Джон Гришем - Фирма
— Теперь можете входить, Эдди ждет вас.
Детектив разговаривал по телефону, пытаясь убедить какого-то беднягу в том, что его сын на самом деле гомосексуалист. Очень активный гомосексуалист. Эдди ткнул пальцем на деревянный стул, и Митч сел. Два широких окна напротив него были распахнуты, и он почувствовал явное облегчение.
Эдди с отвращением прикрыл трубку рукой.
— Плачет, — шепотом сообщил он Митчу, на что тот улыбнулся с вежливым удивлением.
Ломакс был одет в джинсы «левис» и накрахмаленную персикового цвета рубашку, расстегнутую достаточно для того, чтобы явить взору его заросшую волосами грудь с двумя золотыми цепочками и еще одной, сделанной, по-видимому, из черепашьего панциря. На ногах — ботинки из кожи ящерицы; носки их украшены медными пластинками. Похоже было, что он поклонник Тома Джонса, или Хампердинка, или кого-нибудь из тех заросших волосами темноглазых певцов с бакенбардами и мощными челюстями.
— У меня есть фотография, — сказал он, отрывая от уха трубку с доносившимися из нее причитаниями. Он извлек из папки штук пять глянцевито поблескивавших карточек крупного формата и подтолкнул их через стол Митчу. На снимках действительно были запечатлены гомосексуалисты, кем бы они там еще ни являлись. Эдди с гордостью улыбнулся. Мужчины на фотографиях находились на чем-то вроде сцены в каком-то клубе сексуальных меньшинств. Митч положил их на стол и перевел взгляд в окно. Фотографии были цветными, отличного качества. Тот, кто их делал, наверняка должен был видеть происходившее своими глазами. Митч вспомнил об обвинении в изнасиловании. Полицейский, осужденный за изнасилование. Ломакс положил трубку.
— Итак, вы — Митчел Макдир. Рад знакомству.
Они обменялись рукопожатием через стол.
— Взаимно, — ответил Митч. — Я виделся с Рэем в воскресенье.
— У меня такое впечатление, что мы уже давно знакомы. Вы с братом абсолютно похожи. Он говорил мне про это. Он мне много о вас рассказывал. Видимо, и вам рассказал обо мне. Бывший полицейский. Осужден. Изнасилование. Он объяснил вам, что это было изнасилование по определению, что ей было семнадцать лет, а выглядела она на двадцать пять, что меня просто загнали в угол?
— Упоминал что-то в этом роде. Рэй не очень разговорчив, вы знаете.
— Он отличный парень. Я обязан ему жизнью, на самом деле. Меня чуть не убили в тюрьме, когда узнали, что я — коп. А он вышел вперед, и даже цветные отступили. Уж он-то может ударить, если захочет.
— Рэй — это все, что осталось от нашей семьи.
— Да, я знаю. Когда несколько лет проведешь с человеком в камере размером восемь на двенадцать футов, поневоле узнаешь о нем много. О вас он мог говорить часами. Я освободился, когда вы еще только собирались податься на юридический.
— Я закончил университет в июне этого года и работаю сейчас на фирму «Бендини, Ламберт энд Лок».
— Никогда о них не слышал.
— Это на Фронт-стрит, мы занимаемся налогами.
— У меня немало работы по поганым делам о разводах юристов. Слежка, фотографии вроде этих, в общем, собираю грязь для судебных процессов.
Эдди говорил быстро, экономя на длине слов и предложений. Его ковбойские ботинки покачивались на крышке стола из стороны в сторону, как бы выставленные на обозрение.
— К тому же, — продолжал он, — я веду кое-какие дела по заказам отдельных юристов. Если я вдруг откапываю что-нибудь интересное об автомобильной аварии или, к примеру, об оскорблении личности, я обычно рыскаю по сторонам в поисках того, кто мне больше заплатит. Так мне и удалось купить это здание. Оскорбление личности — самое выгодное дело. Юристы забирают себе сорок процентов компенсации. Сорок процентов! — Он с негодованием покачал головой, как бы гоня от себя саму мысль о том, что в городе могут жить и работать такие жадные юристы.
— У вас оплата почасовая?
— Тридцать долларов в час плюс издержки. Прошлой ночью я шесть часов просидел в своем фургончике около «Холидэй Инн» в ожидании, пока муж моей клиентки выйдет из отеля со своей шлюхой — мне нужны были дополнительные фотографии. Шесть часов. Это сто восемьдесят долларов за просиживание задницы, ожидание и пролистывание дешевых журнальчиков. Стоимость своего ужина я тоже поставил ей в счет.
Митч слушал своего собеседника с таким интересом, как будто ему самому не терпелось заняться тем же.
Тэмми, сунув в дверь головку, сообщила, что уходит. Из-за ее спины тянулись полосы дыма, Митч сразу же повернулся к окну. Дверь захлопнулась.
— Она хорошая баба, — заметил Эдди. — У нее проблемы с мужем. Водитель грузовика и вообразил себя Элвисом Пресли. Отрастил гриву, взбил кок, отпустил баки. Нацепил на себя темные очки в золотой оправе, такие же, как носил Элвис. Когда он не в пути, то сидит где-нибудь рядом со своим грузовиком и заслушивается его альбомами, а то отправляется смотреть эти отвратительные фильмы. Они перебрались сюда из Огайо, специально для того, чтобы этот помешанный был поближе к могиле своего кумира. Попробуйте угадать, как его зовут.
— Ни малейшего представления.
— Элвис. Элвис Аарон Хэмфил. Он официально сменил свое имя после смерти Пресли. Выступает в его амплуа в дешевых ночных клубах по всему городу. Я видел его как-то вечером. Одет в обтягивающую белую рубашку, расстегнутую до самого пупа, что было бы еще ничего, если бы не висящий живот, похожий на перезрелую дыню. Довольно жалкое зрелище. А голос радостный и ликующий, как у индейского вождя, пляшущего вокруг костра.
— Ну, и в чем проблемы?
— Женщины. Вы не поверите, сколько фанаток Пресли сюда приезжает. Они слетаются, чтобы посмотреть на этого клоуна в роли их звезды. Бросают ему на сцену свои трусики, свои трусы и трусищи, сшитые на заказ для их огромных задниц, а он вытирает ими пот со лба и бросает назад. Выкрикивают ему номера комнат, в которых они остановились, и, мы подозреваем, он ошивается где-нибудь поблизости, мечтая сыграть по-крупному, ну прямо как Элвис. Но пока я его не поймал.
Митч не знал, как ему стоит на это отреагировать. Он улыбнулся глупой улыбкой, как будто услышанное было действительно какой-то невообразимой историей. Ломакс легко читал его мысли.
— У вас неприятности с женой?
— Нет. Ничего подобного. Мне нужна информация о четырех людях. Трое уже мертвы, один жив.
— Интересно. Я вас слушаю.
Митч вытащил из кармана несколько листков.
— Это в высшей степени конфиденциально.
— Конечно, конечно. Все так же конфиденциально, как и в вашей работе с клиентом.
Митч кивнул ему, хотя в голове его мелькнула мысль: зачем Эдди нужно было рассказывать ему про Тэмми и Элвиса?
— Это должно быть конфиденциально, — повторил он.
— Я сказал вам, что так и будет. Можете мне доверять.
— Тридцать долларов в час?
— Для вас двадцать. Ради Рэя.
— Это мне по душе.
— Кто эти люди?
— Те трое, которых уже нет в живых, были когда-то юристами в нашей фирме. Роберт Лэмм погиб в результате несчастного случая на охоте где-то в Арканзасе, в горах. Его искали две недели и нашли с пулей в черепе, так гласил акт медицинской экспертизы. Это все. Элис Наусс погибла в 1977 году здесь, в Мемфисе, в автокатастрофе. Предполагают, что виной тому был пьяный водитель. Джон Микел покончил жизнь самоубийством в 1984-м. Тело обнаружено в его кабинете, рядом валялись пистолет и записка.
— Это все, что вам известно?
— Все.
— Что вы хотите выяснить?
— Я хочу знать все, что только возможно, о том, как погибли эти люди. Обстоятельства каждой смерти. Кто проводил расследование. Вопросы, оставшиеся без ответов. Подозрения.
— А что подозреваете вы сами?
— В настоящий момент ничего. Пока мною движет только любопытство.
— По-моему, это больше, чем любопытство.
— Хорошо, пусть будет больше, чем любопытство. Но пока остановимся на этом.
— Убедительно. А кто четвертый?
— Человек по имени Уэйн Тарранс. Агент ФБР в Мемфисе.
— ФБР!
— Вас это беспокоит?
— Да, это меня беспокоит. За полицейских я беру сорок в час.
— Устраивает.
— Что вам нужно?
— Проверьте его. Как долго он здесь? Сколько времени является агентом? Какова его репутация?
— Это нетрудно.
Митч сложил листочки и сунул в карман.
— Сколько это займет времени?
— Около месяца.
— Годится.
— Как, вы сказали, называется ваша фирма?
— «Бендини, Ламберт энд Лок».
— Те двое парней, что погибли летом…
— Они работали у нас.
— Какие-нибудь подозрения?
— Нет.
— Я спросил просто так.
— Послушайте, Эдди, вам нужно быть очень осторожным. Не звоните мне домой или в офис. Я сам позвоню вам где-нибудь через месяц. Думаю, что за мной внимательно следят.
— Кто?
— Если бы я знал.
