Дафна дю Морье - Ребекка
Максим улыбается мне с высоты своего роста, глядя на мое изумленное лицо.
— Настоящий сюрприз, правда? — сказал он. — Этого никак не ждешь. Контраст так внезапен, что причиняет чуть ли не физическую боль.
Он поднял камень, швырнул его через пляж в воду.
— Принеси его, старина! — крикнул он Джесперу.
Пес стремглав кинулся вдогонку за камнем; его длинные черные уши хлопали на ветру.
Волшебство исчезло, чары рассеялись. Мы снова стали смертными, двумя людьми, играющими на морском берегу. Мы кидали камушки Джесперу, подойдя к кромке воды, бросали «блинчики», а затем стали вылавливать плавник. Начался прилив, волны с плеском набегали на берег. Низкие скалы покрыло водой, морские водоросли полоскались на камнях. Мы нашли толстую доску и оттащили ее подальше. Максим обернулся ко мне со смехом и откинул волосы с глаз, а я закатала рукава макинтоша, намокшие от брызг. А потом мы оглянулись вокруг и увидели, что Джеспер исчез. Мы звали его, мы свистели, но все было напрасно. Я тревожно поглядела на вход в бухту, волны с шумом разбивались о скалы.
— Нет, — сказал Максим. — Мы бы увидели его, он не мог туда упасть. Джеспер, дурачок, где ты? Джеспер! Джеспер!
— Может быть, он вернулся в Счастливую Долину, — сказала я.
— Минуту назад он был вон у той скалы, обнюхивал мертвую чайку, — сказал Максим.
Мы пошли в глубь берега по направлению к Счастливой Долине.
— Джеспер! Джеспер! — звал Максим.
Вдалеке за скалами с правой стороны пляжа послышался короткий пронзительный лай.
— Слышишь? — сказала я. — Он перебрался через те скалы.
Я принялась карабкаться на скользкие камни, из-за которых доносился лай.
— Вернись, — резко сказал Максим, — нам ни к чему туда идти. Этот дурацкий пес сам позаботится о себе.
— А вдруг он упал? — сказала я. — Бедняжка. Разреши мне его поискать.
Джеспер снова залаял, на этот раз издалека.
— Ну пожалуйста, — сказала я. — Я должна до него добраться. Там безопасно, да? Его не может отрезать прилив?
— С ним все в порядке, — раздраженно сказал Максим, — ну что ты беспокоишься? Он знает дорогу домой.
Я притворилась, что не расслышала его, и снова принялась карабкаться с камня на камень. Большие неровные валуны стояли стеной, и я скользила и чуть не падала на мокрых камнях, стараясь пробраться поближе к псу. Ну разве это не жестоко со стороны Максима — оставить Джеспера одного; я не могла этого понять. К тому же идет прилив. Я достигла огромного валуна, из-за которого раньше ничего не было видно, и посмотрела вниз. К своему удивлению, я обнаружила, что гляжу в другую бухточку, похожую на ту, которая осталась позади, но шире и круглее. Ее пересекал небольшой каменный волнорез, за которым заливчик образовывал крошечную естественную гавань. Там стоял на якоре буй, но лодок не было видно. Берег покрывала такая же белая галька, но он был круче, падал уступом в море. Деревья подходили к полосе перепутанных водорослей, отмечающей границу полной воды, захватывая чуть не весь берег до самых скал, а на опушке леса стояло длинное низкое строение — не то коттедж, не то сарай для лодок, построенный из таких же камней, что и волнорез.
На пляже был какой-то человек, возможно, рыбак, в высоких сапогах и клеенчатой шапке, на которого и лаял Джеспер, то описывая вокруг него круги, то стрелой кидаясь к ногам. Мужчина не обращал на него никакого внимания — склонившись вниз, он копался в гальке.
— Джеспер! — крикнула я. — Джеспер, ко мне!
Пес взглянул наверх, завилял хвостом, но не послушался и продолжал облаивать одинокую фигуру на берегу.
Я оглянулась. Максима по-прежнему не было видно. Я перебралась по скалам вниз. Галька под ногами у меня заскрипела, и человек поднял голову. Я увидела крошечные щелочки глаз и красный слюнявый рот идиота. Он улыбнулся мне, показав беззубые десны.
— Здрасте. Грязно, да?
— Добрый день, — сказала я. — Да, боюсь, сегодня не очень хорошая погода.
Он с интересом глядел на меня, не переставая улыбаться.
— Ищу ракушки, — сказал он. — Нет ракушек. Копаю тут целый день.
— Да? Мне очень жаль, что вы не можете ничего найти.
— Ага, — сказал он. — Здесь ракушек нет.
— Пошли, Джеспер, — сказала я. — Уже поздно. Пошли, старина.
Но Джеспер был в исступлении — возможно, ветер и море ударили ему в голову, — он отбежал от меня с бессмысленным лаем и принялся гоняться по пляжу, неизвестно за чем. Я видела, что по доброй воле он за мной не пойдет, а у меня не было поводка. Я обернулась к мужчине, который снова принялся за свое бесполезное занятие.
— У вас нет веревки?
— Э?
— У вас нет веревки? — повторила я.
— Нет здесь ракушек, — сказал он, покачивая головой, — копаю с самого полудня.
Он кивнул мне и вытер свои бледно-голубые водянистые глаза.
— Мне нужно что-нибудь вместо поводка, — сказала я, — собака не хочет за мной идти.
— Э? — сказал он и улыбнулся жалкой улыбкой идиота.
— Ладно, — сказала я, — не важно.
Он поглядел на меня неуверенно, затем наклонился вперед и ткнул меня в грудь.
— Я знаю эту собаку, — сказал он, — она из большого дома.
— Да, я хочу, чтобы она вернулась туда со мной.
— Она не твоя.
— Она — мистера де Уинтера, — ласково сказала я. — Я хочу увести ее обратно в дом.
— Э?
Я снова позвала Джеспера, но он гонялся за перышком, летавшим по ветру. Я подумала, что, возможно, найду веревку в сарае для лодок, и пошла берегом по направлению к нему. Некогда вокруг него был садик, но теперь все заросло сорняком и крапивой. Окна были заколочены досками. Здесь, конечно, заперто — я отодвинула щеколду без особой надежды. К моему удивлению, дверь, хотя и туго вначале, открылась, и я вошла в дом, наклонив голову под низкой притолокой. Я ожидала увидеть обычный лодочный сарай, грязный, пыльный, так как им давно не пользовались, с мотками бечевки, шкивами и веслами на полу. Пыли там было достаточно, грязи кое-где — тоже, но никаких шкивов и бечевки. Во всю длину домика шла комната, обставленная мебелью. В углу стояло бюро, посредине — стол с креслами, у стены — диван. Был там и кухонный шкаф с посудой, книжные полки с книгами, а наверху, выше полок — модели кораблей. На какой-то миг я подумала, что здесь живут — возможно, этот бедняга на берегу, — но, посмотрев вокруг еще раз увидела, что дом необитаем. За этой ржавой каминной решеткой уже давно не пылал огонь, по этому пыльному полу давно не ступали ноги, и фонарь на кухонном шкафчике покрылся от сырости голубыми пятнами. В воздухе стоял странный затхлый запах. Пауки спряли нити паутины вокруг моделей кораблей — новый призрачный такелаж. Нет, здесь никто не живет. Никто не приходит сюда. Когда я открывала входную дверь, петли скрипели от ржавчины. Дождь глухо барабанил по крыше, стучался в заколоченные окна. Обивку дивана погрызли мыши или крысы. Я видела дыры с неровными обтрепанными краями. В доме было сыро, сыро и промозгло. Темно, гнетуще. Мне не нравилось здесь. Я не хотела больше здесь оставаться. Мне был неприятен стук дождя, барабанящего по крыше. Казалось, ему вторит эхо тут, внутри; было слышно, как течет вода по заржавленной каминной решетке.
Я огляделась в поисках веревки, но там не было ничего, что могло мне пригодиться, абсолютно ничего. Я заметила в конце комнаты еще одну дверь и направилась к ней; я открыла ее, теперь уже робко и боязливо, потому что у меня возникло странное тревожное чувство, будто я могу нечаянно наткнуться на что-то, что предпочитала бы не видеть. Что-то ужасное, что-то, что причинит мне вред.
Но, конечно, все это были глупости, и я распахнула дверь. Вот теперь я попала в настоящий лодочный сарай. Здесь были веревки и шкивы, которые я ожидала увидеть, два или три паруса, кранцы, небольшой плоскодонный ялик, банки с краской, всевозможные мелочи и хлам, который скапливается в таких местах. На полке я заметила моток бечевки, рядом — ржавый перочинный нож. То самое, что мне было надо. Я открыла нож, отрезала от мотка кусок и вернулась в комнату. Дождь по-прежнему барабанил по крыше и капал в камин. Я быстро вышла из домика, не глядя назад, стараясь не смотреть на изодранный диван, покрытый пятнами фарфор и паутину на моделях кораблей, миновала скрипучую калитку и поспешила на белый пляж.
Мужчина больше не копал, глядел на меня во все глаза; Джеспер был с ним рядом.
— Пошли, Джеспер, — сказала я. — Пошли. Хорошая собака.
Я наклонилась, на этот раз он разрешил мне притронуться к нему и взять его за ошейник.
— Я нашла в доме веревку, — сказала я мужчине.
Он не ответил. Я привязала веревку к ошейнику.
— До свидания, — сказала я и дернула за поводок.
Мужчина кивнул, все еще не спуская с меня глаз — узеньких щелочек идиота.
— Я видел, ты ходила туда.
— Да, — сказала я, — все в порядке, мистер де Уинтер не будет сердиться.
