Себастьян Фитцек - Терапия
Хальберштадт, Анна или кто-то иной, кто провел тут последние месяцы, покрыл стены чудовищным коллажем из обрывков газет, статей, фотографий, отдельных букв и слов. Фотографии производили гнетущее впечатление, но не потому, что на них были изображены трупы или извращения, какие можно найти в Интернете. Ужас охватил Виктора, потому что повсюду было одно и то же, лицо Жози: на всех газетных вырезках, на всех фотографиях, которые висели на полках, на бельевых веревках, протянутых через все помещение.
Виктор попал в плен бумажного леса воспоминаний, и, куда бы ни смотрел, он встречался глазами с дочерью. Кто-то потратил огромное количество времени, собирая информацию о ее исчезновении. Это было капище безумия. Кто-то сделал Жози объектом сумасшедшего культа.
После первого шока Виктор углубился в изучение деталей ужасного коллажа при свете старой лампы на потолке.
Поначалу он думал, что ошибается, но вскоре убедился, что на фотографиях виднелись кровавые отпечатки пальцев. Это была маленькая рука, слишком изящная для Хальберштадта.
Здесь орудовал сумасшедший, сомнений не оставалось. Стоило вчитаться в газетные тексты, которые были аккуратно вырезаны, отмечены фломастером и подклеены к фотографиям.
Обернув правую руку шарфом, он чуть пододвинул горячую лампу, чтобы лучше прочесть тексты.
Пропала дочь известного психиатра
Специалист по кошмарам сам попал в кошмар
Знаменитого психиатра бросает жена
Кто отравил маленькую Жози?
Решение принято: врачебная деятельность для Ларенца запрещена
«Какой сумасшедший выдумал весь этот бред?» — спросил себя Виктор. Некоторые заголовки были правдивы. Но большей частью это были, очевидно, фальшивые и совершенно абсурдные сообщения.
Или какая сумасшедшая?
Сколько труда! Человек вначале писал тексты, потом верстал в виде газетной статьи, распечатывал, копировал и развешивал по стенам. И откуда взялись фотографии Жози? Некоторые были Виктору знакомы, наверное, их взяли из Интернета. А другие он никогда не видел.
Может, за его семьей шпионили? Кто-то втайне фотографировал его дочь? Хотя он не нашел прямых улик, но был уверен, что комната — дело рук Анны.
«Из заголовков газет понятна ее цель. Понятен образец, по которому она действовала и который я давно разгадываю», — подумал он, отодвигая теперь лампу налево.
Все могло пойти иначе. Если бы он не вскрикнул от волнения, то услышал бы шум снаружи. Если бы он не читал сосредоточенно статьи, то услышал бы треск веток в саду. Возможно, он обернулся бы и раньше заметил опасность.
Но вместо этого Виктор, выпустив из рук горящую лампочку, схватил обрывок бумаги, висевший на ржавом гвозде. Его не интересовал текст. Он сразу вспомнил, где видел нечто подобное. Сероватая бумага и тот же почерк. Листок был взят из кучи, которую он недавно видел через окно на столе у Хальберштадта. Человек, сотворивший этот безумный коллаж, работал не только в сарае, но и в доме бургомистра.
Обогащенный этим знанием, Виктор с заряженным пистолетом выбежал в сад.
Глава 48
Ему понадобилось всего две минуты, чтобы найти тайник. Хальберштадт тоже держал запасной ключ от дома под цветочным горшком на веранде.
Отперев дверь, Виктор громко позвал бургомистра и пробежался по всем комнатам. Предчувствие не обмануло его — в доме никого не было. В глубине души он надеялся, что с бургомистром все в порядке. Несмотря на весьма странный разговор с ним по телефону и даже несмотря на чудовищный коллаж в сарае, Виктор все-таки не мог поверить, что Хальберштадт — сообщник Анны. Слишком давно они знали друг друга. Но кто же он тогда? Второй вариант тоже испугал его, и он вспомнил про Изабель. Анна однозначно представляла для него серьезную угрозу, и Виктор мечтал, чтобы ее сумасшествие было сосредоточено лишь на нем, не затрагивало других людей.
Он быстро подошел к письменному столу и уставился на пачку бумаги перед компьютером. Что это такое? Чем занимался Хальберштадт? Или Анна? Теперь-то он надеялся, что все окончательно прояснится.
Сняв пальто и положив пистолет на стол, он сел, взяв пачку листов.
С первого же взгляда было ясно, что перед ним рукопись. Пропустив несколько абзацев, он вчитался — и его посетило незнакомое раньше ощущение дежавю.
Журнал «Бунте»: «Как вы чувствовали себя непосредственно после трагедии?»
Ларенц: Я был мертв. Хотя я дышал, пил, порой даже ел. А иногда и спал пару часов в день. Но меня не было. Я умер в тот день, когда пропала Жозефина.
Он дважды перечитал строчки, потому что не мог поверить глазам. Это не фантазии Анны. Это его собственное интервью. Ответ на первый вопрос журнала «Бунте».
Соображая, каким образом к Анне попали его записи, он вспомнил о своем опустошенном жестком диске. Значит, она в какой-то момент — наверное, вчера, когда он спал, — украла все его документы.
Но зачем надо было переписывать все от руки? Почему бы ей не распечатать его ответы? Кому нужна эта стопка бумаги, исписанная шариковой ручкой? И какой странный почерк, скорее мужской, но совсем не подходящий для изящной женщины. Все-таки Хальберштадт? Но у него не было доступа к компьютеру, он даже в дом к Виктору не заходил.
Спешно пролистав страницы, он убедился, что Анна действительно переписала от руки все его интервью. Каждый вопрос. Каждый ответ. Слово в слово. Все, что он успел напечатать.
Он взглянул на открытый ноутбук. Тот же самый Vaio, каким он сам пользовался. Та же модель. Он провел пальцем по тачпаду, чтобы войти в систему. Ему необходимо было узнать, чем занималась Анна.
Сразу же открылся Word с текстом, хорошо знакомым Виктору. Это были вопросы из «Бунте». Слово в слово то самое письмо, которое пришло ему из редакции журнала.
Он опять взглянул на стопку бумаги. Теоретически, конечно, было возможно, что она украла его данные и даже взломала его шкаф в Берлине. Но Анна приходила к нему вчера вечером, к тому же в крайне плохом состоянии. У нее почти не было времени, чтобы спокойно переписать все его данные.
Возможно ли это вообще?
Он вспомнил первые встречи с Анной: как она пришла к нему в дождь, а ее туфли были абсолютно сухими и чистыми.
Виктор смерил взглядом пачку листов, и ему показалось, что он не мог так много напечатать. Он вынул пару нижних листов. Точно. Он этого не писал. Безумие Анны еще серьезнее, чем он это себе представлял. Анна не только копировала, но и подделывала его записи.
Он прочел:
«Я чувствую, что повинен в смерти дочери. Я виноват, что мой брак распался. Если можно было бы начать все сначала, я действовал бы иначе.
Как же я мог обманывать Изабель?»
Он беспомощно смотрел на эти слова. Может, это доказательство сговора между Анной и Изабель? Но почему? Ради чего? С каждой минутой все запутывалось еще больше. Не слыша шагов за спиной, Виктор перелистал еще несколько страниц и прочел:
«Я должен был слушать жену. Она всегда принимала верные решения. Почему мне пришло в голову, будто она настроена против меня? Зачем я отвернулся от нее? Теперь я осознаю, что неверно было обвинять ее в том, что случилось с Жози. Но уже поздно. Из-за меня дочь оказалась в опасности».
Он перечитал последние фразы, но не смог ничего понять, словно они были на китайском. Может, ему лучше уйти из этого дома, прихватив с собой бумаги?
Но было уже поздно.
Глава 49
— Ну что, теперь понятно?
Страницы выпали у Виктора из рук, когда за спиной раздался знакомый голос. Ужас сковал его. Пистолет пропал под грудой рассыпавшейся бумаги, и Виктор повернулся совершенно беззащитный. В отличие от Анны. Она сжимала в руке длинный разделочный нож, да так сильно, что ее пальцы побелели от напряжения. Несмотря на угрожающий вид, она выглядела прекрасно, как в первый день. Ей явно стало лучше. Волосы идеально причесаны, выглаженный черный костюм подчеркивает соблазнительную фигуру, лаковые туфли блестят.
«Не надо меня искать. Я сама найду вас!»
— Послушайте! — Виктор сделал вид, будто не замечает ее угрозы. — Анна, я могу вам помочь!
У нее нет шизофрении. Она только притворяется.
— Вы хотите мне помочь? Вы? Который по своей вине потерял все? Ребенка, жену, жизнь.
— Что вы знаете о моей жене?
— Она моя самая лучшая подруга. Я живу сейчас вместе с ней.
Виктор надеялся отыскать в ее глазах признаки безумия. Но их не было, а красота ее лица делала странные слова страшнее.
— Как вас зовут на самом деле? — Он хотел смутить ее этим вопросом.
— Вы же знаете. Меня зовут Анна Роткив.
— Ладно, Анна. Я знаю, что это неправда. Я звонил в клинику в Далеме.
