Джон Беркли - Крепкий орешек II. Шесть дней Кондора [сборник]
— Извините, — вовремя извинился раззява и уставился на полковника, продолжая улыбаться. — Почему Ваше лицо мне так знакомо?
Джон Отошел от автомата и отправился к табло прибытия, проверить, ничего ли не изменилось. О, черт! Он смотрел поверх голов на светящиеся буквы и налетел на импозантного блондина в шикарном пальто, за которым следовала какая-то горилла, очевидно, телохранитель.
— Извините…
Ему вдруг показалось, что этого человека он давно и хорошо знает.
— Вы не знаете, почему ваше лицо мне так знакомо?
— Я выступал по телевизору… — блондин улыбнулся, как оскалился.
— Да? И вы тоже?
Мужчина пожал плечами и отправился дальше, но пройдя несколько метров, остановился и задумчиво посмотрел на Джона. Ему показалось, что он тоже видел этого человека, правда, не мог вспомнить где.
Если бы полковник вспомнил, он вряд ли оставался бы так же спокоен.
* * *
Белая протестантская церквушка пристроилась среди деревьев в пяти минутах езды от аэропорта. Сегодня деревья были одеты пушистым снегом, и она выглядела нарядной невестой в подвенечном платье на фоне темносинего неба, окруженная пушистыми букетами.
Херби Ройс, пожилой сторож шестидесяти двух лет, пристроился в глубоком кресле в правом притворе и с удовольствием потягивал чай с вишневым вареньем. Седые волосы его растрепались и свисали на багровый лоб, покрытый бисером пота. Видавшая виды клетчатая теплая рубаха была расстегнута у ворота, и из него торчала морщинистая шея. Густые седые брови нависали на выцветшие глаза, на которые когда-то заглядывались прихожанки. Он отдыхал.
Пятьдесят два года Херби Ройс провел под сводами этого храма. Вначале мальчиком-служкой, потом помогал в уборке, и когда потерял жену, и вовсе стал проводить все свое время здесь. Собственно, идти ему все равно было некуда. Теперь церковь собирались закрыть, а он сторожил, сам не понимая что, решив остаться в своем прибежище до конца. Ему нравилось аскетичное убранство храма. Голые высокие стены и скамьи для прихожан, казалось, больше подходили для общения с Богом, чем пышность православной церкви. Здесь во всем чувствовался покой и умиротворение.
На столике стоял телевизор, и мистер Ройс напряженно вслушивался в речь диктора.
«МЫ ПЕРЕДАЕМ РЕПОРТАЖ ИЗ АЭРОПОРТА, ГДЕ ГЕНЕРАЛ ЭСПЕРАНСО ТОЛЬКО ЧТО ПРИЗЕМЛИЛСЯ ПОД УСИЛЕННОЙ ОХРАНОЙ. НАСТРОЕНИЕ У НЕГО, КАЖЕТСЯ, ОТЛИЧНОЕ. ОН УЛЫБАЕТСЯ, И ВООБЩЕ ВЫГЛЯДИТ КАК ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЛЕТИТ, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ ПОЛИТИЧЕСКОЕ УБЕЖИЩЕ. БЕЗ СОМНЕНИЯ, У ГЕНЕРАЛА МНОГО СТОРОННИКОВ, КАК ЗДЕСЬ, ТАК И ЗА РУБЕЖОМ. ГОВОРЯТ, ЧТО ДАЖЕ КАПИТОЛИЙСКИЙ ХОЛМ ЕГО ПОДДЕРЖИВАЕТ.»
Господи! Зачем людям заниматься такими беззаконными делами? Или не знают они, что ТЫ все видишь, и гореть им в геенне огненной? Ради чего истребляют сами себя? Прости им, Господи, ибо не ведают они, что творят. Обратили бы силы свои на дела добрые. Но им все мало. И все хватают, хватают. А на том свете все равно предстанут перед тобой обнаженными, с душой, почерневшей от грехов своих.
Мистер Херби вздохнул, и в этот момент раздался сильный стук в дверь. Оторвавшись от телевизора, он тяжело поднялся и, шаркая ногами, пошел открывать.
Белый пикап подрулил к самой церквушке и замер у главного входа. Два огромных креста на створках двери охраняли церковь от различных темных сил, внушая почтение и трепет прихожанам.
Артур Бакер, молодой крепкий мужчина с довольно привлекательным лицом, подошел к двери первым. За ним, чуть отстав, следовал Ленни Мейген. Совсем мальчишка, он впервые принимал участие в такой операции. Красные каски, красные костюмы ремонтных бригад, в которые оба были одеты, казались кровавыми кляксами на фоне белоснежного храма. Очень деликатно Бакер постучал в дверь, и через пару минут она распахнулась.
«Какой старый», — отметил Мейген, и на секунду ему стало немного не по себе. Но он тут же взял себя в руки. «Цель оправдывает средства», — вспомнил он слова, которые любил повторять полковник Стюарт.
Старик молча смотрел на них.
— Извините, сэр, мы проверяем оборудование, — ответил на его немой вопрос Бакер. — Можно нам пройти на задний двор?
— Да, конечно, пожалуйста, — сторож сделал шаг в сторону, пропуская их в храм.
На стенах церкви тускло светились фонари, а высокие окна тоже украшали кресты. Было сумрачно, пахло воском и красками. Очевидно, кто-то пытался что-то подновить. Вдоль стен, перед кафедрой, стояли дубовые скамейки с высокими спинками, и больше ничего. Они шли узким проходом, и старик, обрадовавшись, что есть с кем переброситься парой слов в рождественскую ночь, говорил и говорил, пытаясь передать хоть каплю любви, которую он испытывал к храму, этим незнакомым молодым людям.
— Вы, наверное, слышали, что эту церковь хотят закрыть? Конечно, ее уже трудно поддерживать, она не такая, как прежде. Но все-таки, посмотрите, какая красота, — он поднял лицо к овальным окнам, и оно засветилось восхищением. — Я бы здесь с удовольствием отдал Богу душу.
У них было очень мало времени.
— Да, ты прав, — сказал Артур Бакер, доставая из-под комбинезона «штар-даймлер ГБ-80».
И когда старик повернулся к нему, еще шире улыбаясь от слов незнакомца, Артур плюнул в него куском свинца 38-го калибра. Толчок в грудь, кровавый цветок на клетчатой старой рубахе, и все поплыло и закачалось. Высокий купол наклонился и пополз в сторону. Удивленно распахнулись детские глаза, рука потянулась к груди, и мистер Херби Ройс повалился на скамью. Она опрокинулась под тяжестью падающего тела и превратилась в лежанку. Глаза старика устремились ввысь, вторая рука взметнулась и легла на грудь. Он так до конца ничего и не понял.
«Ну что ж, ты умер, где хотел», — подумал Бакер и сунул пистолет на прежнее место.
На столике диктор продолжал вещать с голубого экрана, как будто ничего не изменилось в мире.
«ВОЙНА АМЕРИКИ ПРОТИВ НАРКОТИКОВ ПРОДОЛЖАЕТСЯ. ОНА НЕ МОЖЕТ ЗАКОНЧИТЬСЯ ВЗЯТИЕМ ОДНОГО ПРОТИВНИКА…»
Верно. Все правильно. Мы еще повоюем. Артур посмотрел на Денни, который стоял, потупив глаза, и ему стало смешно. И зачем полковник взял на дело этого ребенка? Его же трясет. Небось, уже в штаны наложил.
Он подошел к телевизору и нажал на кнопку, одновременно вынимая рацию, быстро набрал код и, услышав ответ,„спокойно произнес:
— Эуо Бакер. Объект свободен.
Операция началась.
* * *
Том Байер, высокий негр с огромными глазами, толстыми губами и плоским носом, стоял у столика кафе рядом со своим другом Нилом Кокренсом. Они знали друг друга с незапамятных времен. Тому нравился Нил. Настоящий парень. Сильный, уверенный в себе, отличный боец. Когда он был рядом, Тому было спокойно. Они понимали друг друга без слов. По малейшему жесту, движению глаз. Как организм с единой нервной системой.
Смешная блондинка с круглыми глазами рапортовала с экрана, четко выговаривая слова, словно на экзамене:
«В ЭТОТ АЭРОПОРТ СКОРО ПРИЛЕТИТ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СИМВОЛИЗИРУЕТ ДЛЯ АМЕРИКИ ВРАГА В БОРЬБЕ ПРОТИВ КОКАИНА. ОН, КОНЕЧНО, НЕ ЕДИНСТВЕННЫЙ, НО ВОЙНА ПРОДОЛЖАЕТСЯ. САМАНТА КОПЛЕНТ. НОЧНЫЕ НОВОСТИ.»
Она закончила рапортовать и лучезарно улыбнулась.
Точно, детка, как ты догадалась? Борьба продолжается!
Том взглянул на Нила, и они весело рассмеялись.
— До следующей связи, — Сол Мейген дал отбой, сунул рацию в карман и вышел из кабинки междугородней связи. Теплый пуховик его был распахнут. Короткие волосы немного взмокли от жары, лицо порозовело. От уголков серых глаз побежали морщинки — он довольно улыбался. Все было тип-топ.
Сол подошел к столику и взял свой стакан с соком. Парни вопросительно смотрели на него, ожидая, что он скажет.
— Все нормально. Я переговорил со всеми. Они уже на местах. Что с погодой? — повернулся он к Нилу.
— Ураган идет с северо-востока, — ответил тот улыбаясь.
— Да, Бог все-таки любит этого офицера, — хохотнул Том.
Сол кивнул и запустил руку в бездонный карман.
— Приступим. Сверим часы. 3:51.
Абсолютно одинаковые антиударные, водонепроницаемые, точные, и еще бог весть какие часы щелкнули крышками и исчезли в карманах.
— Сверили. Скоро увидимся, — Том Байер подхватил большую коробку, кокетливо перевязанную лентой с огромным красным бантом посередине, и отошел от товарищей.
Другая, точно такая же, с таким же бантом, осталась под стойкой на полу, у ног Нила Кокренса.
Джон Маклейн решил скоротать время до прибытия самолета из Лос-Анджелеса в открытом кафе за стаканом «оранджа». Честно говоря, он с удовольствием выпил бы сейчас чего-нибудь покрепче, но, во-первых, Холли не любила запах спиртного, а во-вторых, он за рулем.
Здесь было душновато. То ли кондиционеры плохо работали, то ли народу было полно. Ну, конечно же, набились, как сельди в бочке! Как же — Рождество. Он уже выпил два стакана сока, третий стоял наполовину пустой. Больше не хотелось, но идти все равно было некуда, и он мучил этот несчастный стакан уже неизвестно сколько.
