Дэвид Лисс - Этичный убийца
Мелфорд кивнул:
– Отлично. Выходит, что, попав в тюрьму, преступники превращаются в еще более страшных преступников. Так или нет?
– Похоже, что так.
– И как ты думаешь, президент Рейган в курсе?
– Скорее всего.
– А сенаторы, конгрессмены, губернаторы знают об этом?
– Ну наверное, а как же иначе?
– А начальники тюрем, тюремные надзиратели, полицейские?
– Уж они-то, я думаю, знают об этом лучше, чем кто бы то ни было.
– Ну ладно, тогда – самый главный вопрос. Готов? Всем известно, что в тюрьме преступники не исправляются, вернее, даже наоборот: всем известно, что в тюрьмах хулиганы превращаются в уголовников. Так почему же мы продолжаем их использовать? Продолжаем отправлять отбросы нашего общества в эти уголовные университеты? Вот он, главный вопрос, – подумай на досуге. И когда ты сможешь на него ответить и будешь уверен, что ответил правильно, я скажу тебе, почему совершил то, что совершил.
– Это что еще за ребусы?
– Это не ребус, Лемюэл. Это испытание. Я должен знать, что ты видишь, а чего нет. Если окажется, что ты не в состоянии даже попытаться заглянуть за пелену, застилающую тебе глаза, то и знать тебе ничего не нужно о том, что за ней находится. Все равно, что бы я ни сказал тебе, ты не сможешь меня услышать.
Мелфорд свернул налево, на Хайленд-стрит, улочку, где жили Ублюдок и Карен до того самого момента, пока их не убили. Мы проехали уже почти полквартала, когда я с удивлением подумал: не собирается ли Мелфорд остановиться прямо у их трейлера. Но в конце концов решил, что вряд ли. Наверное, он просто хочет осмотреть окрестности.
Идея эта, надо признать, оказалась удачной, потому что, проезжая мимо фургона, мы увидели полицейскую машину, припаркованную на подъездной дорожке. Фары у нее не горели, и мы чуть было не нарвались. Машина стояла в полной темноте – ни фар, ни мигающих сине-красных огней, – и в этом полумраке, не озаренном ни светом из салона, ни уличными фонарями, стоял полицейский в коричневой форме и широкополой шляпе. Он беседовал с какой-то женщиной, положив ей руку на плечо. Женщина плакала.
Глава 9
– Успокойся, – сказал Мелфорд, как только мы проехали мимо копа, который не сделал и шага, чтобы запрыгнуть в свою патрульную машину и пуститься за нами в погоню: он даже не заметил нас. – А чего ты ждал? Должны же они были обнаружить тела рано или поздно. Так что не говори мне, что ты удивлен.
– Просто я надеялся, что мы успеем забрать чековую книжку, – ответил я резким, почти истерическим тоном.
– Ах да, чековая книжка… Ну ладно, ведь чек был выписан не на твое имя, верно? Он был выписан на компанию, где ты работаешь?
– Да, на компанию «Путь к просвещению».
– Отлично. Ну и откуда же они узнают, что именно ты пытался указать им этот путь?
– В этих кварталах работал только я. Кроме того, мои отпечатки остались по всему фургону. Если они возьмут образцы у наших ребят, то меня точно вычислят. Дерьмо!.. – добавил я и с силой ударил ладонью о колено.
– Брось, это ничего не доказывает. Ну хорошо, ты там был, попытался втюхать им книги, но у тебя ничего не вышло. У тебя же мотива нет. Просто стой на своем, и все будет в порядке. – И Мелфорд ласково положил руку мне на плечо.
Отлично, лучше некуда. Только домогательств ассасина-педика мне и не хватало. Что-то мне эта идея не слишком нравилась: стой на своем, и тебя оправдают.
К счастью, он снова положил руку на руль.
– В любом случае дальше большого жюри[27] дело не пойдет.
– Офигеть, вот радость-то! В следующий раз ты станешь успокаивать меня тем, что приговор ограничится тюремным заключением. А еще пару минут назад, между прочим, ты рассуждал о том, как несправедливо будет, если меня вообще арестуют.
– Ну ладно, ладно. – И он поднял ладони так, будто пытался успокоить свою сварливую жену. – Я что-нибудь придумаю.
Мелфорд припарковал машину, и я огляделся по сторонам – впервые после того, как мы заметили полицейский патруль возле фургона Карен и Ублюдка. Оказалось, что мы стоим у входа в бар или какое-то заведение вроде бара. Это была весьма потрепанная на вид лачуга, покрытая белой облупившейся краской. Рядом стояло десятка два машин, по большей части пикапов. Парковкой для них служил лысый клочок земли, плотно прибитой шинами и подошвами пьяниц.
Мне показалось, что, как только мы вошли, музыка взвизгнула и умерла – быть может, так и случилось на самом деле. Люди, сидевшие за столами, подняли взгляды от своих пивных кружек. Остальные подняли взгляды от бильярдных столов. А те, что сидели за стойкой, выгнули шеи, чтобы на нас посмотреть. Ни одной женщины видно не было – одни мужчины.
В глубине души мне хотелось верить, что Мелфорд понимает, что делает. И тем не менее бар этот мне очень не понравился. Из музыкального автомата рвалась хвастливо-вызывающая песенка Дэвида Аллана Коу.[28] К счастью, эти звуки заглушили гул крови в моих ушах: появление копа привело меня в такой ужас, что все тело пронзила леденящая боль, будто кто-то насквозь проткнул меня сосулькой.
Бар располагался в длинной комнате с бетонным полом и стенами, сложенными из шлакобетонных блоков. На одной из стен висели часы с рекламой пива «Миллер», а рядом вспыхивала и гасла вывеска с надписью «Бадвайзер», возле которой красовалась реклама пива «Курс», изображавшая пухлых, полногрудых девиц. Стульев в комнате не было, одни только пластиковые столы и скамейки, а в дальнем углу стоял громоздкий старомодный музыкальный автомат – бывают такие, с закругленной крышкой. Ближе к пестро украшенной деревянной стойке находилось несколько бильярдных столов, которые явно содержались с особой заботой. Все они были заняты игроками. По моим представлениям, это означало только одно: в этом помещении в любую секунду могло оказаться восемь голодранцев с оружием наготове.
Мелфорд направился к стойке, за которую мы и сели. Он жестом подозвал бармена – дородного парня с длинными волосами, собранными в хвост; на вид ему можно было дать лет пятьдесят, но прожитых бурно: об этом свидетельствовали осунувшееся лицо и руки, покрытые множеством ожогов, – можно было подумать, что он ночь напролет подставлял свое тело какому-то маньяку, который тыкал в него зажженной сигаретой. Мелфорд заказал две бутылки светлого пива, которые бармен со скептическим видом тут же и бухнул перед нами на стойку. Я не мог оторвать взгляда от линялых синих татуировок, сползавших по его предплечьям, а он пялился на мой трикотажный галстук бирюзового цвета, и я мысленно проклял себя за то, что забыл его снять. За спиной у нас раздавался угрожающий треск ударяющихся друг о друга бильярдных шаров.
– Четыре доллара, – бросил бармен. – Жратву заказывать будете, пока кухня не закрылась? У нас тут отличные бургеры, но Томми, наш повар, минут через пятнадцать напьется до зеленых чертей и с плитой уже точно не справится.
– У тебя что, специальный таймер для него есть?
– А я по цвету лица вижу. Минут через пятнадцать он либо скопытится, либо забьется в угол и станет реветь как белуга. Одно из двух. Кстати, ставки еще принимаются.
– Я пока что пас. Надо сперва поближе познакомиться с Томми.
– Да, разумно. Хотя сегодня, держу пари, будут слезы. Так что, парни, гамбургеры будете?
Несмотря на события сегодняшнего дня, я вдруг понял, что голоден. Это был какой-то особый, опустошающий голод: мне казалось, что еще немного – и тело перестанет мне подчиняться.
– Я буду, – заявил я. – Не слишком сильно прожаренный.
– Тебе к нему картошку фри или луковые кольца? – спросил бармен.
– Луковые кольца.
– Только луковые кольца, – попросил Мелфорд, разглядывая этикетку на бутылке с пивом, которую держал в руках.
– Хорошо, значит, один гамбургер с кольцами и одни кольца.
– Нет, вообще без гамбургера, – остановил его Мелфорд. – Я не буду ничего, а молодому человеку принеси только луковые кольца. Лучше даже двойную порцию: по-моему, он проголодался.
Бармен склонился к нам поближе.
– Интересно, а с чего это ты решил, что знаешь, чего хочет твой приятель, лучше, чем он сам?
– А откуда ты знаешь, что твой повар сегодня будет плакать, а не отрубится?
Бармен склонил голову в знак согласия.
– Ладно, твоя взяла.
Мелфорд улыбнулся.
– Итак, луковые кольца. – И он положил на стойку пять долларов. – Сдачи не надо.
Бармен ответил ему легким наклоном головы.
– Я что же, должен питаться луковыми кольцами? – спросил я. – Это что, тоже часть тайного кода идеологии?
– Что-то вроде того. Если хочешь общаться со мной, тебе придется отказаться от мяса.
– Да не хочу я с тобой общаться! Я хочу, чтобы ты вообще исчез из моей жизни! Я хочу вычеркнуть из памяти весь сегодняшний день, и тебя вместе с ним. Я через силу с тобой общаюсь, а ты еще хочешь, чтобы я гамбургеров не ел?
![[email protected] - Unknown](/uploads/posts/books/250681/250681.jpg)