Уоррен Мерфи - Доктор Куэйк
Трое уважаемых граждан Сан-Эквино были единодушны:
– Просто оставьте деньги там, где скажут.
После того как все ушли. Лес Карпвелл еще долго сидел в кабинете. Потом подошел к столу и набрал номер телефона своего близкого друга, помощника президента.
– Если то, что ты говоришь, Лес, правда, они способны разрушить всю Калифорнию.
– Похоже на то, – ответил Карпвелл.
– Ну и ну… Это все, что я могу тебе сказать. С такой информацией я пойду прямо наверх. Немедленно свяжусь с президентом.
Помощник был просто шокирован реакцией президента, Он изложил полученную информацию четко и профессионально, так, как сделал это Лес Карпвелл. Лес Карпвелл Четвертый, в прошлом агент Бюро стратегических исследований, абсолютно надежный Лестер Карпвелл. Время. Угрозы. Землетрясение. Никаких домыслов. Только факты.
Однако, когда помощник закончил, президент сказал;
– О’кей. А теперь забудьте об этом. И никому ни слова.
– Однако, сэр… Вы мне не верите?
– Я вам верю.
– Но здесь есть чем заняться людям из ФБР. Я могу сообщить им все детали.
– Вы никому ничего не скажете. Вы будете хранить абсолютное молчание. Абсолютное. Это все. Спокойной ночи.
Помощник поднялся, чтобы выйти, но президент остановил его:
– Оставьте, пожалуйста, свои бумаги здесь. И не о чем не беспокойтесь. Мы не так уж беззащитны.
– Да, сэр, – сказал помощник и положил записи на стол.
Когда он вышел, президент бросил их в стоявшую рядом с его столом электрическую машинку для уничтожения бумаг, надежное устройство, гарантирующее, что никакая информация не выйдет из этого помещения вместе с какой-нибудь выброшенной бумажкой. Машина с жужжанием проглотила свою добычу.
Затем президент перешел из кабинета в спальню, достал из верхнего ящика комода телефонный аппарат красного цвета и снял трубку.
Еще не отзвучал первый гудок, а на другом конце провода уже взяли трубку.
– Мы следим за этим делом, – услышал президент.
– В Калифорнии?
– Да.
– Вы оперативны.
– Приходится.
– Эти люди, кто бы они ни были, могут вызвать бедствие, – сказал президент.
– Могут.
– Вы собираетесь использовать этого вашего специального агента?
– Что-нибудь еще, господин президент?
– Ну, я хотел бы все-таки знать, собираетесь ли вы задействовать его?
– Эта информация не принесла бы вам никакой пользы, сэр. Вдруг вам захочется найти его в толпе на снимке, если газетчики сумеют что-нибудь там сфотографировать?
– Допустим, вы пошлете этого человека и потеряете его, что тогда? – спросил президент.
– Тогда мы потеряем его.
– Понимаю.
– Если это может вас несколько успокоить, сэр, скажу, что мы держим ситуацию под контролем. Преступникам от нас не уйти.
– Значит, вы все-таки его используете?
– Спокойной ночи, господин президент. – Зазвучал сигнал отбоя, и президент убрал аппарат в ящик комода. Пряча его под одной из своих рубашек, он задумался: интересно, а как зовут этого специального агента?
Глава третья
Его звали Римо, и он прочитал всего одну книгу по геологии из тех, что были посланы ему в отель «Святой Томас». Не больше пяти минут он рассматривал схемы геологических пластов в районе Калифорнии и не обратил вообще никакого внимания на преподавателя, который толковал что-то насчет разломов и землетрясений, полагая, что имеет дело с торговым агентом, недавно взятым на службу в компанию, занимающуюся геологическим оборудованием.
Не то чтобы Римо не старался. Нет, учебник колледжа по основам геологии он прочел от корки до корки. Голова его была буквально набита изображениями скал, рек и суровых людей. Он понял все, что прочел, но это оставило его совершенно равнодушным. На следующий день он забыл восемьдесят пять процентов прочитанного, а еще через день – четырнадцать.
Единственное, что он запомнил, – это «модифицированная шкала силы землетрясений Меркалли». Он не понял, что это такое, но в памяти все же осталось, что есть такая штука, которую геологи называют модифицированной шкалой силы землетрясений Меркалли.
Он думал об этом, стоя на крутом утесе и разглядывая торчащие здесь и там вершины, покрытые зеленым мхом. Возможно, он стоит как раз на этой самой модифицированной шкале Меркалли. Но так это или не так, теперь это неважно. Важно другое. В ста ярдах от него начиналась небольшая, поросшая травой взлетно-посадочная полоса, проходящая прямо по краю утеса и обрывающаяся на его плоской вершине, где предстоит умереть, по крайней мере, пятерым. Они будут убиты тихо и очень профессионально; в конечном счете никто и не подумает, что произошло нечто большее, чем просто несчастный случай.
А убивать Римо умел.
Он оперся на причудливо изогнутое дерево, всей кожей ощущая, как свежий соленый ветер с Карибского моря овевает теплом его тело и ласкает душу. Лицо Римо с жесткими чертами было опалено солнцем. Он закрыл глубоко посаженные глаза, скрестил руки на груди, прикрытой полосатой рубашкой, и уселся поудобнее. До него доносился разговор трех мужчин, сидевших около небольшого фермерского грузовичка. Они совершенно уверены в том, что ни один белый не сможет близко подобраться к ним сквозь здешние заросли. Ну никак не сможет. Они уверены также, что груз скоро придет. А на случай каких-либо неожиданностей у них наготове карабины, и с расстояния в двести ярдов они могут продырявить любого, кто захочет им помешать. Д-да, с-сэр, продырявить самым наилучшим образом. Сделать дырку в брюхе или чуть пониже, а, Руфес?
Он повернул голову, чтобы солнце светило справа. Лицо его уже заживало после очередной пластической операции, и он дал себе слово, что это в последний раз. Больше он не позволит им изменять его внешность. Сейчас он выглядел почти так же, как в те времена, когда жил как всякий нормальный человек, состоящий на военном учете, с хранящимися в Вашингтоне отпечатками пальцев, с кредитной карточкой, различными счетами и удостоверением личности на имя полицейского Римо Уильямса. Ему нравилось его тогдашнее лицо. Это было самое человеческое лицо из всех, которые он когда-либо имел. Его настоящее лицо.
И, если кто-нибудь из тех, кто знал его раньше, встретит его теперь и подумает, что этот человек ему кого-то напоминает, то не сможет даже предположить, что это – полицейский по имени Римо Уильямс. Потому что полицейский Римо Уильямс несколько лет назад был казнен на электрическом стуле в штате Нью-Джерси за убийство в темном переулке какого-то торговца наркотиками.
Торговец наркотиками был действительно убит, но убил его вовсе не Римо Уильямс. Справедливо поэтому, что он и не умер на электрическом стуле. Весь этот трюк понадобился правительству для того, чтобы убрать отпечатки пальцев и другие данные из всех картотек и досье, превратив Римо в человека, которого якобы не существует.
Приятно чувствовать близость Карибского моря, оно как будто вливает новые жизненные силы. Римо изнывал от желания сомкнуть веки и задремать.
Но тут один из мужчин, сидевших у грузовичка, сказал другим, что боится.
– Если что-то пойдет не так, слышь-ка, я убью тех белых парней, что прилетят. Сегодня должна прибыть самая большая партия, какую мы когда-либо получали. И всех «фараонов» я тоже перестреляю. Так и сделаю. Д-да, с-сэр. Полицейский, что встанет на пути старины Руфеса, – мертвец.
Ладно, Руфес, хочешь застрелить белых парней, твое дело. Это избавит меня от лишних хлопот, подумал Римо. Он прислушался, не раздается ли сквозь ласковый плеск волн под утесом шум мотора.
Руфес подготовил для своих компаньонов еще и полезный совет. Он сказал им, чтобы они не беспокоились.
– А чего беспокоиться, Руфес?
– Насчет того, что говорит старуха с холма.
– А я и не знал, что она опять что-то сказала, парень.
Отрывистые английские фразы звучали с мелодичной напевностью. Такая манера речи, свойственная уроженцам стран Карибского бассейна, кажется, последнее, что осталось у них от не таких уж хороших, но и не совсем плохих колониальных времен. Теперь, похоже, они окончательно утратили всякие нравственные принципы.
– Насчет нашего сегодняшнего дельца.
– Ты, Руфес, не рассказывал нам, что старуха с холма что-то говорила об этом.
– А… не имеет значения.
Римо был уверен: Руфес уже жалеет, что заговорил на эту тему. Ну, да это неважно. Скоро все его сожаления кончатся.
Остров благоухал густым целебным ароматом цветущих растений. Казалось, выделяемый ими кислород ощущался на вкус. Но не самолет ли это? Римо не хотелось провести в ожидании целую ночь.
– Ну и что сказала старуха о сегодняшнем деле, Руфес?
– Да не забивайте себе этим мозга, парни. Все будет в порядке.
– Или ты, Руфес, сейчас же расскажешь мне все, или я беру грузовик – мой грузовик – и возвращаюсь домой. Я оставлю тебя и весь твой груз здесь, на утесе, а отсюда до города почти сутки ходьбы.
