Эрик Фраттини - Водный Лабиринт
— Почему вы думаете, что кому-то хотелось бы уничтожить книгу?
— Вы говорите о прошлом или о настоящем? — спросил Херман, глядя в глаза Афдере.
— О настоящем.
— Возможно, потому, что на нее ополчились сначала Ириней, а вслед за ним — Афанасий. Разрешите кое-что пояснить, госпожа Брукс. Тогдашние еретики считали Иуду избранным, а значит, единственным апостолом, который обладал гносисом, то есть знанием о Боге. Это позволило ему совершить «таинство» предательства со всеми благотворными для христианства последствиями. Ириней говорил о легковерии еретиков, введенных в заблуждение лживыми словами Евангелия от Иуды. Но он изначально исходил из убеждения в том, что Иуда был воплощением зла, как это принято считать и в наши дни. Этот текст, принадлежащий Иуде либо загадочному Элиазару, способен полностью разрушить версию одиннадцати апостолов. Мол, Иуда был честолюбцем и предателем, продавшим учителя за горстку монет и повесившимся из-за этого на дереве. Может оказаться, что Иуда не предавал Иисуса, а выдал учителя по его же собственному повелению. Раз Иисус избрал этого человека для выполнения такой задачи, получается, что и первым среди апостолов должен был стать Иуда, а вовсе не Петр. Многим в Ватикане не понравится такое открытие. Вам не кажется?
— Пожалуй.
— Древние греки знали, о чем говорили, утверждая, что человеческая судьба прядется особыми богинями, мойрами. — Сабина положила руку на плечо Афдеры. — Волокна пряжи сплетаются наудачу, людские пути пересекаются самым неожиданным образом, и никто не в состоянии этого предвидеть. Может быть, твоя судьба состоит в том, чтобы не знать, о чем говорится в этой книге.
— Может быть, Сабина. Но моя бабушка перед смертью сделала все, чтобы я проследила путь Иуды. Она постаралась вплести в пряжу несколько своих волокон, желая изменить мою судьбу.
— Ты как будто не очень довольна этим.
— Нет, ни в коем случае. Хотя, знаешь, я действительно жалуюсь. Ведь бабушка решила за меня, что именно я должна прочесть эту книгу и понять, в чем состоит послание Иуды.
— А что, если это твоя миссия по отношению к Иуде? Ты можешь войти в историю как человек, изменивший взгляды миллионов людей на поступок Иуды. Кто знает? — улыбнулась ей Сабина.
— Возможно, ты права. Но когда мы узнаем в точности, что сказано в книге? Мне хочется ознакомиться с ней как можно скорее или хотя бы выйти на след этого Элиазара.
— Дай нам еще пару недель. В таком деле, как оправдание Иуды, надо быть очень осторожным. Сперва нужно выяснить, о ком упоминается в книге, кто ее автор, какой текст он переписал или взял за основу. После этого о твоем загадочном Элиазаре станет известно чуть больше.
После дружеского завтрака, в котором участвовали пятеро ученых и руководство фонда, Афдера посетила лаборатории, где шла реставрация книги. На стеллажах и столах стояли сканеры, мощные микроскопы, банки с химикатами.
Солнце уже садилось. Афдера взглянула на часы, попрощалась с Сабиной и ее командой и села в машину, чтобы ехать на ужин с Агиларом.
«Что-то он предложит?» — думала она.
«Делла Каза», один из лучших ресторанов Берна, известный с 1892 года, помещался на Шауплатцгассе, в старой части города. Афдера вошла в зал и сразу же увидела Агилара. Рядом с ним стоял какой-то человек, по всей видимости шеф-повар. На кармане смокинга было вышито его имя — Микеле Руголо. Именно он сделал ресторан местом притяжения всех любителей изысканной кухни, посещавших город.
— Прошу вас, идемте за мной, — пригласил девушку Руголо. — Сначала аперитив, а затем вы попробуете наш знаменитый бернерплатте из двенадцати сортов мяса и колбасы, с гарниром из картофеля и квашеной капусты. Надеюсь, с аппетитом у вас все в порядке.
Когда шеф-повар отошел, Агилар обратился к Афдере:
— Позвольте сказать вам, госпожа Брукс, что вы неотразимы.
— Спасибо, но я полагаю, что у нас деловая встреча, а не свидание.
— До чего же вы, американки, не любите, когда восхищаются вашей красотой! — воскликнул Агилар, стремясь разрядить возникшее напряжение.
— Признаюсь вам, что я лишь наполовину американка, а в остальном — итальянка или, лучше сказать, венецианка, и поэтому действительно мало расположена выслушивать комплименты. Моя бабушка говорила, что комплименты от мужчины латинской расы — слова, брошенные на ветер.
— А я наполовину венесуэлец, наполовину швейцарец, лучше сказать, женевец. Швейцарское начало во мне преобладает.
— Touche!
Ренар Агилар был довольно таинственным персонажем. Сплетники говорили, что в начале семидесятых он был причастен к торговле предметами искусства сомнительного происхождения. Возглавляя одну известную американскую галерею, он купил великолепный бюст фараона, а затем продал его за миллион двести тысяч долларов. Бюст нелегально вывезли из Египта. Тамошние власти обнаружили это и обратились к госдепартаменту с требованием возвратить его. ФБР в связи с этим собрало многочисленные доказательства того, что Агилар участвовал в незаконной торговле древностями. Их находили в Египте и на Ближнем Востоке, но оседали они в американских музеях и частных собраниях.
Агилара приговорили к году тюрьмы, однако некая весьма влиятельная персона добилась замены заключения на принудительные работы. Свой срок Агилар отбыл, читая лекции по искусству в колледжах и домах престарелых. Многим казалось, что карьера экс-галерейщика на этом окончена, как вдруг он неожиданно всплыл в Берне, на этот раз — в качестве директора могущественного фонда Хельсинга. Теперь этот человек в безупречно сшитом костюме, с маникюром и золотым «Ролексом» на запястье, сидел перед Афдерой и готовился сделать ей предложение, от которого мало кто отказывается.
Когда подали кофе и ликеры, Агилар положил в рот ментоловую карамельку и заговорил о делах.
— Я бросаю курить, и эти восхитительные карамельки помогают мне обойтись без сигареты, — объяснил он, бросая бумажку от конфеты на свою тарелку. — Теперь, дорогая госпожа Брукс, перейдем к предложению, ради которого я и пригласил вас на ужин.
— Что за предложение?
— Один очень известный и состоятельный американский коллекционер, сделавший многомиллионные пожертвования нашему фонду, предлагает вам за книгу Иуды восемь миллионов долларов.
— Черт побери, кто же этот богатый благотворитель? — тихо присвистнула Афдера.
— Извините, но не могу его назвать. Он просил держать его имя в строжайшем секрете. Дело в том, что покупатель…
— Потенциальный покупатель, — перебила его девушка.
— Потенциальный покупатель никак не будет в дальнейшем связан с книгой. Он хочет передать ее крупному американскому университету, но пока еще не решил, какому именно.
— Если бы я хотела продать книгу, то выдвинула бы свои условия.
— Разумеется, я вас понимаю. Каковы будут эти условия? Может быть, у нас получится все устроить.
— Сомневаюсь, так как удовлетворить нужно только одну сторону, а именно — меня, обладательницу книги.
— Возможно, сумма кажется вам недостаточной?
— Дело не в деньгах. Я не нуждаюсь в них, и моя сестра тоже. Книга наполовину принадлежит ей, так что решение зависит и от нее.
— Так каковы же условия?
— Первое. Книга должна поступить в какой-либо фонд, университет или библиотеку, чтобы ученые со всего мира свободно могли ее исследовать. Второе. Манускрипт каждый год должен выставляться в различных странах на определенное время. Третье. Я и моя сестра имеем право получать необходимые нам сведения о книге когда угодно и где угодно. Четвертое. Вся сумма должна единовременно поступить на счет в швейцарском банке. Пятое. Передача книги совершится только после завершения работ по ее реставрации и переводу. Шестое. Покупатель за свой счет сделает копии всех страниц книги и передаст их фонду Хельсинга. Если ваш таинственный миллионер примет эти шесть условий, то мы с сестрой согласимся продать книгу. В этом случае мой адвокат Сэмпсон Хэмилтон займется деталями контракта.
— Вижу, вы хорошо подготовились к нашей беседе.
— Да, я была готова. Теперь, если не возражаете, я отправлюсь к себе в отель. Уже поздно.
Когда Агилар открывал дверцу «мерседеса», девушка повернулась к нему и сказала:
— Жду вашего ответа. Получив его, я смогу обсудить это дело с сестрой. Если ваш коллекционер не согласен на мои шесть условий, то не стоит начинать с ней разговор.
Водитель завел мотор, но Афдера жестом велела ему не трогаться с места. Она высунула голову из окна и спросила:
— Кстати, господин Агилар, вы не знаете, Максимилиан Кронауэр сейчас в Берне?
— Нет, мы его давно уже не видели, — ответил директор фонда и положил в рот очередную карамельку. — Через две-три недели он должен приехать в Берн на какую-то конференцию или презентацию своего проекта.
