Тим Уивер - Обгоняя смерть
Пол. Стивен. Зак.
— Возможно.
— Стивен Мызвик, он же Стивен Милтон. Тридцать два года, родился в Польше, перебрался в Лондон, отсидел десять лет за то, что ранил шестидесятилетнего человека осколком стекла. Потом нарушил условия условно-досрочного освобождения и под именем Стивена Майклса воспользовался поддельной кредитной карточкой, чтобы взять напрокат машину в Ливерпуле.
Я слышал, как Кэрри перелистывает страницы. Очевидно, он отпечатал их с базы данных полиции, куда вводятся все дела.
— Погодите минутку…
— Что такое?
— Тут кое-что исчезло.
Мне пришла в голову какая-то смутная мысль.
— Исчезли страницы и в папке Алекса.
— Как это понять?
— Я собирался спросить вас о них.
— Что именно пропало?
— Несколько страниц. Часть данных экспертизы. Заключение патологоанатома.
Снова шелест переворачиваемых страниц.
— Куда, черт возьми, они делись?
— Кто-то стер их?
— Стер сведения из компьютера? — Долгое молчание. Я слышал, как он просматривает файл, на сей раз быстрее. — Файл испорчен.
Что-то более значительное, чем исчезнувшие из папки страницы, заставило его задуматься.
— Мне перезвонить вам?
— Нет, — ответил Кэрри. — У меня нет времени на подобную ерунду. Займусь ею позже. Давайте покончим с этим. — Он еще раз прокрутил файл. — Все равно он мертв.
— Кто, Мызвик?
— Да.
Почему-то сообщение об очередной смерти меня не удивило. Сперва Алекс, затем Джейд, теперь Мызвик: все они мертвы — или считаются мертвыми.
— Как он лишился жизни?
— Похоже, его тело бросили в водохранилище неподалеку отсюда.
— От Бристоля?
— Да. Его подняли на поверхность ныряльщики месяца два назад. Должно быть, он завел опасных друзей.
— То есть?
— Его голову проломили бейсбольной битой, кисти рук нашли в другой части водохранилища.
— Они были отрублены?
— Отпилены ленточной пилой.
Как и у Джейд.
Я услышал, что Кэрри перевернул еще несколько страниц.
— Вы сказали, на снимке были еще чьи-то отпечатки пальцев?
— Да, — подтвердил он. — Алекса.
— Не так уж удивительно, правда?
— Как сказать, — ответил Кэрри. — Мы сняли отпечатки Алекса с некоторых вещей, оставшихся после его исчезновения. Делал это я сам — создавал файл пропавших без вести.
— Так.
— Есть у вас какое-то представление, почему Алекс исчез?
— Нет, я пока не сумел это выяснить.
Пауза. Затянувшаяся надолго.
— Отпечатки пальцев с фотографии совпадают с частью снятых с руля серебристого «мондео», который шесть лет назад задавил человека. — Снова шелест листаемых страниц. — Свидетели вспоминают, что видели белого мужчину примерно в возрасте Алекса, который ожесточенно ссорился с другим человеком на автостоянке стриптиз-клуба «Золушка» в Харроу. Цитирую: «Утверждают, что вечером девятого ноября в одиннадцать часов двадцать две минуты подозреваемый вел серебристый „мондео“…»
— Погодите минутку. Девятого ноября?
— Да.
— Алекс исчез на другой день.
— Верно. «Подозреваемый сбил потерпевшего — Лейтона Алана Грина, пятидесяти четырех лет, из Фулема, — когда тот выходил из бара, причинив опасные внутренние повреждения. Потерпевший вскоре скончался. Свидетели вспоминают, что видели, как серебристый „мондео“ с наклейкой „Херца“ на бампере уехал сразу же после этого». Этот серебристый «мондео» нашли на долгосрочной автостоянке в Дувре пять месяцев спустя, двенадцатого апреля.
Мы помолчали, обдумывая эти сведения.
— Алекс убил кого-то?
— Похоже на то.
— Судимость у этого Грина была?
— Нет. Он чист.
— А машину взяли напрокат?
— Да.
— Что сказали в прокатном пункте?
— Очень мало. Алекс воспользовался поддельными документами. Зарегистрировался под именем Лейтон Алан Грин.
— Остроумно.
— Да. Можно так сказать.
— Вы верите в это?
— Как вы думаете?
Я попытался это осмыслить. Все очень быстро менялось.
— Могу я получить копии этих папок?
Кэрри ответил не сразу.
Потом негромко произнес:
— Я отправил их вам вчера.
29
Обратный путь занял у меня три часа. Я остановил машину в конце улицы и стал наблюдать за домом. В окна дул сильный ветер. Летели снежинки. Мотор не работал, и в машине сразу же стало холодно. Адреналин уходил, стужа пронизывала насквозь. У меня по-прежнему не было ни пальто, ни носков, ни ботинок. Я потянулся дрожащей рукой к ключу зажигания, зубы стучали. Болели каждая царапина на лице и ступнях, каждый синяк на теле. Я повернул ключ. Мотор заработал вместе с печкой. Я медленно стал согреваться, и боль улеглась.
Наслаждаясь теплом, я смотрел в сторону дома. Улица всегда была спокойной, поэтому я надеялся, что сразу увижу все необычное. Но по опыту прошлой ночи знал, что эти люди не только бармены и молодежные пасторы — они следопыты и меткие стрелки. И убийцы. Они могли скрываться и исчезать. Преимущество по-прежнему на их стороне.
Я взглянул на часы. Одиннадцать двадцать семь. Возможно, они уже поняли, что Зак и Джейсон не вернутся. Хотя вряд ли уже здесь и наблюдают за домом, ожидая моего возвращения. Однако я не хотел рисковать. Мне требовалась еда. Одежда и обувь. Душ. А главное, убедиться, что меня не подкарауливают.
Я вылез из машины, запер ее и пошел через дорогу к дому. Оглядел улицу. Никто не сидел в машинах. Никто не наблюдал за домом. Те люди накануне вынули из моих карманов все, в том числе ключи, поэтому я обогнул дом и достал запасные из корзины, висящей рядом с задней дверью.
В доме было холодно. На всякий случай я осторожно обошел комнаты, но никого не было, и все лежало на своих местах. Папки, которые накануне отправил мне Кэрри, валялись на полу под почтовым ящиком, подписанные от руки, но без обратного адреса.
Я принял душ и оглядел себя в зеркале.
Все мое лицо было исцарапано, синяки шли по шее и верхней части груди. Отметины на теле напоминали о том, как сильно эти люди хотели моей смерти.
Я достал из шкафа теплую одежду: темные джинсы, свитер с длинными рукавами, который надевал для бега трусцой, майку, черную куртку и черное пальто, которое Деррин купила мне к Рождеству. Сунул еще кое-что в портплед и взял со шкафа во второй спальне старый портативный компьютер, которым никогда не пользовался. Компьютер был редакционным, но никто не требовал его обратно. В прикроватном столике лежал запасной мобильник, на котором еще оставались деньги, и моя кредитная карточка. Я забрал то и другое, прихватил кухонный нож вместе с папками, фотографией Деррин, бинтами и пластырем, чтобы заняться повреждениями, когда окажусь в безопасном месте. Запер дом и вышел.
В конце сада я оглянулся на подъездную аллею и заметил Лиз, мелькнувшую в своей гостиной. Увидел в окне дома свое отражение.
Человек в бегах.
Рана на лбу. Лицо в синяках. Я выглядел изможденным, усталым и вряд ли сумею выспаться, пока все это не кончится. Могут пройти дни, недели и месяцы. А возможно, в следующий раз я сомкну глаза с их пулей в груди.
Я повернулся и пошел к машине Зака.
Но тут же остановился.
Кто-то в куртке с поднятым капюшоном глядел в пассажирское окошко, приставив ладони к вискам. Я попятился и присел за садовую стену. Человек взглянул в сторону дома, не заметил меня и, обогнув машину спереди, подергал дверцу водителя. Когда он снова отошел от автомобиля, я мельком увидел его лицо: этот человек вломился в мою машину возле кладбища; я следовал за ним от пивной «Ангел». Он был неряшлив, в дневном свете выглядел совсем худым — и меня это сразу насторожило. Они могли устроить такую ловушку: притвориться, будто слабее тебя, а потом перевернуть все с ног на голову.
Человек оглянулся и пристально осмотрел фасад дома. Я видел, как его глаза сощурились, словно он понял — что-то произошло. Очевидно, он разглядывал улицу до моего приезда и теперь понял, что картинка изменилась.
Он похлопал себя по куртке. Есть у него пистолет? Я расстегнул портплед и достал нож. Бой, если он не подойдет близко, будет неравным. Но это лучше капитуляции. Если я хоть что-то понял в последние дни, так это то, что капитуляция бессмысленна. Получат они желаемое или нет — тебя все равно убьют. Сопротивление не давало мне больших шансов — но хотя бы что-то.
Я стиснул рукоять ножа, адреналин заставлял сердце биться чаще. Но тут человек снова взглянул на машину, повернулся и пошел в противоположную сторону. Я провожал его взглядом до конца улицы. Он оглянулся и скрылся за углом.
Я остался на месте. Это была ловушка. Определенно. Он знал, что это их машина, и раз она стоит на моей улице, значит, я дома. Возможно, он отправился звонить. Не хотел нападать на меня в одиночку. Или уже знал, что я сделал с другими. Так или иначе, мне следовало уезжать.
