Уоррен Мерфи - Потерянное прошлое
– Само ее присутствие воистину положительно, – прошептала сияющая Дафна Блум.
Перед Римо, Чиуном и Дафной Блум в очереди стояли: юноша, который умел разговаривать с лягушками; существо неопределенного пола, которое умело набрать в рот чернила и плевками написать свое имя на ночном горшке; и старушка, которая любила сидеть на льду совершенно голая.
Только старушке отказали в праве выступить в шоу “Чудеса Человечества”, потому что никому не удалось придумать, как изящно преподать наготу на льду. Кроме того, в сидении на льду отсутствовал динамичный элемент, представлявшийся совершенно необходимым продюсерам шоу. Те, кого избрали, должны были лично встретиться с Кэти Боуэн и дать расписку в том, что они заранее отказываются от любых претензий в случае если они будут публично выставлены в дурном свете или получат увечья в процессе передачи.
Когда Римо, Чиун и Дафна Блум подошли к столу продюсера, их спросили, что они умеют делать.
– Не знаю, что умеет делать она, – Римо кивком головы показал на Дафну, – но мы умеем делать все.
– И лучше, чем кто-либо другой, – добавил Чиун. Продюсер был облачен во все белое, а вокруг шеи у него был повязан розовый платочек. Все в этом мире наносило смертельное оскорбление его безупречному вкусу. Его волнистые волосы были выкрашены в синий цвет и зачесаны назад наподобие конской гривы. Калифорния ему нравилась, потому что здесь он мог оставаться незамеченным.
– Мы не можем показать все. Вам придется сделать что-то определенное, – сказал он.
– Назовите, что, – попросил Римо.
– И назовите цену, – добавил Чиун.
– Умеете вы плеваться чернилами в ночной горшок?
– Мы можем проплюнуть его насквозь, – сказал Римо, – И вас тоже.
– Вы ведете себя очень агрессивно, – упрекнула его Дафна. – Вам придется поработать над собой, чтобы избавиться от своей агрессивности.
– А мне нравится моя агрессивность, – возразил Римо.
– Плевать чернилами сквозь ночной горшок? Что ж, звучит великолепно. Как давно вы этим занимаетесь?
– С тех самых пор, как решил познакомиться с Кэти Боуэн, – ответил Римо.
– А нас покажут по телевидению? – поинтересовался Чиун.
– По общенациональному каналу в самое лучшее время. Ведущей, комментатором и динамичной силой программы будет Кэти Боуэн.
– У меня есть небольшая поэма о том, как распускается цветок. Она написана в традициях древней корейской поэзии на древнем литературном языке. Я могу сделать специальную версию поэмы для телевидения.
– Поэзия не пойдет. А могли бы вы ее прочитать, находясь под водой?
– Думаю, да, – ответил Чиун.
– А могли бы вы сделать это, находясь под водой и поедая лассанью? – спросил продюсер шоу “Чудеса человечества”.
– Только не лассанью, – отказался Чиун. – Это ведь такая штука с гнилым мясом и сыром, да?
– Тогда что-нибудь другое по вашему выбору, – согласился продюсер.
– Думаю, да, – ответил Чиун.
– А на вас тем временем нападут акулы, – продолжал продюсер.
– Акула – это не абсолютное оружие, – заметил Чиун.
– Вы можете победить акулу? Чиун удивленно взглянул на Римо.
– А почему бы и нет? – в свою очередь спросил он.
– Ага, он может победить акулу. И я могу победить акулу. Это наше с ним любимое занятие – драться с акулами. Если надо, мы можем победить даже кита. Когда мы сможем познакомиться с Кэти Боуэн?
– Это Братья, достигшие десятого уровня, – поведала Дафна продюсеру.
– Это мне нравится! – восхитился продюсер. – Мне нравится вся эта сцена, но так ли уж нужна нам ваша поэма?
– Безусловно, – сказал Чиун. – На мне будет особое кимоно, подобающее в таких случаях. То, что вы видите на мне сейчас – это простой серый костюм для путешествий, лишь слегка расцвеченный голубыми птицами. Для общенационального телевидения это не подходит.
– О’кей, пусть будет поэма. Десять, ладно – двенадцать секунд, а затем мы запускаем акул, а вы поглощаете под водой свою любимую еду.
– Я могу сократить классическую корейскую поэзию почти до элементарной схемы, – заявил Чиун.
– Прекрасно, – обрадовался продюсер.
– Десять часов.
– Таких передач не бывает, – сказал продюсер.
– Чтение подлинной классической корейской поэзии может длиться пятьдесят часов, – сообщил Чиун.
– Не могу дать вам больше десяти секунд, – заявил продюсер.
– Откуда вам знать? Как вы можете так говорить, пока не услышали настоящую классическую корейскую поэму?
– В течение десяти часов я не желаю слушать ничего.
– Значит, ваши уши нуждаются в настройке, – сказал Чиун.
Он с готовностью вызвался помассировать уши продюсеру, пока на бледном западном лице не появились признаки просветления. Продюсер согласился на десять часов чего угодно, только бы Чиун прекратил свое занятие.
Чиун прекратил.
Кэти Боуэн готовилась к пресс-конференции, на которой собиралась поведать историю своей жизни, как вдруг к ней обратился один из ее продюсеров и настойчиво стал требовать, чтобы она повидалась со странным трио. Старик, читающий стихи, находясь под водой, закусывая и дерясь с акулами. Молодой мужчина, просто дерущийся с акулами. И девушка, которая ничего не делает.
– Может, ее можно обрядить в какой-нибудь костюм или просто скормить акулам? – предложила Кэти Боуэн.
На ней сегодня было элегантное голубое ситцевое платье с желтыми подсолнухами. Наряд символизировал собой ее светлое и абсолютно положительное отношение к миру.
– Мы не можем скормить участника программы акулам. Такой поворот сюжета не примет совет директоров телекомпании. В программе не должно быть крови, – возразил ее адвокат.
– А могут акулы сожрать ее без крови?
– Мне случалось такое видеть.
– Это будет довольно привлекательно для зрителей. Я бы могла показаться на экране искренне расстроенной. Мои помощники долго пытались бы выудить ее. А потом мы бы дали рекламную паузу. Зрителей от экранов будет не оторвать.
– Смерть не показывают по общенациональному телевидению.
– В программах новостей я вижу это каждый день.
– У программ новостей больше свободы.
– Им сходит с рук все! – возмутилась Кэти. – Ладно, проводите их сюда. Но у меня мало времени. Я желаю предстать перед репортерами как можно скорее. Я собираюсь выступить с предостережением американскому народу.
Кэти взяла бланки расписок о непредъявлении никаких претензий, и участникам программы было ведено пройти в ее кабинет. Компания “Кэти Боуэн энтерпрайзез” давным-давно уяснила, что если Кэти сама будет вручать участникам бланки, то участники не станут поднимать особого шума, отказываясь от своих прав.
Она одарит их своей знаменитой белозубой улыбкой и совершенно неподражаемым рукопожатием, а потом всучит этим сосункам ручку. Метод действовал безотказно.
На этот раз не подействовал.
Старику-азиату требовалось десять часов эфирного времени. К своему ужасу, Кэти узнала, что один из ее продюсеров уже согласился дать ему эти десять часов. Мужчина помоложе, темноглазый привлекательный самец, хотел говорить только о “Братстве Сильных”. Предстоящее участие в шоу “Чудеса Человечества”, казалось не произвело на него никакого впечатления.
– У меня возникли проблемы. Мне предстоит суровая драка в суде, и очень похоже, что я проиграю. Есть свидетель, чьи показания почти наверняка приведут к тому, что я буду осужден. Я слышал, что “Братство Сильных” помогает людям, попавшим в такие ситуации.
– “Братство Сильных” помогает всем.
– Но мне это очень нужно, – сказал Римо.
– Вы это получите. Но сначала вам надо дойти до тринадцатого уровня.
– Я никогда не слышала о тринадцатом уровне! – воскликнула Дафна. – Это, наверное, полнейший экстаз. Вы меня помните? Мы встречались в храме в Майами. Вы подарили мне свою фотографию с автографом. Я в то время была на третьем уровне. Я не могла себе позволить большее.
– И сколько стоит попасть на тринадцатый уровень? – спросил Римо, не отвлекаясь на посторонние предметы.
– Ну, тринадцатый уровень – это почти потолок духовного совершенства, поэтому для достижения его требуется очень солидный вклад.
– Так дело только в деньгах?
– Не только. Вам надо пройти все требуемые курсы. Вы должны уверовать. Если вы не уверуете, то ничего хорошего у вас не выйдет.
– А что произойдет, если меня признают виновным?
– Вы получите деньги назад.
– А кому я должен заплатить?
– Можете заплатить здесь, а можете отправить деньги прямо на адрес Доломо. Что до меня, то мне это безразлично.
– Я хочу знать только одно: что вы делаете для того, чтобы свидетели все забыли?
– Я ничего не делаю. И Доломо ничего не делают. Силы Вселенной делают все за нас, и так будет и впредь.
Римо вернул ей бланк расписки. В комнате установили телевизионные камеры. Римо отошел в сторонку. Он не хотел попадать в кадр. Чиун вертелся между Кэти и камерами и начал декламировать первую двухчасовую песнь своей поэмы, посвященную чистоте лепестков цветка, как это и положено согласно канонам традиционной корейской поэзии.
