Долорес Редондо - Невидимый страж
— Возможно, он ее добивался, но, получив отказ.… Ну ладно, я признаю, что немного притягиваю ситуацию за уши, но мы все равно должны рассмотреть эту версию. Нам, по крайней мере, известно, он местный или нет?
— Девочки говорят, что он почти наверняка из Элисондо, хотя также может жить где-то в окрестностях.
— Надо найти этого типа, которому нравятся молоденькие девочки. Получите ордер на изъятие компьютера, дневников и любых записей, которые могут быть у Анны дома. Осмотрите также ее шкафчик в школе, еще раз побеседуйте со всеми ее несовершеннолетними подругами… Это необходимо сделать у них дома… Ходить по домам только в штатском. Я меньше всего хочу, чтобы те, кто должен нам помогать, пугались при виде полицейской формы. И еще, инспектор, — добавила она, глядя на Ириарте, — пока ни слова родителям Анны. Совершенно ясно, что они понятия не имели о двойной жизни своей дочери.
Подняв руку, она взглянула на часы.
— Через три часа все должны быть в церкви и на кладбище. Та же операция, что и на похоронах Айнои. Как только все закончится, возвращаетесь в комиссариат. У Хонана стоит великолепная программа оцифровки фотографий высокого разрешения. Как только снимки будут готовы, собираемся здесь на совместный просмотр. Хонан, возможно, тебе удастся выудить что-нибудь из компьютера Анны Арбису. Копай поглубже. Даже если это займет у тебя всю ночь.
— Конечно, шеф, я сделаю все, что нужно.
— Как обстоят дела с этими экспертами, из Уэски, с охотниками за привидениями, как их назвали лесничие?
— У меня с ними договоренность сегодня на шесть часов вечера. Мы встретимся, как только они вернутся с гор. Я надеюсь, что к этому времени они уже смогут мне что-нибудь сообщить.
— Я тоже на это надеюсь. Они приедут сюда?
— Ну, я им это предложил, но, судя по всему, у русской аллергия на полицейские комиссариаты, или что-то в этом роде. Она пыталась объяснить мне все по телефону, но я и половины не понял. Так что мы остановились на отеле, в котором они живут. Отель «Бастан», — прочитал Хонан, заглянув в блокнот.
— Я знаю, где это. Постараюсь туда подъехать, — кивнула Амайя, одновременно делая запись в своей записной книжке.
В зал ворвался Сабальса с кипой факсов в руках. Подойдя к столу, он положил на него бумаги.
— Инспектор, звонят из Памплоны. Многие газеты хотят прислать своих репортеров на похороны и отпевание. Нам советуют сделать заявление для прессы.
— Это работа Монтеса, — ответила Амайя, оглядываясь вокруг. — Можно узнать, куда он снова подевался?
— Он позвонил сегодня утром и сказал, что плохо себя чувствует и что он присоединится к нам на кладбище.
Амайя фыркнула:
— Свежо предание… Прошу вас, если кто-то из вас его увидит, скажите ему, чтобы он срочно явился в кабинет инспектора Ириарте. Сабальса, мне необходимо встретиться с родителями Анны. Договоритесь с ними, пожалуйста, часа на четыре, если это возможно.
Час назад начался дождь, и в маленькой церкви уже нечем было дышать из-за удушающе сладкого аромата цветов, смешивающегося с запахом мокрых пальто собравшихся на отпевание людей. Проповедь, на которую Амайя почти не обратила внимания, была повторением предыдущих. Оглядываясь по сторонам, она отметила, что на эти похороны пришло больше народу, видимо, за счет любопытных и психически нездоровых людей и журналистов, которым разрешили присутствовать на отпевании при условии, что они не станут вести съемку в помещении храма. Снова скорбь, плач и причитания… Но появилось и кое-что, чего не было раньше, — в воздухе витал ужас. Он тонкой, но вездесущей вуалью лежал на лицах всех, кто находился в церкви. В первых рядах, кроме родственников, сидела группа совсем юных юношей и девушек, наверняка школьных товарищей Анны. Некоторые из девочек обнимались и молча плакали. Казалось, они совсем выбились из сил. Подобное изнеможение Амайя уже видела у подруг Айнои. Их лица напрочь утратили естественное сияние, присущее юности. Они лишились привычно насмешливого выражения, отражающего уверенность юных в том, что они никогда не умрут. Смерть и старость представляются молодежи чем-то невообразимым и расположенным на расстоянии не менее тысячи световых лет. Но для этих подростков и в этот жестокий момент смерть обрела всю свою чудовищную и осязаемую реальность. Им было страшно. Они были охвачены тем ужасом, который парализует волю и тело человека, пытающегося стать неподвижным и невидимым в надежде, что смерть его не заметит. Уверенность в ее близости как пеплом накрыла эти измученные лица, превратив подростков в молчаливых и сдержанных старичков. Никто из них не мог отвести глаз от гроба с телом Анны. Он стоял перед алтарем в окружении девственно белых цветов и сверкал гипнотическим блеском отраженного света больших восковых свечей.
— Пойдем, — прошептала Амайя Хонану. — Я хочу попасть на кладбище раньше, чем туда потянутся люди.
Кладбище Элисондо располагалось на покатом склоне холма в районе Ансанборда, хотя называть районом три хутора, которые можно было охватить взглядом от кладбищенских ворот, не поворачивался язык. Склон, едва заметный у входа, становился все внушительнее по мере удаления от него. Амайя решила, что подобное расположение места вечного упокоения выбрано не случайно, но для того, чтобы вода от частых дождей не застаивалась в склепах. Некоторые гробницы были приподняты над землей и закрывались массивными воротами, хотя в нижней части кладбища виднелись другие, более скромные захоронения с ушедшими глубоко в землю надгробными плитами. Эти могилы вызвали в ее памяти другие приподнятые над землей склепы, которые она видела в Новом Орлеане два года назад. Она попала туда по программе обмена полицейскими с академией ФБР в Квантико, штат Вирджиния. Эта программа включала в себя симпозиум по созданию вероятностных психологических портретов преступников, завершившийся визитом в Новый Орлеан. В этом городе проходила практическая часть курса по идентификации признаков сокрытия преступления, поскольку под прикрытием урагана Катрина было совершено множество убийств, и в последовавшие за стихийным бедствием годы продолжали всплывать останки жертв и улики, указывавшие на насильственный характер их смерти. Амайю поразило то, что, несмотря на прошедшее после урагана время, в городе все еще были заметны следы постигшего его несчастья, что не помешало ему сохранить свое декадентское и мрачноватое величие, напоминающее блеклую роскошь, которая в некоторых культурах является неотъемлемой частью смерти. Один из сопровождавших ее полицейских, спецагент Дюпре, предложил ей пройти за одной из пышных похоронных процессий, которую до самого кладбища Сент-Луис сопровождал джазовый оркестр.
— Здесь все могилы приподняты над землей, чтобы регулярные наводнения не вымывали трупы из земли, — пояснил Дюпре. — Стихия обрушивается на нас не впервые. В прошлый раз она явилась под именем Катрина, но она бывала здесь и прежде под другими именами.
Амайя в растерянности смотрела на него.
— Вас, наверное, удивляет, что агент ФБР пользуется подобной терминологией, но, поверьте мне, это проклятие моего города. Мертвые здесь не могут быть погребены, поскольку город расположен на шесть футов ниже уровня моря. Трупы складывают в каменные склепы, в которых может лежать много поколений целых семей. Думаю, что причина наших бед кроется именно в этом, в том, что в Новом Орлеане мертвых не хоронят по христианскому обычаю и они не могут упокоиться. Это единственное место в Соединенных Штатах, где кладбища называются не кладбищами, а городами мертвых, как будто наши усопшие продолжают каким-то образом жить.
Прежде чем ответить, Амайя в упор посмотрела на Дюпре.
— По-баскски кладбище называется hilerri. Это буквально означает «селение мертвых».
Дюпре улыбнулся.
— Вот, у нас уже есть еще что-то общее: близость к французскому народу и название наших кладбищ.
Амайя вернулась в настоящее. Возможно, именно желание избежать затопления заставило жителей Элисондо разбить новое кладбище на холме. Старое кладбище согласно традиции окружало церковь, которая в то время стояла рядом с ратушей, на городской площади. Позже ее разобрали, камень за камнем перенесли и вновь возвели на ее нынешнем месте. То же самое произошло и с кладбищем, переместившимся на улицу Алдуидес в районе Ансанборда. В хрониках сохранилось только одно упоминание о причинах переноса кладбища на новое место: «по санитарным соображениям». Однако нетрудно предположить, что мощное наводнение, разрушившее церковь и унесшее камни одной из ее башенок так далеко, что их не удалось найти, не могло не затронуть окружавшие храм могилы.
Точно так же, как над воротами города находится его герб, на воротах кладбища красовался череп, пустыми глазницами взиравший на посетителей и предупреждавший их о том, что они входят во владения этого конкретного губернатора города мертвых. Сразу за воротами, справа от входа рос единственный кипарис, чуть подальше виднелась плакучая ива, а в конце дорожки — бук. В центре кладбища вздымался величественный крест, от подножия которого расходились четыре дорожки, делившие кладбище на четыре идеальных квадрата, внутри которых помещались захоронения. Склеп семьи Арбису находился непосредственно у основания одного из этих ответвлений. На гробнице лежал ангел, и по его апатичному лицу было видно, что он бесконечно далек от человеческих страданий. Казалось, что он со скучающим видом наблюдает за могильщиками, которые сдвинули каменную надгробную плиту, приподняв ее железными ломами. Амайя остановилась за спиной Хонана, погрузившегося в изучение основания креста.
