Михаил Зайцев - Час волкодава
«Мужик пробрался ко мне в тыл через газон! – догадался Миша. – Все, финиш, мышеловка захлопнулась!..»
Незнакомый мужчина, щурясь, внимательно разглядывал Чумакова, сравнивая его с неким образом в своей памяти.
Человека в дождевике Миша узнал первым. Спустя долю секунды после того, как встретился с ним глазами. Да! Это был тот самый мужик, которого прошлой зимой Миша принял за бомжа-доходягу, нагло взламывающего его, чумаковское, родное авто. Тот же волчий спокойный взгляд желтых глаз, те же высокие скулы, те же впалые щеки. Тогда, зимой, пусть плохо, но Миша запомнил его лицо, прежде чем желтоглазый отправил Чумакова в нокаут. Желтые зрачки незнакомца – последнее, что увидел Михаил той январской ночью, прежде чем очнулся в карете «Скорой помощи» от яркого света, бьющего в глаз, насильно открытый пахнущими лекарством пальцами.
Не дожидаясь, пока желтоглазый его опознает, Чумаков упал на спину. Вытянул ноги, прижал руки к груди и закатился под днище оранжевой «девятки». Действовал Михаил интуитивно, спонтанно, но, как оказалось, единственно правильным образом.
Тузанович выстрелил, когда Миша только-только царапнул спину об автомобильное днище, а щеку о провонявший бензином асфальт. Стрелял по ускользающей мишени, метил в Чумакова и еще не увидел, не заметил новое лицо на арене боевых действий – желтоглазого. Из газового пистолета невозможно убить. Разве что приставить ствол к виску или пальнуть в упор. Незнакомец с волчьими глазами находился не ближе чем в семи метрах от выдохнувшего газовую струю ствола, и тем не менее, едва грянул выстрел, желтоглазый упал. Тузанович стрелял, направив ствол вниз, туда, где скрючился, спрятался Чумаков. Рикошет газовой струи – глупость, абсурд. Однако мужчина в камуфляжной куртке упал. Рухнул как подкошенный в щель между машинами, стукнувшись лбом о камень в том самом месте, где только что сидел на корточках Чумаков.
Зацепившись за что-то и разодрав в спешке рукав кожаной рубашки, потеряв под машиной широкополую ковбойскую шляпу, хоть и была она зафиксирована на подбородке узлом тесемок, полагающихся по фасону головному убору пастухов-наездников, Миша Чумаков выбрался на свободное пространство, выполз из-под оранжевых «Жигулей» возле зачехленного мотоцикла с коляской. Резко выдохнув, Чумаков вскочил на ноги, увидел остолбеневшего Тузановича, с глупейшей рожей переводящего взгляд то на дымящийся ствол своего газовика, то на труп человека в дождевике. Втянув в легкие побольше воздуха, Михаил развернулся грязным лицом к пустынному бульвару и побежал.
Сан Саныч обещал свистом обозначить свое местонахождение. Проинструктировал: «Когда все кончится, я свистну, и сразу беги на свист». Что подразумевается под словом «все», Сан Саныч, разумеется, не уточнил. Может, он и свистел, однако Миша не слышал. Ни фига Чумаков не слышал, кроме воя автомобильной сигнализации. А может, «все» еще не кончилось? Может, «все» только начинается? Чумаков не стал усложнять жизнь рассуждениями на тему конца-начала. Побежал к заранее оговоренному с партнером «резервному» месту встречи.
Местом встречи Сан Саныч назначил двор за домом, что смотрел фасадом на то крыло гостиницы «Космос», где располагается клуб «Солярис». В искомый двор Чумаков вбежал мокрый не столько от дождя, сколько от пота. Заметил ли кто-нибудь бегущего очертя голову Михаила сначала по пустынному бульвару, затем через пустую освещенную фонарями улицу, а потом по задворкам второсортных гостиниц, притулившихся в окрестностях шикарного «Космоса», как подмосковные городки вокруг столицы? А черт его знает! Возможно, кто-то и заметил. И задумался, с чего это вдруг человек столь остервенело топочет по лужам? Может, и из лениво курсирующей по дворам милицейской машины видели сумасшедшего бегуна? Все может быть. Очень хотелось побыстрее залезть в салон «Волги» и покинуть район проживания Б. Н. Тузановича, умчаться как можно дальше от дома-башни на Ракетном бульваре, рядом с которым остывает, костенеет труп желтоглазого.
Вбежав во двор, где была назначена встреча, Миша остановился, замер, как гончая собака, потерявшая след. Навострил уши, стараясь дышать потише, чтобы услышать что-то, кроме стука собственного сердца и рвущегося наружу из легких воздуха. И услышал звуковой сигнал. Короткое «бип» автомобильного клаксона. А затем тихое ворчание мотора.
Миша крутанул головой вправо, влево. Вон! Вон она, «Волга», милая, родная. За рулем Сан Саныч. Промокший до нитки, но спокойный, как всегда. Медленно ведет автомобиль навстречу Чумакову. Последние тридцать метров пробежки, Михаил запрыгивает на заднее сиденье, и «Волга», плавно набирая скорость, вписывается в поредевший из-за дождя поток машин на проспекте Мира, свернув в сторону от центра.
Сан Саныч дал Мише отдышаться, заговорил, когда проехали мимо монумента «Рабочий и колхозница»:
– Я тебе свистел. Но, наверное, свист заглушила автомобильная сигнализация. Про нее, про сигнализацию, я, старый балбес, совсем не подумал, давая инструкции. Упущение с моей стороны. Извини, партнер. Давай рассказывай, как дело было. Эмоции и подробности опускай. Перескажи свои приключения по сути.
Миша пересказал. Вкратце. Сказал о желтоглазом. О Тузановиче, который не иначе решил, что пристрелил из газовика ненароком мужика в камуфляжной куртке. Поведал о собственном поведении – конспективно, беспристрастно.
– Молодец, партнер, – подвел итог Мишиному рассказу Сан Саныч. – Правильно себя вел и во время, и после инцидента. Без дураков – молодец. В тебе есть СИСУ, партнер.
– Что значит «СИСУ»? – Миша достал из кармана размокшую пачку сигарет. Курево погибло под дождем начисто.
– Современный финн переведет с родного языка термин «СИСУ» как «сила воли» и обязательно добавит: «сила воли, присущая только финнам». На, партнер, держи...
Сан Саныч достал из кармана пиджака пачку «Дуката», бросил сигареты через плечо.
– Дыми, расслабляйся.
– Спасибо. Откуда табак?
– Реквизировал у «языка». Знал, что ты захочешь отравиться, когда все закончится, и подозревал, что свои сигареты ты угробишь во время водных процедур на свежем воздухе.
– У «языка»? Ты взял «языка»?
– Как и планировал. Зачем же еще мы устраивали представление с лицедейством у дома Тузановича?
– Но мы одни в машине...
– «Язык» в багажнике. Как я и думал, за домом Тузановича наблюдали. Двое. Один сидел в разрушенном детском садике на первом этаже. Второй, как ты его назвал – «желтоглазый», вел наблюдение с другой точки: мок, бедняга, под кустом. Подозреваю – ребята периодически менялись. Сидеть на улице в такую погоду... быр-р... я промок в пять минут... Того, который засел в детском саду, я сначала вычислил, руководствуясь логикой и географией. Запомни, партнер, нет на свете людей с более узким кругозором, чем специалисты. Зная алгоритм мышления специалиста, его поведение легко предугадать, а местонахождение вычислить. К тому же «кукушка» пользовался биноклем, я засек отблески линз...
– Кукушка?
– «Кукушками» я привык называть снайперов... Определив гнездо «кукушки», я пробрался в разрушенный детский садик и снял снайпера. Старею – чисто сработать не удалось. Пришлось стрелять. Ранил кукушонка в ключицу, связал, оттащил к машине, засунул в багажник, не забыв запеленать как надо и тряпочку на рану наложить, дабы кровь остановилась. Хотел на всякий случай и второго прихватить, чтоб «кукушка» в багажнике не скучал. Не вышло. Желтоглазый проявил себя, лишь когда ты начал действовать. События развивались стремительно, я был далеко, вписаться в кутерьму на автостоянке не успевал, пришлось стрелять на поражение.
– Ты стрелял из пистолета с глушителем?
– Конечно. Синхронно с выстрелом Тузановича. Кстати, был момент, когда я решил, что в руках у Бориса Николаевича боевое оружие, и чуть было не ликвидировал Борю, опасаясь за твое здоровье... Здорово мы подгадили «Синей Бороде», партнер. Тузанович непременно вызовет ментов. Тебя он не узнал. Начнется разработка личности покойника с желтыми зрачками... А вообще обязан признаться – тобой можно было и не рисковать. Достаточно было бы выдвинуться на позицию, осмотреться и определить место, откуда удобнее всего вести слежку... Хотя в этом случае был риск получить пулю от желтоглазого. Помимо прочего, «кукушка» и желтоглазый страховали друг друга, и пока ты не отвлек их, риск угодить под перекрестный огонь был довольно велик...
– Сан Саныч! Чего было и как могло быть возле дома Тузановича, я и сам понял. Частности мне ясны, но я до сих пор не въехал в общую картину причин и следствий происходящей белиберды! Я до сих пор болван болваном. Ты обещал все объяснить. Ради бога, не томи. У меня и так от всех этих перестрелок в центре Москвы, драк и пыток пираньями мозги набекрень. И при всем при том, самого главного я не понимаю, блин! Не понимаю!!!
– Хорошо, партнер. Сейчас я постараюсь все тебе объяснить, как сам это вижу. Кстати, догадываешься, куда мы едем?
