Дарья Донцова - Эта горькая сладкая месть
При виде торта старушка пришла в радостный ажиотаж и кинулась ставить чайник.
– Как здоровье, Олимпиада Александровна? Бабуля принялась самозабвенно перечислять болячки. Я слушала вполуха, может, она и не в таком маразме? Вон как здорово помнит, где у нее болит! Но тут по кухне разнесся резкий запах гари. Я подскочила к плите и сняла с раскаленной горелки абсолютно пустой чайник. Да, хотя с кем не бывает! Сама пару раз кипятила чайник без воды, а вроде не страдаю болезнью Альцгеймера. Наполнив чугунный сосуд жидкостью, я поглядела на бабулю. Олимпиада самозабвенно ела приторное суфле, причмокивая от наслаждения. Так, пока бабуля находится в кайфе, попробуем ее потрясти.
– Олимпиада Александровна, вы паспорт потеряли?
– Что ты, Надюша, – испугалась бабка, – как же тогда пенсию получить. Здесь у меня все документы, в одном месте, чтобы не искали, когда помру.
Она выдвинула ящик и протянула конверт. Внутри и правда лежал довольно потрепанный паспорт. Еще там находилось пенсионное удостоверение и трудовая книжка.
Чайник закипел. Хозяйка заварила какую-то немыслимую бурду и предложила:
– Пей, Светочка, знаю, любишь с лимоном. Я вздохнула. Сначала бабуля приняла меня за Верочку, потом за Надю, теперь, пожалуйста, Света. И кто только оставляет таких старух одних? Пустила в квартиру незнакомого человека, чаем поит, просто находка для грабителя.
Трудовая книжка пестрела записями. Моторина работала всю жизнь: кастеляншей в больнице, вахтершей на заводе, уборщицей в магазине. Последние пятнадцать лет – капельдинером в театре. Вот, наверное, почему до сих пор красится, напоминая офорт Гойи “До самой смерти”.
– Из театра давно ушли? – завела я снова разговор.
– Ох, Наденька, старая я стала. Программы продаю и сдачу путаю, потом спектакль поздно заканчивается, домой боязно ехать.
– Пенсия небось маленькая…
– Маленькая, – согласилась старуха, – но спасибо Петру Григорьевичу, пристроил в хороший дом лифтершей. Лестницу мою, лифт, жильцы ключи оставляют. Еще собачку вожу на прогулку, мне за это приплачивают. Нет, я довольна, на все хватает. Ты-то как, Светочка, мама не болеет?
– Совершенно здорова, – успокоила я ее. – А что, до сих пор работаете?
Старушка засмеялась и погрозила пальцем:
– Думаешь, баба Липа совсем ума лишилась? Ты же меня вчера в подъезде видела.
– Ну надо же! А в каком подъезде?
– Да в своем, – удивилась бабка, – никак забыла? Ты, Надюша, еще сумку несла и оттуда пакет о гречкой выпал.
Вот и думай теперь, где старушонка трудится, то ли в доме у загадочной Светы, то ли у неизвестной Нади.
– Говорите, на память не жалуетесь? А по какому адресу я живу?
– Ну, Верочка, и глупости же спрашиваешь. Прямо около метро, налево и по дорожке, не сворачивая до детского садика, там и дом.
– А метро какое?
Дама отрезала еще кусок торта, поковыряла воздушную белую массу выщербленной ложкой и сообщила:
– Имени Паустовского.
Я вздохнула. Похоже, здесь ничего не светит.
– Чего же тортик не кушаешь, Светонька? – осведомился божий одуванчик. – Опять худеешь? Ты ешь, а то совсем на себя не похожа, кожа да кости остались.
И бабуля пододвинула коробку. Тут из комнаты раздалось мяуканье, и на кухню вплыл гигантский рыжий кот.
– Барсик, – позвала Олимпиада Александровна, – иди сюда тортик пробовать.
Котяра запрыгнул на стол и ткнулся усатой мордой в мою чашку.
– Уйди от Верочки, – оживилась бабуля – а ты, детка, шугани его.
Я не стала прогонять нахала, а попрощалась с Моториной. Следует признать, выбить из нее какие-то вразумительные сведения просто невозможно.
– Светочка, – напутствовала бабка, – спасибо, что заглянула, не думала, что мой адрес знаешь. Кланяйся мужу и сыночку, папе с мамой привет.
Она ласково помахала рукой и захлопнула дверь. Я пошла по грязной лестнице вниз. Да, старость не радость.
ГЛАВА 13
Утро понедельника началось со звонка Виолетты. Профессорша требовала прибыть к десяти утра. Кое-как разлепив глаза, я побрела в столовую и обнаружила за столом отчаянно зевающего Аркадия.
– Зачем так рано вскочил?
Сын потер переносицу и гордо заявил:
– Встречу с клиентом назначил.
Я хихикнула про себя. Всего лишь второй клиент в его жизни. Первый – мелкий жулик, попавшийся на пересортице. Выдавал бутербродное масло за “Вологодское”, за что и оказался в СИЗО. Нынешний – неудачливый угонщик, дурак, каких свет не видывал. Сначала упер у собственного соседа “Жигули”, а потом решил продать авто приятелю из другого подъезда. Слышали когда-нибудь подобное? Теперь сидит в Бутырке и косит под ненормального. Хотя я бы на месте психиатров не сомневалась: на такой поступок способен лишь умалишенный. Но Кеша все равно горд и к процессу готовится тщательно, пытаясь добиться для дебила оправдательного приговора.
У Павловских меня опять ждали пустые сумки я длинный список. На этот раз требовалось покупки сразу оттащить к Светлане.
Дверь открыл Валерий. Свежий, только что из душа, пахнет хорошим одеколоном. В квартире задернуты шторы, чтобы не попадало беспощадное солнце, тихо шуршит вентилятор. Я же после двухчасового шатания по магазинам выглядела не лучшим образом, больше всего походила на вспотевшую кошку. Зятек окинул меня взглядом и расцвел;
– Дашенька, выздоровели? Потом легко подхватил баулы, я поплелась за ним на кухню. Он что, на работу не ходит?
– Светка на службе, – словно подслушав мои мысли, сообщил Валера. – Хотите кофе гляссе?
– Просто мечтаю.
Мужчина достал коробку с мороженым и стал накладывать пломбир в чашку.
– Вчера сбросил сообщение на пейджер, а вы не позвонили, – обиженным голосом сказал он.
– И не позвоню, – отрезала ж, – не хочу, чтобы ваша жена меня избила. Вон Вере как досталось.
Валера улыбнулся.
– Верочка – наивное существо. Ну довез ее пару раз до дому, так уже решила, что у нас роман.
– Почему же она вам на “конспиративной: квартире” глаза выцарапать хотела? Зять пожал плечами:
– Сам удивляюсь! Никакого повода не давал, всего лишь на кофе пригласил! Так возомнила бог знает что. А Марго – настоящая дрянь. Ни за что бы не связался с такой. Маленькая, расчетливая потаскушка. Алик с Виолеттой просто голову сломали, как Диму пристроить. Ни одна знакомая не хотела за него замуж идти. Только Марго польстилась и, надо сказать, верно рассчитала. Все получила: квартиру, прописку, сейчас диплом защитит – в аспирантуру прямая дорога. Единственно, что ее бесит, – сам Дима. Вот и оттягивается на других, вечно скандалы устраивает, интриги разводит. Знает ведь, что Света ревнива, и нарочно ее с Веркой лбами столкнула. Вообще-то жена обычно держит себя в руках, но на поминках слегка выпила, и вот результат. Просто стыдно перед Жанной и вами. Еще подумаете, что у меня какие-то взаимоотношения с Верой.
– Разве не правда? Валерий нежно улыбнулся.
– Дашенька, я интеллигентный человек и, если встречаю в коридоре даму, пропускаю ее впереди себя в дверь, подаю руку девушке, выходящей из автобуса, уступаю место, когда оказываюсь случайно в метро. Вера, к сожалению, приняла проявление воспитанности за ухаживание и стала предъявлять на меня права. Очень глупо. Мне никогда не нравились деревенские особы, всегда предпочитал таких женщин, как вы: умных, тонких, красивых, обаятельных…
Я вздохнула. Хорошо, что мой второй муж был самозабвенным бабником, теперь обладаю иммунитетом, а то не ровен час поверила бы “композитору” – вон как красиво излагает.
Валерий тем временем взял меня за руку, голос его стал совсем бархатным.
– Не скрою, у нас со Светой давно нет супружеских отношений, живем словно приятели, даже ругаться перестали, настолько друг другу неинтересны. Иногда завожу романы, но такую женщину, как вы, встречаю впервые. Хочется писать музыку, а вы лежите рядом на диване и слушаете. В вашем присутствии ко мне приходит вдохновение…
Пламенные речи профессионального ловеласа прервал звонок. Ромео тревожным взглядом окинул стол, схватил чашки с недопитым кофе, быстро сунул их в мойку и пошел в прихожую.
– А, Игорек, – донеслись оттуда сказанные с явным облегчением слова, – давай на кухню.
Через секунду в помещение молча вошел парень. Однако взгляда хватило, чтобы понять, чей он сын: тонкое, нервное лицо, каштановые волосы, узкие запястья аристократических рук. Передо мной стоял молодой Андрей Федоров, только глаза Светины – припухлые веки и блеклый взгляд.
– Папа, – вяло пробормотал Игорек, – можете нам с Ксюшей пораньше пособие выдать? Поистратились вчистую.
– Конечно, конечно, – засуетился отец и вышел в комнаты. Игорь меланхолично закурил “Парламент”. Дорогие сигареты для парня, испытывающего денежные затруднения. И потом, какая странная особенность у матери и сына – не замечать посторонних людей. Просто царская привычка не обращать внимания на лакеев. Чтобы не обозлиться окончательно на нахала, я вышла на лоджию. Над Москвой плыло знойное марево, а ведь времени только час дня. Представляю, какая жара упадет на наши головы в пять. Зря, наверное, надела теннисные туфли, а не босоножки, и “Вольво” небось стоит на самом солнцепеке. Влезу внутрь и вздуюсь, как бисквит.
