Черное лето - Крэйвен Майк

– Потому что Китон не злился. Он почти не упоминал об Элизабет. Если бы за всем этим стояла она, он бы не смог скрыть ярость по отношению к ней. Но я увидел лишь враждебность по отношению ко мне.

– Ну хорошо, – кивнула Флинн. – Ты с ним встречался, а не мы.

Вот в чем заключался один из главных плюсов Флинн как детектива-инспектора: она никогда не контролировала детали и не сомневалась в них. У нее была команда, которой она могла доверять, и Флинн ей доверяла.

– Тогда скажите, что, по-вашему, произошло.

– Они спланировали это вместе, – сказал По.

– Я согласна, инспектор Стефани Флинн.

Флинн надолго задумалась.

– Ну что за сраный беспорядок, – наконец выдала она.

– Соглашусь, инспектор Стефани Флинн, это… странный беспорядок.

– Что вам нужно? – спросила Флинн.

– Полные досье на Джареда и Элизабет Китон, – ответил По.

– Разве на Джареда не составили досье шесть лет назад?

– Не тот, кто понимал, что делает.

– Справедливо.

– Это должна быть информация для анализа онлайн.

– Еще что?

– Мне нужно, чтобы Тилли осталась здесь.

К его удивлению, Флинн согласилась. К его еще большему удивлению, она не предложила приехать сама. Он был ее другом, и у него были проблемы – он ожидал, что она приедет первым поездом. Что, черт возьми, с ней творилось?

– Еще нам нужны записи о пребывании Китона в тюрьме, – добавил По. – Об этом мы знаем очень мало. Не знаем, кто его навещал, кто с ним работал. Даже в каких тюрьмах он сидел, не считая Даремской.

Флинн сделала пометку.

– Сегодня же с этим разберусь. Что-нибудь еще?

– Мне понадобится специальное разрешение на доступ к определенным базам данных, инспектор Стефани Флинн, – вставила Брэдшоу.

– Пришлите мне список, когда он у вас будет, – попросила Флинн. – Чем вы дальше собираетесь заняться?

– Базовой полицейской работой, босс. Разработаем стратегию ОДУ и начнем собирать информацию.

В тот момент они вряд ли могли сделать что-то еще. Стратегия ОДУ – Отследить, Допросить, Устранить – лежит в основе всего, что делают детективы. Определить и найти тех, с кем нужно поговорить, постараться выяснить как можно больше, а потом решить, полезна ли эта информация. И как круги на воде, запросы ОДУ неизбежно порождают новые запросы ОДУ.

Флинн одобрительно кивнула.

– Тилли, что тебе нужно на данный момент, кроме тюремных архивов и доступа к базе данных?

Брэдшоу покачала головой:

– Я доверяю По, инспектор Стефани Флинн. Он будет знать, что делать, когда мы начнем.

– Я тоже так думаю, Тилли. В общем, вот что я скажу вам двоим. Я сейчас не могу уехать из Хэмпшира, так что вам придется работать без меня. И, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не делайте ничего, что может подставить меня или наш отдел.

Какое-то время все молчали, потом По спросил:

– Почему вы посмотрели на меня, когда это сказали?

Флинн фыркнула.

– Ты, черт возьми, знаешь почему, По. – Она наклонилась вперед, нажала кнопку, и на экране ноутбука Брэдшоу вновь появился логотип отдела.

Глава двадцать девятая

Флинн всегда держала слово. Не прошло и получаса, как на почту Брэдшоу начали приходить сжатые файлы. Записи всех отделов тюремной службы, всех тюрем, куда отправили Китона. Еще была ссылка на некую компьютерную программу под названием Т-НОМИС. Судя по всему, это была Национальная информационная система по борьбе с правонарушителями, действующая база данных, которой пользовались как тюремная служба, так и служба пробации. По словам Брэдшоу, которая, похоже, знала все аббревиатуры в системе уголовного правосудия, буква «Т» означала тюрьму.

Включив принтер, она принялась скармливать ему бумагу стопка за стопкой, а По тем временем занялся обедом. Он мало что знал о чечевице Пюи, но предположил, что из нее получится приличный дал. Поставив ее вариться, он добавил немного специй, отрезал себе два куска белого хлеба, а Брэдшоу – два куска так называемого хлеба из полбы, взял кувшин с холодной водой, вынес все это на улицу и полной грудью вдохнул свежий воздух.

Прищурившись, он посмотрел вверх. Солнце было кукурузно-желтым, и единственным пятном на кремниево-голубом небе был одинокий шрам от следа самолета. Несмотря на предупреждения, похоже, ураган «Венди» пока не собирался к ним в гости.

И было жарко. Слишком жарко для овец. Животные нордической породы, возникшей тысячу лет назад, ушли туда, где попрохладнее. Тут жевать было нечего: трава от солнца стала бледной и чахлой, вереск – серым и ломким. От такой пищи мяса не нагуляешь.

Но болота были завораживающе красивы. Красивы и бесконечны. Эдгар мог целую неделю тут носиться, и По не потерял бы его из виду. Единственным признаком, что когда-то здесь жили люди, была гранитная сеть каменных серых стен.

Заметив какое-то движение, По схватил бинокль, лежавший в бардачке квадроцикла, и присмотрелся, но это был всего лишь бортовой грузовик, выезжающий из карьера. Он был полностью загружен, и По задумался, куда он везет камни – точно такие же, как те, из которых построен был Хердвик-Крофт, а еще вокзал Сент-Панкрас и Мемориал Альберта. Было отчего гордо выпятить грудь, ощущая связь с наследием страны!

Его дом наконец-то стал не просто зданием, но чем-то большим. По не смог бы объяснить почему, так же как не мог объяснить, почему одни музыкальные произведения его радовали, а другие навевали тоску. Каждый раз ему становилось все тяжелее отсюда уезжать. Он был в Хэмпшире, он скучал по холмам и туману. По овцам и тишине. По ритму этого места. Городская жизнь была не для него. Ему не хотелось жить там, где ничего не меняется от смены времени года. Где не чувствуешь, на каком этапе жизненного цикла находишься.

Однажды он помогал Томасу Хьюму чинить стену, и старый фермер спросил, знает ли он, как привязывать стадо. По не знал, и Хьюм объяснил ему, что пастухи давным-давно придумали хитрость, чтобы овцы всегда паслись на одной и той же части холма и не нужно было строить сухие каменные стены. Вся методика заключалась в том, чтобы каждую ночь класть еду в одно и то же место, тем самым побуждая стадо собираться там в сумерках. Ночью и на следующий день они не уходили слишком далеко. Когда эта привычка передавалась следующему поколению овец, стадо считалось привязанным. Именно такой овцой ощущал себя и По. Его тянуло к Хердвик-Крофту. Он больше не хотел уходить слишком далеко.

– С тобой все в порядке, По? – Брэдшоу вышла на улицу. В руках она держала стопку бумаг.

– Все хорошо, Тилли.

– На что ты смотришь?

– Так, ни на что. Просто думаю, что скучаю по этому месту, когда меня здесь нет.

Брэдшоу, которая всю свою жизнь провела в помещении, посмотрела туда, куда смотрел он. Нахмурившись и вытянув шею, она всматривалась вдаль, как будто пытаясь понять, что же тут хорошего, но в конце концов сдалась.

– Я принесла тебе распечатанную информацию о тех, кто навещал мистера Китона. Не знаю, обрадует она тебя или огорчит.

Брэдшоу разделила список на две колонки: официальные и личные визиты. Первая колонка никаких сюрпризов не открыла. Китона много раз посещала команда юристов, вероятно, чтобы обсудить возможные апелляции на приговор, в начале срока заключения и недавно, когда Элизабет Китон вновь появилась. По не стал уделять им слишком много внимания. В том, что адвокаты могли заниматься незаконной деятельностью, не было ничего необычного, но По знал эту юридическую фирму, и она была слишком большой и серьезной, чтобы ввязываться во что-то темное, рискуя все потерять и мало что выиграть. Каждый год Китона посещала офицер службы пробации. Тут тоже ничего выдающегося не было: ей нужно было ежегодно составлять отчеты о пожизненном заключении. По сделал пометку, что стоит попробовать с ней пообщаться, но сомневался, что она согласится. Было еще несколько несущественных визитов. По отметил, что Грэм Смит, журналист, звонивший ему на днях, пытался, но не смог добиться официального визита. Китон отказался от бесплатной рекламы – возможно, впервые в жизни.