Тара Янцзен - Безумно холодный
Ну, все это было не просто, а самое последнее он откладывал уже слишком долго. Ей следует рассказать о Теде Геррети.
— Еще чаю? — спросил он, унося на кухню железный чайник и ее чашку.
Она кивнула.
Она снова наполнил ее чашку и налил свою, потом поставил чайник на серый столик перед камином и уселся в кресло.
— Ты их видел? — спросила она, делая первый ход и поднимая желто-коричневый конверт. Голос звучал напряженно.
О да, он их видел. На самом деле, даже потратил достаточно много времени, просматривая их прошлой ночью, что не особо способствовало шансам на спокойный сон.
— Да, — ответил он, стараясь сохранить ничего не выражающее лицо и ровный профессиональный тон голоса.
— Как давно они у тебя? — Судя по ледяному тону ее голоса, она полагала, что он хранит их у себя лет так… о, тринадцать или около того. Это взбесило его, но он продолжал демонстрировать спокойствие.
— Твой секретарь и мой партнер обнаружили их вчера вечером, когда вошли в твою квартиру. Они были засунуты во входную дверь вместе с тиарой.
— Алекс их видел? — задохнулась она, голос превратился в сдавленный шепот.
Протянув руку, он забрал у нее конверт и раскрыл его. Быстрый взгляд внутрь принес свои плоды, и он вытащил верхнее фото.
— Только эту, — сказал он, протягивая конверт и снимок обратно. Что насчет льда? Он был такой хладнокровный, почти ледяной.
Она взглянула вниз, и побледневшие щеки вновь окрасились румянцем. Он понимал. Выражение ее лица на глянцевом снимке восемь на десять делало фотографию самой жаркой из всех. Ее тела на ней было видно меньше, чем на других, но на лице было написано чистое, яростное наслаждение, которое она ей доставлял.
Он задался вопросом: не стоит ли рассказать ей о Теде Геррети прямо сейчас, ведь она уже на полпути к шоковому состоянию?
— Кт… к-кто… — начала она, снова заикаясь, и он решил обождать минуту, дав ей время немного свыкнуться с происшедшим.
— Среди «мальчиков с выпускного» были фотографы-любители? Кто-то из них увлекался фотографией? — Этот вопрос он хотел задать ей с того момента, как вытащил ее из переулка позади «Тусси». Он ухватил много слухов, бродивших по улицам прошлой ночью. Многие из тех, с кем они с Мики говорили о Теде Геррети, связали его с делом Трейнора. Некоторые «старички» даже вспомнили о Потерянном Гарольде и неопознанной утопленнице — обо всем сумасшедшем лете. В последние несколько дней никто не видел Рея Карпера, но они заверили Мики, что парень по-прежнему ошивается по округе и они пустят слушок: Супермен его ищет.
— Нет, я не… думаешь, один из них… — Замолкнув, она подняла глаза.
— Да, думаю, — четко сказал он. — Думаю, один из парней вытащил тиару из переулка, а потом каким-то образом сумел сделать фотографии. Понятия не имею зачем, и что он делал с ними все эти годы, и почему он вдруг решил отдать их, и тиару, и кусочек твоего выпускного платья… ты видела лоскут ткани на дне конверта?
— Да.
— Ну так я не знаю, почему кто-то решил доставить все это к тебе в квартиру вчера ночью. Что насчет тебя? Ты не догадываешься, зачем это кому-то могло понадобиться? — Пока он решил придержать информацию о том, что все это могло быть задумано, чтобы обвинить его в убийстве Теда Геррети.
— Нет, — ответила она, по-прежнему не отрываясь от фотографии. — Нет, я понятия не имею… разве что для шантажа.
Его взгляд случайно упал на фотографию, и он резко выдохнул. Господи Иисусе. Одного взгляда было достаточно, чтобы вспомнить ее вкус. Он боролся с этим всю ночь — с воспоминания о ней и о том, что он чувствовал, когда был с ней. Словно он попал в сон, где кожа ее такая бледная, изгибы тела такие изящные по сравнению с его загорелым, большим торсом. Каждый раз, как они занимались любовью, удовлетворение омывало его откликами волшебства. Словно она отдавала ему так много. В девятнадцать он отдал ей все — и сейчас, в довершение к и без того хреновому началу дня, он был на полпути к тому, чтобы проделать это снова.
Отлично.
Эрекция — это так профессионально.
— Кто-то связывался с тобой? Вымогал деньги? — спокойно спросил он.
— Нет.
Конечно, нет, решил он, слегка подвинувшись в кресле. Вымогательство было бы слишком простым ответом, и оно никак не было связано с двойным выстрелом Теду Геррети между глаз.
— Ты поддерживала отношения с кем-то с тех пор?
— Н-нет… Я много лет никого из них не видела.
«Ну, — подумал он, — по крайней мере мы куда-то движемся». Они, конечно, не достигли ровным счетом ничего, но диалог проходил довольно нормально. Она не устроила истерику, а он не прыгнул через стол и не изнасиловал ее.
Боже, ему, правда, пора проверить мозги.
— Даже подружек?
— Да нет. Сначала я пыталась, но это было сложно, и я… ну, в общем, это было сложно. — Закрыв лицо руками, она потерла брови. — Слушай, это на самом деле обязательно? Моя страховая компания проведет расследование, займется также и взломом галереи. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за манипуляций с уликами, но, правда, не стоило ли оставить все это в «Тусси» и позволить властям разобраться самим?
Ее вера в него просто потрясала. Именно это ему и нужно, чтобы справится с проблемой другого рода.
— Я пошлю тиару и лоскут платья лейтенанту Брэдли из денверского отделения полиции сегодня же, — сказал он ей. — Как и анализ Скитер. Но, думаю, фото я оставлю себе. Отошлю только описание. — Будь он проклят, если позволит денверским копам капать на нее слюной или пялиться на его задницу. Снимки были довольно зернистыми, но понять, кто на них изображен не составляло большого труда. — За исключением улик, власть в этом деле — я.
Так оно и было. Она бы поставила на это все деньги.
Она тяжело вздохнула и посмотрела на него сквозь пальцы.
— С каких это пор министерство обороны, или ФБР, или армия США, или министерство иностранных дел, да ради Бога, занимается благотворительными аукционами произведений искусства?
Значит, она копалась в его вещах. Неудивительно.
— С тех пор, как меня сняли с операции высокой важности и отправили сюда. Чтобы развернуть такое понадобился кто-то из Вашингтона, у кого в руках сосредоточена большая власть.
— Ты имеешь в виду мою мать, — устало сказала она, снова закрыв лицо руками. — Ты даже теоретически не можешь работать на все эти организации, удостоверения которых я нашла в твоей гардеробной. — Она произнесла это утвердительно, но вопрос был очевиден.
— Я работаю со всеми ними, а моя деятельность помимо этого, засекречена.
— Как убедительно, — невыразительно отозвалась она, по-прежнему прячась за руками.
«Обычно так и есть», — признал он. Но этим утром убедительным это не казалось.
— Или криминально, — пробормотала она, по-видимому, передумав.
Этой дорогой он идти не собирался, не сейчас. При текущем положении дел он мог доказать ей слишком многое. После она либо поменяет свое мнение и поверит ему, либо нет.
— Мне необходимо твое сотрудничество, Катя. С твоей помощью, полагаю, мы справимся за пару дней. — И все это закончиться.
Она еще забилась в кресло еще глубже, пальцами проведя через волосы и зажмурив глаза в попытке бороться с болью, которую, он знал, она чувствовала. Она выглядела как избитый щенок: совершенно растрепанные длинные светлые волосы, изящные изгибы, завернутые в мужскую рубашку и пару слишком больших синих джинсов, которые все равно умудрялись выглядеть чертовски сексуальными — что на корню разрушало образ щенка, над которым он усердно работал.
— Я могу гарантировать, что моя мать не имеет никакого отношения ни к тиаре, ни к фотографиям, ни к куску ткани, — медленно начала она. — Но кажется вполне резонным предположить, что она наняла телохранителей в тайне от меня, приставила их ко мне, потакая своему капризу, и заставила их следовать за мной в каждый чертов уголок. — На секунду она остановилась, потерла пальцами бровь и, если ему не послышалось, тихо выругавшись, продолжила: — Следовательно, если тебя можно квалифицировать как правительственного телохранителя, задания которого зависят от сенатора, связанного с военными организациями, то да, это правда: моя мать, которая испытает настоящий ужас, узнай, что телохранителем оказался ты, что она смогла снять тебя с операции высокой важности и приписать к обеспечению безопасности на моей вечеринке.
Хорошо сказано, но ничего нового он не услышал, за исключением того, что мать следила за ней — регулярно, непреклонно и вопреки воле дочери. Неудивительно, что она так упорно не хотела звонить Лайнбекеру Деккер прошлой ночью. Учитывая наличие у сенаторской кормушке Алекса Чэнга, решил Хокинс, Мэрилин Деккер всегда была в курсе жизни своей дочери.
— Это не в ходит в мои обычные обязанности, но я работал телохранителем у трех американских послов, секретаря штата, у двух дипломатических представителей, губернатора и конгрессмена, поэтому могу гарантировать: со мной ты в большей безопасности, чем была когда-либо с Алексом Чэнгом или с кем другим по эту сторону Миссисипи.
