Дэвид Розенфелт - Жизнь взаймы (в сокращении)
Самого главного в моей жизни человека никогда не было.
Или она все-таки была? Она живет в моей памяти, в воспоминаниях, яснее и чудеснее которых у меня нет. И в этом смысле она реальна. Ведь что такое жизнь, если не воспоминания?
Я думал об этом часами. Мне хотелось с кем-нибудь поговорить. Мне хотелось поговорить с Джен. Или с Элли. А что такое Элли? Крейг сказал бы, что она — ключевая фигура заговора и что она и Джен — это одно лицо. Может быть, Элли-Джен-Нэнси сейчас где-нибудь смеется над тем, что она и ее созаговорщики сделали со мной.
Я был измучен, я был вне себя. Мой мозг захватили в буквальном смысле этого слова и заставили меня кривляться, как безмозглую марионетку. Я найду того, кто это сделал!
Лучший способ узнать кто — это понять зачем. Я держался за довольно неубедительную версию, что все это как-то связано с испытаниями лекарства Ласситера, хотя и не понимал, как именно. Но вот испытания кончились провалом, и лекарство не принесет ему состояния, на которое он рассчитывал.
И все-таки это Ласситер. Я ведь писал о нем статью, ту самую, которая должна была принести мне Пулитцеровскую премию, и это, а также тот факт, что испытания его лекарства тоже проводились в Ардморе, не может быть просто совпадением. А главное, тот парень, что угрожал нам пистолетом у шоссе, сказал, что за этим стоит Ласситер, — перед тем как убили его самого.
Я в последнее время плохо спал, и эта ночь не была исключением. И когда в полночь мне позвонил Крейг Ландл, я еще не спал.
— Что происходит? — спросил он. — Ты не звонишь, я не знаю, что с тобой.
— О, ничего особенного. Я просто нашел у себя в мозгах приборчик.
Крейг замялся:
— Ты шутишь, да?
— Хотел бы я, чтоб это было так.
— Прости, Ричард, но я не знаю, куда это может завести, то, о чем ты говоришь. Я предпочитаю оставаться в своем мире, ладно?
— Ладно. Так что случилось в твоем мире?
— Да уж кое-что случилось. С Ласситером. — И он рассказал, что Ласситер купил на завтрашний вечер билет до Москвы с пересадкой в Париже. — В одну сторону, — подчеркнул он.
— Почему в Москву? — спросил я.
— Сам удивляюсь. Но вряд ли на весенние каникулы.
— Ардморский проект сегодня заканчивается. Всех пригласили на прием с коктейлями, чтобы раздать бонусы.
— Значит, завтра — день… не знаю чего. Что ты собираешься делать?
— Хочу остановить Ласситера, не дать ему сесть в самолет.
Операция идет не блестяще; теперь Камень ясно видел это. Последнее, что должен был сделать Килмер, это совершить убийство, но непохоже было, что он это сделает. Эмоциональный компонент ушел, раздражения для мотивации недостаточно.
Но это разочарование, жестоко уязвив эго Камня, больше ни на чем не отразилось. Покупатель-победитель выбран, сделка состоится вот-вот. Покупатель, перед тем как платить деньги, хочет убедиться, что секретность гарантируется.
И гарантии секретности будут предъявлены сегодня днем, когда погибнут все участники проекта. Килмер тоже умрет. И тогда Камень покинет эту страну, которую он так ненавидит.
Так что он ждет только звонка, подтверждающего, что все кончено. Это будет долгий день, но он вознаградит его за все.
14
Мы с Крейгом договорились встретиться за квартал от дома Ласситера.
Крейг пришел раньше, чтобы, если Ласситер выйдет из дома, пойти за ним. Когда я был в пути, он позвонил мне и отчитался: в доме движения не наблюдается, но свет включен и машина Ласситера на месте. Я взял с собой пистолет, и на сей раз он был заряжен.
Я припарковался за квартал и пешком пошел к машине Крейга. Когда я сел на пассажирское место, на меня он даже не взглянул — не отрываясь смотрел в бинокль.
— Ничего не произошло? — спросил я.
— Нет. И с соседями не будет головной боли. Я полагаю, у тебя есть план?
— Скажу, что буду стрелять, если он не объяснится.
— Великолепно, — сказал он. — Сам придумал?
— У тебя есть идеи получше?
— Нет. Так что, пошли?
— Пошли, — сказал я. — Что бы ни случилось, даже если нам придется его пристрелить, мы перевернем весь его дом.
— Надеюсь, ты не взял с собой пистолета, — сказал он.
Я легонько похлопал себя по карману.
— Взял.
Он опустил бинокль.
— Ричард, послушай меня. Ты…
— Пошли, Крейг, а?
Он замолчал, потом кивнул.
— Ладно. Вот что я думаю… — Он не договорил: зазвонил его мобильный, и он ответил на звонок: — Лангл.
Некоторое время он слушал.
— О господи, — сказал он и секунд через десять спросил: — Причина смерти? — И еще через десять секунд: — Да, понял. — Он отключился. — Сегодня утром из Гудзона выловили тело Нэнси Бомон, или Элисон Тайнс, или как ее там.
Эта новость была как удар между глаз, я просто-таки сполз на сиденье. Не вербализуя этого, я был уверен, что Элли — среди хороших парней и что с ней все в порядке. И что мы останемся целы и невредимы и будем вместе.
— Прости, — сказал Крейг. — Наверное, она хорошая. Может, ее просто использовали.
— Так. — Я никогда еще не испытывал такой ярости. — Значит, об этом мы и поговорим с Ласситером.
— Один идет к парадной двери и беседует с ним, другой заходит за дом. Ему незачем знать, что нас двое.
Я кивнул:
— Я — к парадной.
Что-то в тоне моего голоса ему не понравилось.
— Ричард, не делай глупостей. Ты не на своей территории.
— Ничего-ничего.
Он снова попытался меня предостеречь, потом передумал:
— Дай мне пять минут дойти до тыловой позиции, потом иди.
Я кивнул в знак согласия. Он вышел из машины и направился к дому. В нескольких сотнях ярдов от меня он свернул за угол дома и скрылся из моего поля зрения. Я посмотрел на часы, выжидая требуемые пять минут, и тоже выбрался из машины.
Я прошел не больше ста ярдов, когда услышал выстрел. Стреляли за домом, и я пожалел о том, что мы с Крейгом не подумали о способе связи; впрочем, мой мобильный остался в машине. Я бросил быстрый взгляд на фасад и побежал за дом. Футах в семидесяти от стены на спине лежал Крейг; приподняв голову, он смотрел на меня. На плече у него расплывалось красное пятно.
Крейг молчал, лишь еле заметно кивнул на заднее крыльцо, в следующую секунду я понял почему. Там стоял Шон Ласситер с пистолетом в руке. Он смотрел на Крейга, повернувшись ко мне спиной, а такое положение дел долго не протянется.
Несколько секунд я не делал ничего, и Крейг, казалось, запаниковал. Он завопил:
— Стреляй! Стреляй!
— Стойте, Ласситер! — прокричал я, направив пистолет ему в спину. — Бросьте оружие и повернитесь!
К великому моему облегчению, он сделал, как велено.
— Что, черт побери, здесь происходит? — рявкнул он.
— Хотите знать, что происходит? Вы застрелили моего друга, и, если вы не начнете говорить, я всажу вам пулю в голову. — Я поднял пистолет. Стрелять я не собирался, я бы не смог выстрелить, но этот жест сам по себе был на удивление приятен.
— Я никого не застрелил. Я услышал выстрел и вышел.
— Ладно, тогда о другом. У вас полминуты, чтобы рассказать мне все; иначе вы мертвец.
— Я не понимаю, о чем вы говорите. Кто-то играет вами, использует вас. Я за эти десять лет и думать о вас забыл.
— Вы систематически пытались разрушить мою жизнь, — продолжал я, но где-то в глубине души зашевелилось сомнение.
— В самом деле? Зачем? И как? Вы пытаетесь связать меня с вещами, которые мне не по силам. Вы считаете, что ваша жизнь разрушена? Добро пожаловать в наш клуб.
У меня появилось странное чувство — странное даже по моим стандартам. Я держал на прицеле человека, которого ненавидел и проклинал с того самого момента, как все это началось, но сфокусировался я на другом. Что-то совершенно не укладывалось у меня в голове; я старался понять что, но никак не получалось.
— Зачем вы едете в Москву? — спросил я.
Он засмеялся:
— В какую Москву? Килмер, вы действительно спятили.
И это его заявление словно бы перенесло меня за черту, где возникла ясность. В этот миг я понял, где правда. Я опустил пистолет и потрясенно обернулся. И столкнулся с правдой лицом к лицу.
— Ричард, бросай пистолет. Быстро. — Совершенно невредимый, Крейг стоял и целился в меня. — Ты наконец-то сообразил?
— Сообразил, — повторил я и бросил пистолет.
— И как же тебе это удалось?
— Теперь все сошлось. Лабораторию в ту ночь зачистили, потому что ты предупредил, что мы придем. И ты знал, по какой дороге мы поедем в Ардмор. Сказал своему напарнику, что мы будем проезжать это место, потом убил его и забрал тело.
Он улыбнулся и поднял мой пистолет, обернув руку носовым платком, чтобы не оставить на нем отпечатков пальцев.
— Неплохо.
— Все это исходило от тебя, и ты лгал на каждом шагу. — И тут я вдруг понял: именно Крейг сказал, что Элли — это Нэнси Бомон. Значит, можно надеяться, что она жива.
