Линда Фэрстайн - Дурная кровь (в сокращении)
— Я понимаю, понимаю. Девушки были подругами. Кровь Триш могла попасть на молнию и в какой-то другой раз. И все же, — продолжала я, — спустя десять лет получить такое совпадение — это просто фантастика! И факт остается фактом: Триш Квиллиан — единственный во всей вселенной человек с таким генетическим профилем.
— Скажи мальчикам в синем, чтобы они отвезли тебя к Матти. Вообще-то во вселенной имелось два человека с ДНК Триш Квиллиан. И это первая проблема, которой нам придется заняться. О другой расскажу, когда приедешь сюда.
Маленький кабинет Матти находился за лабораторией, в которой сидели, разбираясь в данных, собранных компьютерами, эксперты-биологи.
— Я хотела, чтобы ты сама увидела это, Алекс, — сказала Матти.
Майк прохаживался за ее спиной взад-вперед. Когда я вошла, он поднял на меня взгляд.
— На самом деле у этого подонка не было ни единого шанса выкрутиться, — сказал он.
— Что ты обнаружила, Матти? — спросила я.
Майк явно говорил о Брендане Квиллиане, но что он имел в виду, я не поняла.
— На прошлой неделе, после взрыва в туннеле, — сказала Матти, — мы идентифицировали останки Дюка Квиллиана. Но сделано это было не по ДНК его крови.
— То есть как? Я думала…
— Во-первых, у нас имелся отрезанный палец. Биологи просто соскребли с него клетки кожи, а еще они сняли с этого пальца четкий отпечаток. После одиннадцатого сентября профсоюз «песчаных кабанов» обязал каждого, кто работал под Всемирным торговым центром, сдать отпечатки пальцев. К тому же найденный кусок черепа Дюка удалось идентифицировать по данным из архива его стоматолога.
— То есть Дюк все-таки мертв, так? — спросила я.
— Мертвее не бывает, Алекс, — ответила Матти. — Из сора, который остался в туннеле, были извлечены тысячи фрагментов кожи и прочих тканей. Наши ребята постарались как можно быстрее вытянуть из них необходимые для анализа экстракты. И один из этих ребят получил вчера результаты, которые озадачили его настолько, что он поздно ночью пришел с ними ко мне.
— Что же ему не понравилось? — спросила я.
— То, что он получил, было… было аномалией.
— Аномалией?
Майк склонился над плечом Матти:
— Вот именно. Давай покажи ей.
На столе Матти лежала стопка страниц с результатами анализа собранных в туннеле образцов. Она указала мне кончиком ручки на повторяющиеся профили.
— Это «Тобаганец номер один», как мы его назвали. Множество собранных в туннеле останков тел дают повторение его профиля.
Оторвав ручку от первого листка, Матти указала на второй — с профилями «Тобаганца номер два», также повторявшимися далеко не один раз.
— А вот это, — продолжала Матти, — генетический профиль Дюка Квиллиана. Мы получили его из клеток кожи, соскобленных с найденного Майком пальца. И он совпадает с тем, что было получено из разбросанных по туннелю кусочков плоти.
— Так в чем же аномалия-то? — спросила я.
— Ты можешь просмотреть все образцы крови, которые мы исследовали, а их насчитываются сотни. ДНК Дюка Квиллиана ни в одном из них не присутствует.
— То есть, выходит, кожа его у вас есть, а крови нет?
— У нас есть ДНК четвертого человека, Алекс, не совпадающая с ДНК ни одного из погибших в туннеле. И это ДНК женщины, у нее только один пик. Y-хромосома отсутствует. Этот генетический профиль лежал нынешней ночью на моем столе рядышком с папкой, в которой находились документы по делу убитой Ребекки Хассетт.
Она выложила на стол еще два листка — один из папки, посвященной Бекс, другой из стопки документов, относящихся к найденным в туннеле останкам.
— Тебя интересует аномалия, Куп? ДНК этого образчика крови в точности совпадает с ДНК Триш Квиллиан.
Окна кабинета онколога Анны Воровски выходили на Йорк-авеню в той части Ист-Сайда, что известна под названием Хоспитал-Роу. Анна была специалистом по такому серьезному заболеванию, как рак крови.
— Дурная кровь, док. — Майк улыбнулся ей своей знаменитой улыбкой. — Вы знаете о ней больше, чем кто бы то ни было в нашем городе.
Высокая красивая женщина в лабораторном халате поправила на носу очки, открыла папку с отчетами врачей и спросила у меня:
— Я чересчур податлива — или его улыбка действует так на всех?
— На преступников обычно не действует. На всех остальных — да, пожалуй, — ответила я.
— Дюк Квиллиан, — напомнил ей Майк.
— Вы готовы пообещать, что в самом скором времени вызовете меня для допроса?
— Уже пообещал.
Она прочитала несколько лежавших в синей папке бумаг.
— Острая лейкемия. Его врач поставил диагноз и направил мистера Квиллиана к нам. В то время в Бронксе больниц, производивших трансплантации, еще не было.
— Дюку Квиллиану сделали трансплантацию? — спросила я.
— Трансплантация была тогда единственным методом лечения лейкемии, особенно если речь шла о таких молодых пациентах. От двадцати пяти до тридцати лет.
— Как это выглядело? — спросил Майк.
— Пациенту требовался человеческий лейкоцитный антиген — ЧЛА. И такой мог найтись у членов его семьи. Шансы составляли один к четырем. У сестры Дюка, ее звали Триш, совпадение оказалось идеальным.
Майк хлопнул в ладоши и победно улыбнулся:
— То есть в итоге Дюк получил ДНК Триш.
— Не спешите, Майк, — ответила Анна. — И да, и нет.
— Вы мне вот что скажите — он все время оставался в больнице? — спросил Майк.
— Позвольте мне закончить. Пациента укладывали в больницу после того, как определялась дата операции. Как правило, за девять дней до операции мы проводили гемотерапию, чтобы полностью убить старые клетки костного мозга. Так что начиная с этого дня Дюк постоянно находился здесь, в Слоун-Кеттеринге. В тот же самый день, когда врачи взяли у Триш Квиллиан часть ее костного мозга, этот мозг был подвергнут обработке, затем профильтрован и введен посредством пункции Дюку.
— И что произошло потом? — поинтересовался Майк.
— Ну, для Дюка Квиллиана, как и для любого другого пациента вроде него, наступило тяжелое время. В следующие четыре недели он находился в строгом карантине, ему вводили препараты, которые подавляют иммунную систему, чтобы организм больного не отторгал новый костный мозг.
Майк взял у Анны документы, взглянул на дату произведенной Дюку пункции, чтобы понять, далеко ли она отстоит от даты убийства Ребекки Хассетт.
— Так что там с датами? — спросила я.
— Судя по этой бумажке, после убийства Бекс Дюк еще целую неделю провалялся здесь. — И Майк захлопнул папку. — Он находился в карантине вплоть до выписки из больницы?
Анна протянула руку к папке.
— Насколько я понимаю, на тридцатый день Дюка сочли выздоровевшим. Тридцатый день — это вообще момент критический. Именно тогда проводится исследование ДНК — и эта рутинная проверка крови показала, что организм Дюка не отверг костного мозга его сестры и что ДНК, которые производит Дюк, порождаются на самом деле посеянными в него клетками Триш.
— Анна, — спросил Майк очень серьезно, — а после тридцатого дня он оставался в карантине?
Некоторое время она молчала, перебирая справки об основных жизненных показателях организма Дюка и заметки медицинских сестер.
— Нет. Нет, его перевели в палату, которая находится на другом этаже. Врач Дюка все еще проводил обследование. Это было как-то связано с работой Дюка и с присущим ей высоким риском инфекции.
Майк склонился над столом и приблизил свое лицо почти вплотную к лицу Анны:
— А если предположить, что этот пациент соскучился по свежему воздуху и отправился прогуляться по больничному парку? Ему хватило бы на это сил?
— Конечно. Правда, ему пришлось бы миновать охрану больницы.
— Он мог просто одеться так, как будто он зашел в больницу с улицы. Черт, если он не звонил из своей палаты на пост сестер и не просил принести ему утку, то мог прогулять пару часов и никто бы его на хватился, так?
И он назвал Анне дату смерти Ребекки Хассетт.
Анна отыскала соответствующую страницу записей, внимательно просмотрела ее.
— Я бы не сказала, что у него не было времени для прогулок. Сестры снимали жизненно важные показания в начале и в конце каждой смены. Больше здесь никакие процедуры не значатся.
Майк, похоже, остался доволен услышанным.
Я взяла папку со стола и поинтересовалась:
— Долго ли продолжаются потом проверки крови?
— В течение шести месяцев. Затем еще раз — через год. После этого, если пациент так же молод и в основном здоров, как Дюк, мы считаем его излечившимся. Врачи, которые им занимались, надеялись, что благодаря ДНК сестры он если и умрет, то не иначе как от старости.
— То есть Дюк и Триш обратились в подобие однояйцевых близнецов, — сказала я.
