Мэг Гардинер - Каньон убийств
Раны покрывали не только его руки, но и лицо.
— Ты упал, — предположила я.
— Я повстречался с Мики Яго.
У меня перехватило дыхание. Во мне слились два чувства — боязнь и гнев.
— У тебя сломана рука?
— Нет. Но при подъеме тяжестей типа коляски возникает чертовская боль.
Я извлекла из машины инвалидную коляску, и Джесси с огромным трудом переместился в нее. Задев рукой дверцу, он выругался сквозь зубы. Правое запястье опухло. По меньшей мере вывих.
— Как же ты доехал?
— С ветерком.
Джесси попробовал управлять коляской левой рукой, но сумел лишь повернуть ее вправо. С досады он закрыл глаза и пару раз вздохнул.
— Придется поработать тебе.
У коляски не было ручек для того, чтобы кто-то толкал ее сзади. Предполагалось, что инвалид будет сам передвигаться в ней, крутя ободы колес. Я взялась за низкую спинку сиденья и покатила Джесси к дому.
— Так что же случилось?
— Яго организовал мне торжественную встречу у магазина. Все по первому разряду: черные одежды, жидкая бороденка. Автомобиль «мерседес»-внедорожник.
Я сразу отвезла Джесси в ванную комнату. Пока он умывался, я достала перекись водорода и марлевые тампоны. Белая рубашка Джесси была покрыта грязью и еще чем-то.
— Что это такое?
— Молоко и помидоры. Толстяк Атли набросился на меня, когда я швырнул в него свои покупки.
Я осторожно начала накладывать ему повязку, используя пластырь.
— Атли набросился на тебя?
— Думаю, я нанес ему серьезное телесное повреждение либо мускусной дыней, либо бутылкой с отбеливателем.
Повязка легла на рану. Джесси вздрогнул.
— Поедем в пункт первой помощи. Пусть там посмотрят твое запястье.
— Я не намерен ночевать в «неотложке».
— А что, если вывих?
— Ничего подобного нет.
«Откуда ты знаешь! — подумала я. — Ты похож на человека, упавшего с лошади».
Я пригладила ему волосы, убрала те, которые упали на лицо, и осмотрела царапины на щеке и лбу. Он положил мою руку к себе на колени.
— Эван, я не стеклянный. — В электрическом освещении его глаза казались ярко-голубыми. — Я повредил запястье не потому, что ударился о землю, а потому, что врезал Атли по морде.
— И сколько раз? — спросила я, посмотрев ему в глаза.
Джесси чуть улыбнулся.
— Один. Он сам нарвался на мой кулак. — На лице Джесси появилось спокойное выражение. — В ответ он меня сильно толкнул и наверняка опрокинул бы, но сзади стоял Яго. Эта белокурая бестия и сбросила меня на землю. — Голос Джесси ослабел. — Яго наступил мне ногой на одну руку, а Атли придавил коленом другую. Таким образом они распяли меня.
У меня засосало под ложечкой, когда я представила себе Джесси, распластанного на асфальте.
— Что им надо? — спросила я.
— Давай выйдем отсюда.
Он вновь попытался управлять коляской с помощью левой руки, но лишь повернулся лицом к ванне и выругался. Я отвезла его в гостиную. На кухне я раскрошила в мешочке несколько кубиков льда и принесла примочку Джесси.
Он обернул мешочек вокруг запястья.
— О'кей, все замечательно. В любом случае утром мне на физиотерапию — вот и попрошу врача посмотреть, что с запястьем.
Я промолчала: конечно, физиотерапевт не хирург, но лучше он, чем никто. О рентгене я тоже не заикнулась.
— Чего они хотят? — повторила я вопрос.
— Денег.
— Сколько?
— Двести тысяч долларов.
Я вытаращила глаза:
— Бог мой!
— Они хотят получить деньги в течение сорока восьми часов.
У меня подкосились ноги, и я опустилась на диван. Перед глазами у меня пошли круги.
— Но почему?
— Потому что они вымогатели, Эван. Это их основное занятие.
— Ты должен заявить в полицию.
— Я заявил. После того как Яго и Атли уехали, меня увидел на парковке служащий супермаркета. Он-то и вызвал копов. — Джесси провел пальцами по волосам. — Но лейтенант Роум считает, что я замешан в махинациях Брэнда, и воспримет требование Яго как элементарную разборку между подельниками.
Ветер за окном набирал силу. Стало слышно, как шуршит кустарник. У меня появилось предчувствие беды.
— А если ты не найдешь денег? Тогда что?
Джесси поправил мешочек со льдом на правом запястье и ничего не ответил. От страха у меня пересохло в горле.
— Что тогда? — переспросила я. — Если ты им не заплатишь, то они расскажут мне что-то ужасное про тебя?
— Никакого ужаса нет.
У меня засосало под ложечкой.
— Джесси, никакие сведения о тебе шоком для меня не станут и от тебя не оттолкнут.
— Ты мне доверяешь?
— Да.
— В таком случае продолжай это делать.
Мы внимательно посмотрели друг на друга.
— Хорошо — сказала я.
— Они не уточняли последствий. Они лишь сказали, что это мне не понравится.
Я встала с дивана. Нервы у меня были на взводе. Мне хотелось кусать мебель и процарапывать ногтями дырки в стенах. Я безостановочно засновала по комнате.
— Но почему ты? Почему именно сейчас?
— Яго считает, что я ему должен.
— Повтори то, что он сказал.
— Он сказал, что хочет получить обратно свои деньги. И если он не может получить их от Брэнда, то получит от меня.
— Ну и ну. — Я развела руками. — Его деньги?!
— Очевидно, да. И это наталкивает меня на мысль, что Брэнд у Яго в долгу.
— Двести тысяч долларов?
— Возможно.
— Но почему они хотят получить эти деньги с тебя? Какое ты имеешь к ним отношение?
— Не знаю. Я получил компенсацию от «Мако», у меня есть дом, который можно заложить, портфель ценных бумаг, которые можно выгодно продать…
— Только не за сорок восемь часов.
— Разумеется. Впрочем, делать этого я не собираюсь в любом случае.
С желудком у меня творилось что-то невообразимое.
— Мне почему-то кажется, они и не рассчитывают на то, что ты уложишься в срок.
— А это значит, что они собираются нанести мне еще один удар. Более болезненный.
— Бог мой, Джесси, что ты им ответил?
— Послал их в жопу.
Я напряглась, ожидая кульминации рассказа.
— Яго сказал, что я скоро получу от него весточку. Атли сетовал на то, что я разбил ему очки и повредил лицо, он назвал меня негодяем, но Яго сохранял спокойствие. Он просто каблуком мне на руку и ушел.
Я слышала, как тяжело Джесси дышит, но не прерывала рассказа.
— Атли поднялся с колен и принялся топтать мои покупки. А когда он тоже пошел прочь, я крикнул ему вдогонку: «Эй, дырка от задницы, ты забыл кое-что».
— Ну?
— Тогда Атли вернулся.
— Ну и?..
— И я обрызгал его «Рейдом». Как таракана.
Джесси испытывал смущение всякий раз, когда мне приходилось помогать ему в чем-либо. Выдавливать зубную пасту на его щетку. Снимать с него носки. Снимать с него джинсы. Везти его в ванную комнату. Он чувствовал себя… инвалидом. Инвалидом по-настоящему.
Все это мы, разумеется, уже проходили. В тот день, когда его выписали из больницы, мы поехали пообедать. В ресторане он внимательно посмотрел на меня через стол и спросил:
— Так мы собираемся заниматься этим?
— Под словом «это», как я понимаю, ты имеешь в виду…
— Секс. Мы с тобой…
На него падал солнечный свет. Я посмотрела в его голубые глаза, на его красивое лицо. За какие-то несколько месяцев с этого лица сошли все краски молодости.
— Соитие — это реальность жизни номер один. Ходить я не могу и не знаю, смогу ли когда-нибудь. Если это слишком много…
Я встала, перегнулась через стол и поцеловала его. При этом мною владело такое чувство, словно я сошла с ума и кинулась в пропасть. Задетая мной тарелка упала на пол и разбилась. Я хотела Джесси несмотря ни на что.
— У меня дома, — сказала я.
Потом он сидел на краю моей кровати и расстегивал мне блузку.
— Я должен сказать, Эван. У меня частичное повреждение позвоночника. Это не самое плохое, что могло случиться, но у меня все равно целый букет недугов. Мои движения и ощущения ограничены. Мышечная спастичность. Кишечная, мочеиспускательная и половая дисфункции.
— Я знаю, что мы больше не в Канзасе, Тото.
— И мы давно проехали нашу остановку.
У меня задрожали колени.
— И где же мы сейчас находимся?
Он обнял меня за талию:
— Ложись, давай выясним.
Я дала Джесси немного ибупрофена, заменила мешочек со льдом и помогла забраться на кровать. Но лечь рядом с ним я не могла. Я была в ярости, поэтому ушла в гостиную. Там я поставила «Матрицу», налила себе вина и разложила на кофейном столике распечатки файлов с мини-диска. Мне хотелось внимательно изучить имеющиеся у нас данные.
Я внимательно рассматривала распечатки. Информация шла в первую очередь с файлов «Мако», но были и архивные материалы банков по счетам «ФБ энтерпрайсиз» Брэнда. Диск был персонифицированным отчетом о финансовых операциях Брэнда.
