Дин Кунц - Странный Томас
Глава 21
С тем чтобы услышать от чифа, поймали они Робертсона на вандализме или нет, Сторми и я поели на автостоянке «Мексиканской розы», опустив стекла «Мустанга» в надежде на легкий ветерок. Еду здесь готовили вкусную, но горячий ночной воздух пахнул исключительно выхлопными газами.
— Так ты залез в дом Человека-гриба, — в голосе Сторми не слышалось вопроса.
— Окно не разбивал. Воспользовался водительским удостоверением.
— Он держит в холодильнике отрезанные головы?
— Холодильник я не открывал.
— А где еще ты рассчитывал найти отрезанные головы?
— Я их не искал.
— Эта мерзкая улыбка, эти странные серые глаза… Бр-р-р. Тако превосходные.
Я согласился.
— И мне нравятся все цвета в сальсе. Желтый и зеленый — чили, красный — нарубленные помидоры, фиолетовые кусочки — лук… похоже на конфетти. Ты должна точно так же готовить сальсу.
— Ты что, будешь теперь учить меня кулинарии? Лучше расскажи, что ты там нашел, не обнаружив отрезанных голов?
Я рассказал ей о черной комнате. Слизывая крошки кукурузных палочек с пальцев, она повернулась ко мне.
— Послушай меня, странный ты мой.
— Я превратился в уши.
— Они у тебя большие, но ты состоишь не только из них. Так что открой уши пошире и послушай, что я тебе сейчас скажу: больше не заходи в черную комнату.
— Ее уже не существует.
— Даже не ищи ее, в надежде что она вернется.
— Такая мысль не приходила мне в голову.
— Еще как приходила.
— Приходила, — признал я. — То есть мне хотелось бы понять, как эта комната… как эта чертова комната работает.
Чтобы подчеркнуть значимость своих слов, Сторми нацелила на меня кукурузную палочку.
— Это ворота ада, и нечего тебе около них отираться.
— Не думаю, что это ворота ада.
— Тогда что это?
— Не знаю.
— Это ворота ада. Если ты отправишься на поиски и найдешь их, то окажешься в аду, а я не собираюсь спускаться туда, чтобы найти тебя и вытащить твою задницу из костра.
— Твое предупреждение не будет оставлено без внимания.
— Трудно, знаешь ли, быть замужем за человеком, который видит мертвых и каждый день общается с ними. Не хватало только, чтобы он еще начал гоняться за воротами в ад.
— Я за ними не гоняюсь, и с каких это пор мы женаты?
— Мы поженимся. — Она доела последнюю кукурузную палочку.
Я не единожды предлагал Сторми выйти за меня замуж. Хотя мы оба соглашались в том, что у нас родственные души и мы будем вместе до скончания веков, она всякий раз отметала мое предложение, говоря что-то вроде: «Я безумно тебя люблю, Одди, так безумно, что готова отрезать ради тебя правую руку, если тебе потребуются доказательства моей любви, но насчет женитьбы… давай погодим».
Понятное дело, кусочки непрожеванного тако с меч-рыбой выпали у меня изо рта, когда я услышал о том, что мы собираемся пожениться. Я подобрал их с футболки, покидал обратно в рот и съел, выгадывая время, чтобы подумать, а потом спросил:
— Так… ты хочешь сказать, что принимаешь мое предложение?
— Глупый, я приняла его давным-давно, — и продолжила, чтобы стереть недоумение с моего лица: — О нет, не сказала тебе традиционное: «Да, дорогой, я твоя», но использовала другие слова.
— Я, знаешь ли, не воспринял «давай погодим» как согласие.
Смахнув крошки меч-рыбы с моей футболки, она ответила:
— Тебе нужно учиться слушать не только ушами.
— А каким отверстием ты предлагаешь мне слушать?
— Не груби. Тебе это не идет. Я хотела сказать, что иногда ты должен слушать сердцем.
— Я так долго слушал сердцем, что периодически мне приходилось вычищать ушную серу из аорты.
— Как насчет чурро? — спросила она, раскрывая маленький пакет из белой бумаги. И салон «Мустанга» сразу наполнился ароматом печеного теста и корицы.
— Как ты можешь думать о десерте в такое время?
— А разве сейчас не время обеда?
— Сейчас время разговора о женитьбе. — Мое сердце так стучало, будто я за кем-то гнался или кто-то гнался за мной, но я надеялся, что с погонями на этот день покончено. — Послушай, Сторми, если ты говоришь серьезно, тогда я приму меры, чтобы улучшить мое финансовое положение. Уйду из «Гриля», и я говорю не про покрышки. У меня более серьезные намерения.
Она, улыбаясь, склонила голову, прищурилась.
— И что же, по твоему мнению, серьезнее покрышек?
Я на мгновение задумался.
— Обувь.
— Какая обувь?
— Любая. Торговля обувью.
На лице Сторми отразилось сомнение.
— Обувь лучше покрышек?
— Конечно. Как часто ты покупаешь покрышки? Даже не раз в год. И для автомобиля тебе нужен только один комплект. А людям нужна не одна пара туфель. Им нужно много пар. Коричневые туфли, черные, беговые, сандалии…
— Но не тебе. У тебя лишь три пары одинаковых кроссовок.
— Да, но я не такой, как остальные люди.
— Это точно, — согласилась она.
— И еще один момент, — продолжил я. — Не у каждого мужчины, женщины, ребенка есть автомобиль, но у всех имеется по паре ног. Или почти у всех. Семья из пяти человек может иметь два автомобиля, но ног-то у них десять.
— Есть много причин, по которым можно любить тебя, Одди, но эта для меня на первом месте.
Сторми более не склоняла голову и не прищуривала один глаз. Она смотрела прямо на меня. Огромными, как Галактика, глазами, глубокими, как темнота между двумя звездами в небе. Выражение ее лица смягчилось любовью. Ее явно тронуло сказанное мною, подтверждением тому служил и тот факт, что она до сих пор не достала чурро из белого пакетика.
К сожалению, я, должно быть, слушал ушами, поэтому не знал, о чем она говорит.
— И что же это за причина? Ты… про мой анализ обувной торговли?
— Ты так же умен, как и любой из моих знакомых… и при этом такой простак. Это очаровательная комбинация. Хорошая голова и невинность. Мудрость и наивность. Острый ум и истинная мягкость.
— И это то, что тебе больше всего во мне нравится?
— На данный момент — да.
— Но, послушай, с этим я ничего не смогу поделать.
— Поделать?
— Те качества, которые тебе во мне нравятся, я хочу их совершенствовать. Лучше скажи, что тебе нравятся мои манеры, мой вкус в одежде, в конце концов, мои оладьи. Ты вот спроси Терри, они легкие, воздушные и очень вкусные. Но я не знаю, как стать более умным и простым, чем я есть сейчас. Даже не знаю, понимаю ли я, о чем ты говоришь.
— И хорошо. Не думай об этом. Тут ты действительно ничего не сможешь изменить. И потом, я же выхожу за тебя замуж не ради денег.
Она предложила мне чурро.
Учитывая, как быстро билось мое сердце и лихорадочно работала голова, только сахара мне и не хватало, но отказываться я не стал.
Какое-то время мы ели молча, потом я спросил:
— Как насчет свадьбы… когда, по-твоему, мы должны заказывать торт?
— Скоро. Долго я ждать не смогу.
— Слишком долгое ожидание может все испортить, — в моем голосе слышались радость и облегчение.
Она улыбнулась:
— Видишь, что здесь происходит?
— Полагаю, я смотрю всего лишь глазами. Что я должен видеть?
— Происходит следующее… я хочу второй чурро… и собираюсь его съесть, а не ждать следующего вторника.
— Ты необузданная женщина, Сторми Ллевеллин.
— Ты и представить себе не можешь, до чего необузданная.
Это был плохой день, с Харло Ландерсоном и Человеком-грибом, черной комнатой, бодэчами и плачущим Элвисом. Однако теперь, когда я сидел рядом со Сторми и ел чурро, на какие-то мгновения мне показалось, что это хороший день.
Но мгновения эти не затянулись. Зазвонил мой мобильник, и я не удивился, услышав голос чифа Портера.
— Сынок, ризница в церкви Святого Бартоломео просто растерзана. Там побывал какой-то безумец.
— Робертсон.
— Я уверен, что ты прав. Ты всегда прав. Скорее всего он. Но к тому времени, как прибыли мои люди, он уже ушел. Ты больше не видел его?
— Мы, можно сказать, тут прячемся… нет, его не видать. — Я оглядел автостоянку, очередь автомобилей к «автоокну» «Мексиканской розы», улицу в поисках запыленного «Форда Эксплорера» Боба Робертсона.
— Несколько часов мы лишь вели наблюдение за его домом, но теперь активно займемся его поисками.
— Я могу задействовать свой психический магнетизм, — предложил я, напоминая о моей способности найти человека, полчаса покружив по улицам.
— Мудрое ли это решение, сынок? Учитывая, что в машине будет Сторми?
— Сначала я отвезу ее домой.
Эту идею Сторми отмела с ходу:
— Черта с два, Малдер.
— Я все слышал, — отозвался чиф Портер.
— Он все слышал, — сообщил я Сторми.
— Что с того?
— Она зовет тебя Малдер, как в «Секретных материалах»? — спросил чиф.
