Михаил Зайцев - Наследник волхвов
– Здрасте. – Староста кивнул Игнату, буднично, по-свойски. Окинул строгим, начальственным взором быстро уплотняющуюся толпу единоверцев. – Расходитесь! Они ко мне приехали, я их приглашал. Они мои го... го...
Левая рука Сергача уже потянула край пальто, правая ладонь уже предвкушала приятную тяжесть оружия, но мозг дал команду СТОП! Руки заледенели, а мозговые извилины, выражаясь образно, выгнулись множеством вопросительных знаков. Неужели? Неужели он их прогоняет? Неужто толпа сию же минуту покорно разойдется, и исчезнут живые препятствия на пути у «Нивы»? Главное, чтоб дети отошли подальше...
– ...го... го...– Выпученные глаза старосты таращились на подвластных ему николаитов, и те, шаркая ногами, шурша одеждами, уходили. Расходились еще быстрее, чем вчера. А главное, дети, как вчера, не задерживались возле машины...
– ...го... гости. – Староста заморгал и...
И, черт возьми, повернулся спиной к Игнату! И шагнул к дверному проему в стене, бросив через плечо небрежно:
– Пойдемте в дом.
Вопросительные знаки в мозгу сделались восклицательными и дружно ударили изнутри в темя – у Игната аж в глазах потемнело. Невероятно удачный расклад сил! Фантастическое везение! Лишь ответственный за рефлексы самосохранения мозжечок ворчливо зудел у основания черепа: «Все слишком, чересчур хорошо, так не бывает».
– Витя, пошли, – позвал Игнат, зная, что Виктор останется в машине.
Молодчина Витька! Сориентировался во внештатной ситуации, делает вид, мол, никак у него не выходит справиться с замком зажигания – типа, ключ заело, – и отвечает громко, спокойно:
– Идите, я догоню.
Староста переступил низкий порожек, спросил, не оглядываясь:
– Г... г... где ваш старший д... д... д...
– Где наш друг Федор? – Сергач излишне торопливо вслед за старостой вошел в пустой, ну совершенно пустой дворик, спешно и плотно закрыл за собою дверь. – Вам лучше знать, где он.
Правая рука отпустила дверную ручку, левая распахнула пальто. Широко шагнув, Сергач выхватил обрез, прижался грудью к лопаткам старосты, обнял его вооруженной рукой, ткнул стволом в его нижнюю челюсть, шепнул в ухо:
– Дернешься, убью на фиг!
Стена и закрытая дверь сзади. За стеной урчит мотор «Нивы», шаркают ноги николаитов. Впереди – никого. Отлично!
Остались пустяки: вооружить левую руку и объяснить заложнику, как ему надлежит себя вести, дабы остаться живым и невредимым. Повезло – изначальный план предполагал объяснять то же самое одновременно и старосте, и толпе. Теперь можно не орать, объяснить все подробно, не спеша.
Секунда – и в левом кулаке Сергача перочинный нож. Вторая – куцее лезвие морщит кожу под дергающимся веком волкодлака.
– Слушай внимательно, урод: мы с тобою в обнимку, будто два влюбленных гея, вернемся на улицу. Разумеется, твоим людишкам не очень понравится наша любовь с оттенком садомазохизма. Ты, сука, скажешь недовольным, чтоб они не мешали нам с тобой залезать в машину, а потом не чинили препятствий «Ниве», усек? Ежели они не сразу тебя послушаются, я буду резать лоскутами твою поганую рожу, о'кей? Ну а если ты, тварь, вообще не сможешь добиться послушания от единоверцев, тогда я нажму на курок, ферштейн?
Игнат слегка ослабил давление ствола под челюстью заложника, который выказал понятливость и не заорал: «Помогите», а заговорил тихо-тихо:
– Чэ... чэ... ч... что вы со... со... соби... би...
– Успокойся, пытать не собираемся. Съездим к одной ясновидящей, она на тебя глянет и сразу определит, где Федор, где тело Андрея.
– Ты из...из...из...
– Ни фига, я не издеваюсь, я говорю чистую правду, клянусь мамой.
Умолчал Сергач лишь о том, что собирается оглушить заложника и спрятать между сиденьями, накрыв пальто. Само собой, не сразу, а после того, как «Нива» отъедет от чертовой деревеньки на достаточно безопасное расстояние.
– Поворачивайся мордой к стене, волкодлак! В смысле – к двери в стене.
Сергач усилил давление ружейного ствола под нижней челюстью заложника, голова старосты запрокинулась, пленный застонал:
– С... с... с ружьем аккурат... ат... ат...
– Страшно? – Сергач довольно хмыкнул. – Открою тебе, оборотень, маленький секрет: ружье заряжено обычной пулей, не серебряной. Дай мне повод, и я удовлетворю свое любопытство. Честное слово, с детства мечтал выяснить, какова, в натуре, реакция оборотней на стрельбу свинцом в упор.
Зловещую шутку волкодлак оценил – конвульсивно дернул башкой, убирая челюсть подальше от ствола, едва-едва не порезав себе щеку о тупое лезвие перочинного ножа.
Сергач машинально ослабил давление лезвия, отстранил нож от бледного лица пленника, и это было ошибкой, как раз на это и рассчитывал староста, имитируя панический страх перед огнестрельным оружием.
Куцее лезвие перестало морщить кожу заложника, тупое острие перестало метить в глаз, и тут же, мгновенно, голова старосты развернулась в профиль, острые зубы волкодлака хищно вонзились в кулак с ножом.
– Блин!.. – От резкой, неожиданной боли кулак разжался, нож полетел под ноги. – Отпусти, сука, застрелю!
– СТРЕЛЯЙ!!! – завопил оборотень фальцетом, в ушах зазвенело от его вопля.
Староста обеими руками ухватил обрез. Мускулы вооруженной руки Сергача отреагировали, закрепостили суставы. Мускулы ожидали, что староста попытается отвести ствол в сторону, убрать нижнюю челюсть с директрисы выстрела. Однако заложник, будто бы решившись на самоубийство, схватился за приклад, накрыл палец Сергача на дуге курка, надавил, спустил курок... Игнат непроизвольно зажмурился, ожидая выстрела, фонтана крови, ощущения мякоти мертвого тела в своих объятиях... Сухо щелкнул затвор – выстрела не последовало...
Вопль старосты обрушил лавину звуков за высокой каменной стеной, заложник и захватчик боролись под аккомпанемент оглушительного треска, дробного топота, рева мотора и визга тормозов. Апогей какофонии совпал с холостым щелчком затвора.
– Игна-а-ат!!! – громче всех прочих звуков улицы прозвучал полный отчаяния крик Фокина.
– Блин! – Сергач выпустил бесполезный обрез, левым локтем врезал оборотню под ребра, оттолкнулся грудью от его спины, выдернул правую руку, сжал пальцы в кулак. – Все равно убью.
Всего-то пару минут назад Сергач искренне уверовал в успех их с Виктором авантюры! Верил, что все у них, черт возьми, получится, что госпожа Удача улыбнется двум дилетантам. И вот все рухнуло! Все! Если б хотя бы Виктор вырвался, то осталась бы надежда на месть, на возмездие. Но, судя по звукам, «Ниву» стопорнули, и нет более никаких надежд, а есть лишь понимание очевидного – они попали в ловушку! И некогда думать, почему такое случилось, надо постараться продать свою шкуру как можно дороже. Надо очень постараться...
Кулак Сергача не попал, куда целил, – староста спас затылок, упав ничком, опередив разящий кулак. Вслед за кулаком, зря протаранившим воздух, и кроссовка попусту взрыхлила землю – староста откатился бревном, уклонился от размашистого удара ногой.
Меж тем, чуть было не сорвав дверь с петель, во двор вбежали, ворвались дюжие мужчины, вооруженные сучковатым дубьем, и пришлось уже уклоняться, спасать голову Игнату. И ведь что характерно – не все местные мужчины носили бороды, далеко не все, в том числе брился и староста, а ворвались во двор сплошь бородачи, этакая бородатая гвардия.
– Шкурку ему не по... по... портите! – выкрикнул староста, отползая подальше от Сергача, над макушкой которого просвистела дубина.
Бородатый мужик в авангарде бил наотмашь, с растяжкой. Сергач едва успел присесть, пригнуться. Рука Игната скользнула в карман пальто, зачерпнула пригоршню самосада. Пружинисто разогнулись колени, рука метнула табачное облачко в разгоряченное лицо мужика, вновь замахнувшегося дубьем. Большая часть табака осела на мохнатой, нечесаной бороде, однако несколько табачинок попало в глаза. Рефлекторно сомкнулись морщинистые веки бородатого, мужик временно ослеп, но ударил вслепую.
«Хоть одного добью», – подумал Игнат, подныривая под опускающуюся дубину, но подошва кроссовки предательски проскользнула, тело пошатнулось, утратило равновесие всего на миг!..
Толстая, тяжелая и кривая палка обрушилась на голову Игнату...
Нанесенный вслепую удар – удар Судьбы, честное слово! – лишил Сергача чувств, сознание устремилось в бездны небытия, безвольное тело распласталось у ног незрячего фаворита госпожи Удачи, бородатого гвардейца старосты.
11. Заложник
Ничего подобного! Ничего – типа: «он очнулся и долго не понимал, где находится». Совсем наоборот: Сергач очнулся и сразу вспомнил, как, поскользнувшись, буквально подставился под удар. Он пришел в себя несколько часов назад и сразу же понял, что находится в подвале. Возможно, в том самом подвале, куда убежал вчера староста, сымитировав приступ лекантропии. Да, сымитировав! «Болезнью оборотничества» контуженый заика не страдает. И он вовсе не боец-волк, не «ульфхеднар». Про искусство управляемой ярости и про умение потомков жрецов бога Велеса атаковать «аурой страха» староста пошло наврал. А от вопросов москвичей, которые случайно могли уличить его во вранье, деревенский барон Мюнхгаузен укрылся в подвале. И гипнозом, скорее всего, староста не владеет. Что правда, то правда: он имеет неограниченную власть над душами и телами жителей Еритницы, над единоверцами, еретиками-николаитами. Еритница – деревня сектантов, черт их подери! Сплоченных, замкнутых и агрессивных николаитов действительно побаиваются в округе, а сказка про оборотней – лишь сопутствующее этой боязни мифотворчество, но...
