Сотилиан Секориский - Путь дурака: Гарри Поттер в России (Путь дурака 1,2,3,7)
Рулон еще раз воспроизвел образ взбесившейся мамашки, ощутив его прямо перед собой, и волевым усилием толкнул его от себя. Стало снова легко и свободно. Повесив рваное пальто в раздевалке, он зашагал в класс.
Урок уже давно начался. Рулон подошел к двери и заглянул в нее, но тут его кто-то схватил за плечо.
— Ты куда? Рано еще учиться. Давай-ка я тебя проучу.
Рулон обернулся и увидел Булю.
«Ох, пиздец, подкрался незаметно», — подумал он. Его мысли остановил сильный удар по роже, от которого у Рулона потемнело в глазах.
— Ну что, Руля, давай развлекай нас, — сказал он, подтаскивая Рулона за шиворот к группе хулиганов, расположившихся у подоконника.
— А ну, давай развлекай нас! — подхватил Валет.
Опомнившись от удара, Рулон почувствовал в себе реакцию обиды и самосожаления. Он постарался вытолкнуть их. Промелькнула интересная мысль, что удар остановил внутренний диалог.
— Давай корчи рожи, ублюдок! — заорал Буля. И стал оттягивать щеки Рулону.
Все дико засмеялись, увидев его идиотскую физиономию. Затем Буля зацепил пальцами углы его рта и растянул их.
— Давай шевели языком! — приказал он. — А то пасть разорву.
Рулон высунул язык и, уже глупо улыбаясь, стал шевелить им, пока пацаны покатывались со смеху.
«Вот какой эзотерический массаж лица, — подумал он, — он помогает мне искоренить ложную личность».
— Атас! Завуч идет! — крикнул один из пацанов.
Буля отпустил Рулона, треснув его хорошенько напоследок по шее. От этого удара он на мгновение потерял сознание и осел вдоль стены.
Придя в себя, он подумал, что после такого удара можно выйти в состояние Самадхи, если сохранить во время него самоосознание.
— Ты чего здесь сидишь? — стала доебываться до него завуч. — Немедленно иди на урок.
— Да я все никак не могу найти кабинет, — стал оправдываться Рулон и поплелся искать свой класс, все еще ощущая во рту неприятный вкус грязных Булиных пальцев.
Зайдя в класс и сев рядом с Марианной, он рассказал ей о своих злоключениях. Она слушала его, разглядывая свои шикарные ногти, презрительно покачивая головой при каждом новом эпизоде.
— Ну хорошо, болван. Ты уже научился правильно соображать. Теперь начинай работать над своими эмоциями, чтобы и их ты смог так же перестроить, придурок. Значит, рожи показывал? Вот умора! Ну-ка, скорчи-ка и мне одну посмешнее.
Рулон взял себя руками за уши, растянул их и стал гримасничать, смешно двигая ртом, языком и глазами. Марианна весело расхохоталась.
Все это безобразие заметила училка.
— Рулонов, хватит паясничать, — заорала она, — не срывай урок. У тебя будет двойка за четверть, — гнала она образы.
Услышав это, Рулон уселся и стал делать вид, что что-то записывает.
— Молодец, паяц, — похвалила его Марианна, — ты уже неплохо осваиваешь скоморошество. Продолжай дурачиться и несерьезно относиться к себе, тогда ты просветлеешь и больше уже не родишься. Не то еще тысячи лет тебя будут забивать в школе, если ты не сделаешь это.
На перемене в класс завалил Ложкин. Подойдя к группе девчонок, он вытащил из-за пазухи крысу и стал их пугать ею. Увидев крысу, девчонки завизжали и бросились врассыпную. Это понравилось Валериану, и он вместе с Михетченко решили попугать крысой училку.
Для этой цели они прикрепили крысу за нитку к люстре, висевшей прямо над преподавательским столом, используя светильник как кронштейн. Другой конец нитки они перекинули через еще одну люстру и спустили его вблизи задней парты, где сами и раскорячились, радостно ожидая начала урока.
Вскоре, не заставив себя долго ждать, в классе замаячила толстая свиная рожа преподки в кудрявом парике, надетом на плешивую голову. Эта дура плюхнулась своей жирной задницей на стул и начала нудные поучения своим визгливым раздражительным голосом, от которого тянуло в сон.
Тут-то Михетченко и начал спускать беспомощно барахтающуюся в воздухе крысу, которая как раз приземлилась на тупую башкень училки.
Увидев это, Рулон подумал, что крыса прибашкенилась на голову училки. На нее теперь все ученики обратили пристальное внимание.
Все они теперь неотрывно наблюдали за этой процедурой. Лица многих стали расплываться в злорадной ухмылке. Кое-кто не выдержал и прыснул от смеха. Другие стали показывать на училку пальцами, стараясь привлечь внимание к происходящему. Училка не могла понять причины такого пристального внимания к ее персоне и стала орать на разнуздавшихся учеников.
Но тут Михетченко вновь потянул за нитку, и крыса, уже уцепившаяся лапами за училкин парик, стала стаскивать его с нее.
Преподка, почуяв шевеление на голове, схватилась за нее руками, но парик уже был высоко, и ее руки обхватили только плешивую лысину.
Весь класс стал визжать от хохота, училка вскочила и стала прыгать за своим париком, повисшем па люстре. Но, убедившись в бесполезности этих занятий, она решила найти виновника этой затеи. С гневливо-красной рожей она повернулась к классу.
Стараясь остаться незамеченным, Михетченко отпустил нитку, и парик с крысой упал к ногам толстой хрюши. Она повернула к нему свою свинячью голову с маленькими зеньками и уже было хотела его поднять, как вдруг с визгом отскочила прочь, увидев на нем крысу.
Глядя на этот цирк, ученики начали покатываться от хохота. Под их улюлюканье и крики училка с визгом вылетела из класса, скрывшись в неизвестном направлении.
«Заботливый» Ложкин подобрал парик и крысу и пустился за ней в погоню, чтобы отдать то, что ей принадлежит, и еще невзначай попугать ее до усеру своей зверушкой. Вслед за ним бросилось еще несколько «сердобольных» хулиганов понаблюдать эту сцену. Урок был окончательно сорван.
Марианна собрала свои вещи, встала и направилась к выходу своей горделивой походкой. Рулон вприпрыжку направился за ней.
— Ну что? Ты тоже не хочешь учиться? — спросила его королева школы.
— Раз ты идешь домой, мне тоже тут нечего делать, — ответил Руля.
— Молодец, правильно мыслишь. А знаешь, что будет вечером? — вкрадчиво спросила Марианна, блеснув своими черными глазами.
— Нет, — пробормотал он.
— Вечером я буду снова дрессировать тебя, — рассмеялась она. — Ты уже научился не кончать?
— Не знаю, — испуганно ответил Руля.
— А вот я проверю тебя. В восемь будь у меня дома. Понял, болван?
— Да. Я приду, — растерянно сказал он.
— Вот и хорошо, — сказала она, развернувшись, и проплыла прочь от него.
Взяв в раздевалке свое покоцанное пальтишко, Рулон напялил его, как разорванный гондон, и поплелся домой, предчувствуя, как теперь разбесится мать.
Подойдя к двери, он совсем не ожидал, что из соседней выйдет Цыпа с дружками. Он думал, что дома мать, и совсем потерял бдительность. Но матери дома не было.
Цыпа с чуханами ворвались к нему на хазу, разбрелись по комнатам, стали везде шариться и все пожирать.
— ой, не надо. Что вы делаете? — залепетал Рулон. В ответ на это Цыпа съездил ему по роже.
— ой, не надо, мама синяки заметит, — продолжал лепетать Рулон.
Тогда Цыпа намотал шарф себе на руку и продолжал им бить Рулона по морде, чтобы не оставлять синяков.
— Ну что, падла, так тебе больше нравится? — кричал он. — Получай, сука! Вот тебе! — приговаривал он.
Сперва Рулон опешил от неожиданности, испугался, но затем собрался и стал наблюдать за всем происходящим со стороны. Он видел, как по квартире мечутся какие-то тела. Одно из них било его скафандр.
Сожрав все что можно и выпив одеколон, разворошив все вещи в шкафах, «мамаево нашествие» отступило. Напоследок Цыпа зажал Рулона, обхватив его рукой за шею, и наклонил вперед. Шпырь взял кед и несколько раз изо всех сил вмазал Рулону по заднице. От сильной боли он заорал и потерял осознанность. Цыпа сильней сдавил его шею, так, что Руля захрипел. На его глазах непроизвольно выступили слезы.
— Вот тебе, говно! Получай! — заорал Цыпа и, хлопнув напоследок дверью, удалился.
Рулон сел на пол и стал мотать головой, как отряхивающаяся от воды собака, чтобы прийти в себя. К горлу подкатывал ком обиды, но он пытался справиться с этим и начал наперекор ей глупо улыбаться. Придя в себя, он стал судорожно убираться в квартире и, делая это, наткнулся на записку мамаши, которая, оказывается, уперлась к тете Мусе. А он-то думал, что она будет дома.
«Не так, как вычислил, текут события жизни», — подумал он и еще раз понял, как дурачит нас ум своими предположениями. Он решил быть еще более бдительным и больше опираться на интуитивное предчувствие.
«Ну ничего, получил по морде, зато снова попрактиковал отрешенность, — подумал он, — стал еще на миг ближе к Просветлению».
Посмотрев на часы, он увидел, что осталось мало времени до свидания с Мэри. Ему стало страшно, что она опять будет пинать его по яйцам за то, что он не сдержится и кончит:
