Борис Ушаков - Не все трупы неподвижны
Глава 13
Второе признание КассандрыПодвал наполняется дымом. Едкий чад режет глаза и перехватывает дыхание.
— Бежим отсюда! — кричит мне Кассандра, содрогаясь от кашля. Она вся мелко дрожит, но это нервное. Я не вижу на ней серьёзных ран — только пятна сажи, синяки и ссадины.
— Постой! Нужно же потушить пожар.
— Нет никакого пожара! Какой-то мерзавец перекрыл трубу, и дым пошёл в сауну. Мы сейчас угорим! Скорее на воздух!
Дышать действительно нечем. Я срываю с себя рубашку, закутываю в неё голую девчонку, и мы, поддерживая друг друга, отважно устремляемся по коридору к лестнице. Оказывается, угроза жизни прекрасно оперяет, поэтому почти мгновенно мы взлетаем на второй этаж. Кассандра намеревается бежать дальше, но здесь силы меня покидают.
— Стоп! Я больше не могу. Давай укроемся в моей комнате, — задыхаясь, хриплю я.
Кассандра не возражает. Торопливо отпираю свой номер. Мы вваливаемся внутрь, я закрываю дверь на ключ и роняю себя на диван. Кассандра падает рядом со мной. Она закрывает личико руками, начинает всхлипывать. Ну, вот. Начинается! Обычная девчачья реакция на стресс.
— Опасность миновала. Не реви! Растаешь. Лучше скажи толком, что случилось?
Но Кассандра меня не слышит. Она горько плачет. Я обнимаю её трепещущее тельце, прижимаю мокрую растрёпанную головёнку к своей груди.
— Успокойся, девочка. Всё хорошо. Тебя никто не обидит.
Кассандра тоже изо всех сил обнимает меня. Я чувствую, как её бьёт дрожь. Хорошо, что хоть кашель уже не мучает. Мне на глаза попадается бутылка вина из «Карфура», так и не допитая во время неудачного соблазнения. Мягко освобождаюсь из судорожных объятий Кассандры, поднимаю себя с дивана, беру бутылку, наливаю полную чашку.
— Пей!
Девочка-эльф послушно берёт чашку обеими руками.
— До дна!
Выпивает. Я выливаю в чашку остатки вина.
— Допивай!
Допивает. Алкоголь приводит Кассандру в чувство. Она больше не прячет зарёванное личико, вытирает глаза рукавом рубашки. Я повторяю вопрос:
— Так что же произошло в подвале?
— Я хотела прийти к тебе сегодня вечером, — дрожащим голоском начинает рассказывать девчушка. — Я соскучилась, Вадим.
— Про соскучилась пропусти. Что было дальше?
— Пошла в сауну, разделась, разожгла печку. Вдруг сауну заволокло дымом. Я стала задыхаться, кинулась к двери, а она не открывается. Тогда я начала кричать. Вот был ужас!
— Кто-то подпёр дверную ручку стулом. Как ты думаешь, кто это сделал?
— Не знаю.
— В последние дни ты заметила что-нибудь подозрительное?
Кассандра пьяно хихикает:
— Заметила, что красавчик-испанец на меня заглядывается. Даже подмигнул сегодня. Это подозрительно?
Я хмурюсь. Значит, этот жалкий подкаблучник дон Пидро-с-длинным-предлинным-именем положил глаз на мою подружку?
— А кто из гостей уже ходил в сауну?
— Только один болгарин.
— Когда?
— В среду после ужина.
Пападопулосов, единственный из приезжих, был в сауне и мог узнать, как тут всё устроено. С другой стороны, вчера в гостиной Жан де Миньон при всех предлагал мне сегодня прокатиться в Сет. Даже мсье Франсуа слышал слова бельгийца. Кто-то из этих славных людей попробовал прикончить Кассандру, пока меня не будет в отеле.
Мне становится зябко. Не от страха. Я ведь в одних джинсах. Достаю из шкафа футболку и, натягивая её на себя, рассуждаю вслух:
— Заткнуть трубу не так просто. Не каждый может в темноте под дождём лазить по скользкой крыше, а вот подставить стул под дверную ручку в состоянии даже женщина.
Вдруг слышу с дивана:
— А может, это был ты, мой герой?
Удивленно смотрю на Кассандру. Она сидит на диване, поджав ноги, как факир, и с непонятной усмешкой глядит на меня.
— Как тебя понимать?
— Я давно заметила, что ты ведёшь себя очень странно, Вадим.
— Например?
— Ты уговариваешь меня отвезти тебя в Сет, посмотреть на русские парусники, а сам обманываешь и пропадаешь на полдня. Где ты был? С кем напился?
— Я не уговаривал тебя отвезти меня в Сет. Ты сама предложила.
— Допустим. И куда же ты делся в Сете, любитель парусников?
— Я тебе говорил, что задремал на лавочке.
— А я не верю! Враньё! — выкрикивает Кассандра.
Я с укоризной качаю головой. И почему эта малышка мне не верит? Теряю квалификацию?
— Потом ты ни с того ни с сего падаешь в воду. Затем задаёшь мне вопрос про какого-то Гутентага из Пирмазенса, снова едешь в Сет, любоваться этими проклятыми парусниками и в завершение всех своих странностей очень вовремя оказываешься в подвале, чтобы спасти меня от смерти! Ты думаешь, я полная дура?
Кассандра с вызовом смотрит на меня своими неправдоподобно голубыми глазами. Я примирительно улыбаюсь:
— Хорошо ещё, что ты не задаёшь мне сакраментальный вопрос о таблетках.
— При чём здесь таблетки? Кто вы такой, мсье Вадим? Скажи честно, чего ты добиваешься?
— Кто я такой и чего добиваюсь — не так уж важно. Гораздо важнее узнать, кто ты такая, — произношу я с нажимом.
— А в чём проблема? — высокомерным тоном задаёт вопрос Кассандра.
— Удивительно, но в семейном альбоме Камбрэ нет ни одной твоей фотографии. Я держу пари на что угодно, что и у тётки Шарлотты нет фотографий Кассандры Камбрэ.
— И о чём это говорит?
— Что кто-то их удалил.
— Кто?
— Ну, разумеется, ты.
— Зачем бы мне это понадобилось?
— Потому что ты не настоящая Кассандра Камбрэ. Ты обманщица и самозванка. Лже-Кассандра!
Лже-Кассандра лучезарно улыбается мне с дивана.
— Супер! Ну, ты и зануда! У меня даже хмель прошёл.
Я не слушаю девочку-эльфа, продолжаю говорить:
— Однако снимки настоящей Кассандры Камбрэ остались в Сете у её дяди Жискара, а в детском приюте отец Гранмер мне показал твоё истинное лицо, моя милая беспризорница. Тебе не тяжело носить голубые линзы весь день?
Лже-Кассандра молчит, как статуя. Бравады больше нет. Я подвожу себя к окну, раздвигаю розовые гардины, поворачиваю розовые жалюзи, разглядываю ночь. За окном моросит дождь, по стеклу дробью колотят тяжёлые капли. С крыши «Галльского петуха», наверное, сейчас виден крестный ход. Там, на горе, светятся сотни свечей, словно заблудившиеся во мраке человеческие души. Почему Анибаль боится этой девчушки и называет её мертвецом?
— Дорогая, зачем ты присвоила чужую жизнь?
Девочка-хамелеон опять молчит. Она о чём-то напряжённо размышляет.
— Впрочем, можешь ничего не говорить. Я думаю, ты присвоила чужую жизнь, потому что она была не занята. Тело настоящей Кассандры через месяц после её побега из дома было найдено в море.
Лже-Кассандра резко вскидывает голову.
— Это неправда!
Я пожимаю плечами.
— Сообщение об этой страшной находке есть в местной прессе. Если хочешь, сама посмотри. Пойми, наконец, что ты в полном дерьме, как говорят в американских боевиках.
Лже-Кассандра приводит последний довод:
— Меня узнали родители! Всё остальное — лишь твои бредовые фантазии.
— Мне самому очень интересно, почему Луиза и Франсуа признали тебя Кассандрой. Лурд действительно удивительный город. В этом месте происходят невероятные вещи. Умирает и бесследно исчезает человек. Тоскующие по пропавшему ребёнку родители в трезвом уме и твёрдой памяти путают аферистку с крашеными волосами и голубыми линзами со своей дочерью. Пожилой малоизвестный писатель, который ничего плохого никому не сделал, оказывается в холодной воде, а невинная юная дева — закрытой в сауне.
— Так ты не случайно свалился с помоста?
— Меня толкнули. Очевидно, рассчитывали, что я утону. А тебя заперли в сауне в надежде, что ты задохнёшься. Каждый раз подстроено так, словно произошёл несчастный случай. Именно таков почерк убийцы.
— Убийцы?
Я вздыхаю.
— Девочка, когда же до тебя дойдёт, что мы оба в опасности?
Несколько минут проходят в тишине. Даю возможность кудрявой златовласке хорошенько подумать над услышанным.
— Есть ещё вино? — неожиданно спрашивает лже-Кассандра.
— Больше нет. Ты всё выдула. Скажи, Кассандра, или как там тебя, почему тебя искал Пауль Гутентаг? И при чём здесь Пирмазенс?
Девушка неохотно выдавливает из себя:
— Потому что я родом из Пирмазенса.
Я непроизвольно улыбаюсь. Ну, наконец-то! Статуя заговорила!
— А Гутентаг?
— Я его не знаю. Кто он вообще такой?
— Частный детектив. Как выясняется, твой земляк. Это его зонт ты нашла в гараже.
— Твой таинственный пропавший покойник? Наверное, Гутентага нанял мой отец. Я не хочу об этом говорить. Противно.
— Как твоё настоящее имя?
— Моё имя не имеет значения. Пусть для тебя я останусь Кассандрой.
— Как же ты стала Кассандрой?
