Владимир Саньков - Путь хитреца
— Ищешь чем опохмелиться?
Катя хихикнула.
— Артем! — его имя в ее исполнении прозвучало с очаровательной картавинкой. — Так это твои эсэмэски? Ты изменился. Больше не похож на того робкого паренька.
Ее глаза икоса, как умела только она, с легкой искринкой, казалось, просверливали его насквозь, пытаясь найти ответ на какой-то вопрос. Однако он использовал этот взгляд, чтобы вогнать ее в краску:
— Тебе не стыдно на меня так пялиться? Ты раздеваешь меня взглядом. Здесь же дети. Какой пример ты им подаешь?
Стоящая рядом молодая девушка в форме с бейджиком «мерчендайзер» прыснула в кулак. Катя пыталась спрятать расплывающуюся улыбку, но застыла с двумя пакетами сока в руках:
— Ой, моя тележка!
— Что?
— Тележка пропала.
Быстрые поиски привели к неожиданному результату: тележка стояла за его спиной.
— Вот она! — успокоилась Катя, но тут же возмутилась: — Я не брала эту водку и…
— Ах, вот оно что! — присоединился Артем. — Я перепутал со своей!
Но разобрать продукты оказалось не простым делом.
— Э-э, постой, это не моя водка, — теперь уже возмущался Берестага, — и зачем ты пытаешься всучить мне свои презервативы! Забери их обратно! — он говорил так громко, что вокруг них начали собираться люди, со смехом наблюдая, как они перепихивают друг другу алкоголь и контрацептивы.
— А вы поровну поделите! — подлил масла в огонь веселый усатый мужичок с вздыбленной шевелюрой, и, повернувшись к зрителям, добавил: — Хорошо набрали — до утра хватит!
Пунцовая от такого внимания Ромашка попыталась оттащить в сторону Берестагу, который мешал ей выложить лишние товары.
— Ты уже лапаешь меня? — нарочито громко возмутился Артем. — Ты меня хочешь? Ну не здесь же, Катя!
Покупатели, бросившие свои будничные потребительские дела и по воле случая оказавшиеся свидетелями стремительно развивающейся комедии, расплывались в улыбках.
— Ну, хватит! — Катя, растерянная, но взволнованная и довольная, решила спастись бегством. Берестага дал ей фору и со словами: «Уважаемые зрители, спасибо за внимание и поддержку, но наше цирковое шоу подходит к концу» — бросился в погоню.
Он настиг ее в попытке быстро набросать в тележку недостающие продукты в следующем ряду. Ромашка пыталась отыскать что-то на полках.
— Почему глаза бегают? — прошептал он ей на ушко, наклонившись сзади. — Хочешь что-нибудь украсть? Тебя прикрыть?
Не способная уже что-либо отвечать, Катя только смеялась. Дав ей слегка успокоиться, преследователь вновь оказался рядом уже у кассы.
— Девушка, как вам кажется, она меня любит? — обратился он к кассирше.
Ромашка молча хихикала. Оценив ситуацию, хозяйка кассы улыбнулась:
— Конечно! Сразу видно!
И Берестага со вздохом ввернул:
— А вот я еще сомневаюсь в своих чувствах!
Кассирша укоризненно качала головой, провожая их взглядом. Когда выбрались на улицу, Артем вдруг стал серьезным. Он вернул ей пакет с продуктами, который взялся поднести, и, придвинувшись настолько близко, что Катя почувствовала его дыхание, проникновенно произнес:
— Знаешь, что будет дальше?
И, встретив ее смеющийся вопросительный взгляд, ответил сам:
— Мне придется быстро уехать. Очень срочные дела. На прощанье целовать не буду, даже не проси!
— Ну, ты и нахал! — тело Ромашки содрогалось от беззвучного смеха.
— Не то, что ты подумала. Просто, боюсь, не оторвусь.
Артем улыбнулся и, быстро повернувшись к недоумевающей девушке спиной, растворился в хлопьях падающего снега.
«Этап прошел довольно гладко», — оценил Берестага результат встречи с Ромашкой. На первый раз достаточно. Впрочем, где-то внутри еще шевелилось смутное беспокойство. Но оно касалось вовсе не результата манипуляции, в котором Артем не сомневался. И он решил по приезде домой позвонить Андрею. Он чувствовал, что есть какая-то связь между его сомнениями и беседами со старым другом. Карпасов зацепил его. В чем-то он был прав или, наоборот, сильно ошибался.
— Привет, брат. Вчера интернет вылетел. Не договорили.
— Здорово, дружище.
— Ты не против того, чтобы продолжить беседу?
— С удовольствием.
— Тогда вопрос такой: вот что ты скажешь о морали?
— А что сказать? Мораль — это свод правил для тех, кто не хочет или не может разобраться в сути вещей. Готовая таблица умножения. Считать лень — бери и пользуйся.
— Ты оригинален, как всегда. То есть то, о чем мы вчера говорили, суть составляющие той самой морали?
— Просто другой способ подачи. Мораль как бы говорит: не утруждай мозги, просто запомни. Врать нельзя, это плохо. С чужой женой спать нехорошо. Убивать — совсем хреново. Не ты дал, не тебе и забирать.
— А если мозги поднапрячь?
— А если поднапрячь, понимаешь, что тезисы морали выгодны. Их соблюдение необходимо для тебя, в первую очередь, то есть для каждого человека. Сделка с совестью разрушает изнутри даже если ты этого не видишь и не признаешь. Она позволяет решить по-быстрому конкретную узкую задачу, выиграть раунд, но в конечном счете ты проиграешь жизнь. Фундамент твоей души будет развален. Например, какой-нибудь дегенерат убивает человека и приобретает сто рублей, или предает за тридцать серебряников. Он даже оправдывает это суровой необходимостью и привыкает считать такие способы обретения благополучия нормой. Но он не знает о том, что все его существование основано на внутреннем балансе. Плохое уравновешивается хорошим. И если он просто загоняет совесть глубоко в подсознание, она все равно — сила. Сила, которая будет разрушать его изнутри. И чем хуже его поступки, тем слабее фундамент его личности, тем больше раскалывается сущность, тем скорее он погибнет.
— Как в «Портрете Дориана Грея»?
— Ну, да. Счастливым ему не быть, внутреннего покоя не достичь. Мы — люди — невротики, живущие на антидепрессантах, алкоголе и наркоте, часто идем на сделку с дьяволом. Поэтому мы глубоко несчастны. Мы прячемся в фильмы — созданную для нас другими невротиками сказку, забиваем дискомфорт едой, сексом, тупыми развлечениями, разгоняющими эндорфины по телу. Но в силу глубокой внутренней ущербности и неспособности свободно дышать, любить и жить в конечном счете мы лишь подменяем нирвану телесным кайфом мастурбации. Мы похожи на мышь, которой ученые засунули стимулятор в центр удовольствия. И ей больше ничего не надо. Она так и сдохнет без еды и питья, затрахав себя стимулирующим нервы контактом.
— Слушай, но я знаю людей, у которых есть сила: деньги, власть, уважение. И они не парятся вопросами духовного поиска. Воруют, убивают, предают…
— Да не сила это! — возмутился Андрей. — Это лишь атрибуты силы. Денег много человеку не нужно. Ты же не можешь вместо одного раза дважды обедать! Деньги — это атрибут, который помогает человеку убедить себя, что он сильнее кого-то еще. Например, того, у кого денег меньше. И если человек стремится к власти над слабыми, он выбирает этот путь. Кто-то сказал: «Люди первого сорта окружают себя людьми первого сорта, а второсортные предпочитают окружение людей третьего сорта». И уважения у жулика быть не может. Бешеная кошка может собак распугать. Но разве это уважение? Это пластмассовые бусы, а не золото. А цена, которую он заплатил за эти побрякушки — его проклятая, разбазаренная жизнь.
Глупым Берестага себя не считал никогда. В свое время, когда Годзилла перестал быть ему опасен, и путь к сердцу Петуховой освободился, появилось новое и более серьезное препятствие. Мечта всех воздыхателей Петухова влюбилась в недавно появившегося в классе доморощенного интеллектуала Петра Остроумова. Новое препятствие полностью оправдывало свою фамилию: энциклопедические знания, отличная реакция острого ума, память… Поскольку интеллектуальное поле в классе хоть как-то всегда держалось на Артеме, то теперь оно было прочно и, похоже, надолго занято новичком. Плотно обложившись книгами по физике, математике, астрономии, литературе, географии, биологии, он начал грызть гранит науки. Результаты не заставили себя долго ждать.
Но Артем смутно понимал, что, даже решив эту проблему, он встретит новую, еще более неподъемную. Наверное, тогда у него возникла потребность в более глубоком понимании жизни, в нахождении «универсального знания». «Универсальное знание» решено было искать в книгах по философии и религии. Хорошие книги в девяностые только начали появляться на полках магазинов. И их крайне трудно было вычленить из общего потока «бумажного мусора». В руки попадали перепечатки из заграничных журналов — пришлось подучить английский, старые дореволюционные издания, тлеющие на библиотечных складах. И он закапывался в библиотечную пыль в поисках своего философского камня.
В какой-то момент Артем отметил для себя, что найти оппонента для хорошего спора совсем нелегко. И школьные учителя предпочли избегать философских дискуссий. Даже если это касалось их предмета, они старались увести разговор в сторону или сразу завершить его с наименьшими потерями для своей репутации.
