернулся к Майку и уточнил, уверен ли он в том, что то, что он видел, было скалой.
— При таком освещении вообще ни в чем нельзя быть уверенным, — последовал ответ.
— Но ты определенно что-то видел?
— Да. В этом я уверен. И мне показалось, что на том, что я видел, было какое-то подобие башни.
Сочащийся сквозь насыщенную влагой атмосферу водянистый солнечный свет озарял кокпит странным приглушенным сиянием.
— Тогда это должны быть Рош-Дувр, — прошептал я.
— Смотри! — закричал Майк. — Смотри вон туда.
Я проследил за направлением его вытянутой руки. На самой кромке видимости еле угадывались очертания округлой скалы, освещенной бледными солнечными лучами. На вершине утеса стоял маяк. Я немедленно направил туда бинокль, но все, что мне удалось разглядеть, это смутный рыжеватый контур чего-то расплывчатого, поблескивающего сквозь золотистую дымку. Нырнув в рубку, я выхватил карту, вглядываясь в форму плато Рош-Дувр. Оно представляло собой скальную россыпь, протянувшуюся на целую милю к северо-западу от девяностодвухфутовой башни маяка. Судя по всему, мы находились на самом краю этой россыпи.
— Принимай на север, — закричал я Хэлу, — и делай это как можно быстрее.
— Есть, командир.
Он завращал штурвал, крикнув Майку, чтобы тот переставил паруса. Когда я вышел из рубки, он оглядывался на маяк через плечо.
— Ты знаешь, — заговорил он, вглядываясь в дымку, — мне это кажется очень странным. — Я никогда своими глазами не видел Рош-Дувр, но я довольно неплохо знаю Нормандские острова, и я никогда не видел ни одной скалы, которая издалека казалась бы красной.
Я оперся о рубку и снова поднял к глазам бинокль. Солнечный свет становился все более ярким, и видимость с каждой минутой улучшалась. Я наконец-то смог все отчетливо рассмотреть и чуть не расхохотался от облегчения.
— Это не скала, — произнес я. — Это корабль.
Теперь сомнений у меня не осталось. Ржавый корпус уже не расплывался перед моими глазами, но отчетливо выделялся на фоне серой воды, а то, что я принял за башню маяка, на самом деле было единственной трубой судна.
Снова ложась на первоначальный курс, мы все смеялись от облегчения.
— Похоже, они застопорили машины и дрейфуют, — заметил Майк.
Я был вынужден с ним согласиться, потому что, когда мы легли на прежний курс, стало заметно, что положение корабля совершенно не изменилось. Он был развернут к нам боком, как будто его удерживал ветер. По мере того как мы приближались к судну и его очертания становились отчетливее, мы убеждались в том, что корабль стоит на месте, покачиваясь на небольших волнах. Нам предстояло пройти мимо, оставив его в полумиле от нас по правому борту. Я потянулся к биноклю. В этом судне было что-то такое… что-то в его очертаниях, и форме ржавого корпуса, и в немного опущенном носе.
— Наверное, получили пробоину и теперь выкачивают воду из трюма, — предположил Хэл.
Его голос прозвучал неуверенно, как будто он тоже ничего не мог понять.
Я навел резкость, и очертания судна резко приблизились. Это был старый корабль с прямой носовой частью, старомодной кормой с подзором и нагромождением надпалубных сооружений. Его единственная труба торчала почти вертикально, так же, как и мачты. Когда-то он был выкрашен в черный цвет, но сейчас у него был ржавый и неухоженный вид. В его облике чувствовалась какая-то безжизненность, не позволявшая мне опустить бинокль и отвернуться. И тут я заметил шлюпку.
— Курс прямо на судно, — обратился я к Хэлу.
— Что-то случилось? — спросил он, мгновенно отреагировав на тревогу в моем голосе.
— Да. Одна из шлюпок вертикально свисает со шлюпбалок. — Но дело было не только в этом. Все остальные шлюпбалки пусты. — Подойди к передним шлюпбалкам, — уточнил я.
Мой голос задрожал от постепенно охватывающего меня странного волнения.
Вскоре мы уже невооруженным глазом могли рассмотреть пустые шлюпбалки и единственную повисшую на талях шлюпку.
— Похоже, тут никого нет, — заметил Майк. — И нос сильно опущен. Как ты думаешь…
Он замолчал, не договорив. Мы все думали об одном и том же.
Мы подошли к пароходу посередине борта. Название на носу было так испещрено ржавыми потеками, что нам не удавалось его прочитать. И вообще стало ясно, что корабль находится в ужасном состоянии. Ржавая обшивка носа покоробилась, палубные надстройки были повреждены, а нос, вне всяких сомнений, сильно просел, в результате чего корма задралась так высоко, что был виден винт. С грузовой стрелы на мачте свисала гирлянда проводов. Это был грузовой корабль, и, судя по тому, что предстало нашему взору, он попал в изрядную переделку.
Мы начали обходить судно вокруг, держась на расстоянии одного кабельтова от его борта. Я поднес ко рту мегафон и окликнул экипаж, но мой голос затерялся в тишине моря. Ответа не последовало. Единственным доступным нашему слуху звуком был плеск волн о борта парохода. Мы быстро приблизились к кораблю и прошли совсем рядом с его кормой. Наверное, мы все надеялись на то, что нам удастся прочитать его название. И внезапно оно оказалось перед нами. Высоко над нашими головами, так же, как и ночью, возникли покрытые ржавыми потеками буквы: МЭРИ ДИР — Саутгемптон.
Это было довольно крупное судно водоизмещением не менее шести тысяч тонн. Не было сомнений, что его покинула команда. Но почему рядом нет буксира и других спасательных кораблей?! В поле зрения не было ни единого судна, кроме нас и этого парохода, в полном одиночестве безжизненно покачивающегося на волнах в двадцати милях от французского побережья. Мы уже обогнули корму, и я поднял глаза, осматривая левый борт. Шлюпки исчезли, и шлюпбалки были пусты.
