Всеволод Данилов - Бизнес – класс
Он вгляделся в реакцию собеседника. Но расслабившийся от скорости Коломнин весь ушел в созерцание автобана. На лице его блуждала тихая, не подходящая к месту улыбка. Улыбка эта Андрею Янко решительно не понравилась.
И правильно не понравилась. Коломнин как раз прикидывал количество посредников и сумму, которую они намеревались «накрутить сверху».
Офис компании оказался недалеко от центра, в одном из высотных домов, стены у подъезда в котором были буквально утыканы золотистыми табличками с названиями расположенных здесь фирм.
– Островой подъехал? – напористо поинтересовался вошедший первым Янко у поднявшейся навстречу секретарши.
– В переговорной.
– Нам кофе и – не мешать, – потребовал Янко. Теперь Коломнину демонстрировался другой человек: жесткий, требовательный босс, – очевидно, в соответствии с западными стандартами.
– Там еще Бурлюк ждет, – припомнила секретарша.
– Не просто ждет. А заждался, – из боковой комнаты вышел грузный шестидесятилетний мужчина с рубленым, ширококостым лицом – гражданин Германии и президент германской компании с чисто русацкой внешностью. Правая, неестественно перевернутая рука его дымилась, из чего стало ясно, что в ней покоится чашка кофе. – Этого, что ли, Дашевский прислал? Ну, будем знакомы.
– Начальник управления безопасности господин Коломнин. А это Иван Гаврилович Бурлюк, – поспешно представил Янко. – Как я уже говорил, очень нам в этом деле помог.
– А чего не помочь? – вальяжно подтвердил Бурлюк. – Васька Островой, конечно, охламон. Это без вопросов. К тому же изрядный сукин сын. Но кто в вашем банковском мире, положа руку на сердце, другой? Да хоть тот же Дашевский. Уважаю, слов нет. Но представится возможность спереть – тут же и сопрет. А у Васьки, к слову, башка как раз на месте. Спер-то ловко. Потом опять же сколь лет от вас бегает! Это ж тоже надо уметь. Так что у меня в этом деле свой интерес: как только ситуацию разрулим и из розыска его вычеркнут, я его, пожалуй, к себе подгребу. А чо? Сгодится.
Бурлюк через плечо протянул чашку, уверенный, что секретарша тут же подхватит:
– Так что, пошли в закрома? Попрессингуем быстренько мерзавца. А там – честным пирком, как говорят, и за свадебку. Мне сегодня еще в Гамбург надо успеть вернуться. Вообще-то по уму прямо теперь бы лететь, но поменял на вечерний рейс. Дашевский лично попросил: помоги, мол, Иван Гаврилыч. Что ж не помочь? Не чужие.
– Так и летите, – произнес Коломнин, вызвав равное изумление у обоих собеседников. – Вы свое дело сделали – спасибо. А дальше моя работа.
– Это как понимать? – Бурлюк нахмурился. – Сделал дело, гуляй смело? Так, что ли?
– Ну, зачем так обострять? Просто разговор, сами понимаете, предстоит особо доверительный. И у меня как раз указание от Дашевского: никого посторонних. Так что прошу понять.
Но Бурлюка незатейливой этой хитростью не обманул. Лицо его побагровело. Морщины вкруг глаз подобрались: – Посторонний, говоришь! Как сводить, так – помоги за ради Христа! А как срослось, так, стало быть, гуляй на сторону!..
– Ничего, Иван Гаврилович! Все в порядке, – быстро, с особой интонацией произнес Янко. – Вы и впрямь главное сделали. Основные параметры согласованы. Так что теперь в этом русле и доведем. Даже не беспокойтесь.
Вмешательство Янко несколько охладило изготовившегося поскандалить Бурлюка. Он что-то прикинул и слегка успокоился. Не прощаясь, развернулся и, тяжело вдавливая паркет, отправился к выходу. Следом с плащом и шляпой в руках заспешила секретарша. У выхода Бурлюк обернулся.
– Да, Андрюшка, ты не забыл, что у меня скоро годовое собрание?
– Как можно, Иван Гаврилович? Как обычно, выпишу на вас доверенность. Сами и проголосуете, как считаете нужным.
– Ну-ну, – одобрил Бурлюк. Не удержавшись, измерил взглядом Коломнина. – А ты, погляжу, гусь, – недобро определил он. – Но недалек. Потому как жизнь круглая. Еще повидаемся.
– И охотно, – беззаботно подтвердил тот.
– Нельзя так, – Янко едва дождался, пока Бурлюк скроется из виду. – Иван Гаврилыч, хоть и редкая зануда, считай, стратегический банковский партнер в Европе. Если хочешь знать, мы сами у него акционеры – держим блокирующий пакет. Это тебе что-то говорит? Здесь не Россия. Здесь с нужными людьми особая деликатность требуется.
– Вот ее сейчас и проявим, – пообещал Коломнин и, не дожидаясь приглашения, шагнул к двери переговорной.
Огромный овальный стол в комнате для переговоров был пуст. Но из глубины мягкого, топкого кресла торчали длинные ноги с коленями, острыми, будто заточенные штыри. Раздался скрип, и навстречу вошедшим не без труда выбрался обладатель уникальных ног – худощавый мужчина с неожиданным чахоточным румянцем на впалых щеках.
– Что? Несладка жизнь в бегах? – определил Коломнин и тем сбил заготовленную приветливую улыбку.
– Нам всем эта история не в радость, – Островой протянул руку для приветствия: ладонь его оказалась удручающе вялой, но в длиннющих, будто у пианиста пальцах, Коломнин угадал прячущуюся силу. – Кто-то должен был найти в себе волю сделать первый шаг. Потому я здесь. А вы, как полагаю…
– Начальник службы экономической безопасности, – представился Коломнин, усаживаясь напротив и протягивая визитку. – Имею доверенность на ведение переговоров и на подписание любых документов.
При этих словах во взгляде Острового что-то вспыхнуло. Он в свою очередь поспешно вытянул из наружного кармашка золоченую визитку с начертанной на ней фамилией.
– Островой Василий Юрьевич, – смакуя, прочитал Коломнин. Перед ним сидел вор. Вор, за которым они безуспешно гонялись более двух лет. Сидел холеный, победительно раскинувшийся. Непреодолимое желание позадираться овладело Коломниным. – Красивая картонка. Чего ж на визитке главное не проставлено?
– То есть?
– Находится в международном розыске. Очень бы эффектно сюда подпустить – эдак золотым тиснением.
– Я собственно не совсем понимаю, – тонкие бесцветные губы Острового подобрались, в лице проступила осторожная колючесть. – Откуда этот тон? По-моему, мы прежде знакомы не были.
– Да, Бог миловал, – охотно подтвердил Коломнин. – Но заочно наслышан. И премного. Потрудились мы с прокуратурой, чтоб вас из небытия выколупнуть. И, как видите, – случилось.
– Я думаю, Василий Юрьевич, вы не должны обижаться за несколько взвинченный тон Сергея Викторовича, – включился в беседу обеспокоенный Янко. – Ему в вашем деле и впрямь досталось. Дашевский не всегда объективно оценивал затраченные усилия. О чем я, кстати, Льву Борисовичу счел нужным заметить. Но мы, господа, прежде всего бизнесмены и сейчас важно помнить главное – для чего мы здесь собрались. А собрались мы, чтоб оговорить условия, на которых Василий Юрьевич готов рассчитаться с банком. Вы согласны с такой постановкой вопроса, Сергей Викторович?
Коломнин кивнул: возразить тут было нечего.
– Тогда, может быть, попросим Василия Юрьевича изложить свое видение ситуации? – предложил Янко, делая приглашающий жест в сторону хмурящегося Острового.
– Ситуация мне видится очевидной, – Островой неспешно закурил длиннющую сигарету, которая в его руке казалась шестым, жеманно оттопыренным пальцем. – Ваш банк понес убытки. И я как человек чести безусловно готов их возместить.
– Как кто? – невольно поразился Коломнин. Недружественную реплику Островой проигнорировал, хотя в лице добавилось настороженности.
– Мой прежний банк не сумел вернуть «Авангарду» занятые три миллиона долларов. И хоть рухнул АМО уже после моего отъезда за границу, я согласен, чтобы снять возникшее недоразумение, передать эту сумму «Авангарду» – из собственных средств. Разумеется, в обмен на отзыв иска и разблокирование счета.
– Наш банк, можете не сомневаться, по достоинству оценил этот жест доброй воли с вашей стороны, – поспешно заверил Янко, поскольку на физиономии Коломнина проступило такое чрезвычайное восхищение, что это выглядело опасным. – Но при этом нельзя не учитывать, что за истекшие два года «Авангард» понес дополнительные потери. Кроме того, на три миллиона набежали недополученные проценты. Поэтому уместно включить их в общую сумму.
– И как же, по вашему мнению, должна эта сумма выглядеть? – неприязненно уточнил Островой.
– Мы полагаем, – Янко сделал паузу, предлагая Коломнину перехватить инициативу. Но тот продолжал отмалчиваться с безмятежностью, становившейся попросту неприличной. – Три с половиной миллиона – это минимум, на что рассчитывает «Авангард».
– Три с половиной?! – возмутился Островой. – А почему собственно не четыре? То, что я беру на себя задолжность, к которой в сущности не имею никакого отношения, не значит, что я буду оплачивать все что ни попадя. Три миллиона – это, по– моему, вполне приемлемая цифра. В крайнем случае, согласен покрыть ваши прямые расходы. Но – и все. Не забывайте, я вовсе не обязан оплачивать чужие долги.
