Евгений Сухов - Таежная месть
– Знатная закуска, – довольно протянул Аркадий, не любивший ограничивать себя в разносолах.
– Скоро борщ будет готов, подождешь? – спросила Надя.
– От борща тоже не откажусь, – довольно ответил Аркаша. – Боюсь, что вы меня так раскормите, что родная жена не узнает!
– Не переживай, женщины любят полненьких.
Аркаша активно взялся за закуску. Челюсти энергично задвигались.
– Знаешь, я и сам об этом думаю, – ответил я на слова Аркаши, когда Надежда вернулась на кухню. – За себя я как-то не опасаюсь… но вот за жену! Думаю, что Антошка не может мне простить смерти Машки, поэтому хочет забрать у меня Надю. Вот тогда он посчитает, что со мной в расчете по-настоящему.
– Что-то ты преувеличиваешь, – с сомнением протянул Аркадий, цепанув вилкой кусок сала. – Кто знает, какие мысли прячутся в его звериной башке… И куда ты думаешь съехать?
– Километров за триста отсюда, к селу Каравайное.
– Почему туда? – слегка приподнял он голову.
– Нефедов на пенсию вышел, вот я и пойду на его место. Он мне звонил дня два назад, предлагал.
– А сколько же лет Нефедову?
– Уже за восемьдесят будет.
– А ведь до сих пор по тайге бегает, как молодой. За ним ведь и не угонишься.
– Все так, а теперь, говорит, внуков хочу понянчить. А то они все подрастают, а я их не вижу.
– Тоже верно. Давай еще по одной?
– Не возражаю.
Выпили молчком. Без тостов и речей. Просто хряпнули беленькую в один глоток и закусили вяленой кабаниной. Очень даже ничего получилось.
Подоспел борщ. Надя разлила его в глубокие тарелки, от которых шел густой наваристый дух. В миске разлита сметана.
– Ух, какой замечательный, – отведал Аркадий первую ложку. – Боюсь, что без добавки не обойтись.
– Буду только рада, – отозвалась Надежда.
– Места там красивые, – мечтательно растянул губы Аркадий, – горы, кедровник. Одна пойма у Арги чего стоит! Как разольется, так берегов не видно! А рыбы там сколько! Так что я к тебе наведываться буду на рыбалку.
– Всегда милости просим, – отозвался я охотно. – Встречу, как полагается.
– А Надежда что говорит?
– Сказала, что никуда больше от меня не уедет, куда я, туда и она.
– Дельно. Да, Надя у тебя понимающая женщина. Повезло тебе с ней. Давай еще на дорожку, и я потопаю.
– А что так? Сиди еще. Не так часто ты ко мне приходишь, чтобы надоесть.
– Не могу… Мы ведь Антошку все-таки хотим достать. Съехалось много охотников, полицейские будут, вояк нагнали, так что целая спецоперация планируется. Никуда он от нас не денется. Где его лежки, тоже знаем.
– Может, вам помочь? – с готовностью спросил я.
– Не нужно, – отмахнулся Аркадий. – Можно сказать, что у тебя сейчас медовый месяц, так что отдыхай себе!
Посидев еще с полчаса, Аркадий ушел, а я вновь остался с Надеждой. Что еще может быть лучше!
* * *Вскоре я переехал в другой район, – километров за триста от своего прежнего проживания. Этот участок тайги мне нравился всегда: гористый, с высокими перепадами и бурлящими реками. Его природа просто завораживала всякого, кто там бывал, даже самого неискушенного, а что говорить обо мне, понимавшем в первозданной красоте толк.
Этот район пришелся по душе и Надежде. Она рассчитывала продолжить изучение популяции медведей. Особенно удачна в этом отношении была пойма реки, где можно было повстречать до дюжины медведей, ловивших осетров.
Семейная жизнь наладилась, принося в мою истосковавшуюся душу желанный покой. Казалось, что большего блаженства от жизни ждать не приходится.
Антошку так и не обезвредили. Охотников просто преследовал какой-то рок. Задействованы были лучшие охотники области, полиция, а из соседнего гарнизона в оцеплении был выставлен целый полк солдат. Антошку видели во многих местах, но медведь просачивался всюду, его следы с широким шрамом на правой передней лапе обнаруживались близ разных поселков – он рвал коров, калечил и убивал людей и опять незаметно пропадал. Теперь я понимал, что он искал меня. Будь я чуточку понабожнее, так поверил бы в его темную силу. Но сам шатун состоял из мяса и костей и должен был пасть от точной пули в голову.
Обретенный было покой я потерял в тот момент, когда близ одного из ущелий натолкнулся на растерзанный медвежий труп. Это был прежний хозяин здешних мест, с которым я успел познакомиться сразу по прибытии, ранним утром, когда осматривал вверенные мне окрестности. Медведь, спустившись в пойму, ловил рыбу, выедая из нее мясистое брюхо. И дорога, по которой он шел к берегу, была отчетливо различима с соседнего холма, где я затаился, по сбитой росе. Остановившись на большом валуне, торчавшем из реки, он терпеливо всматривался в прозрачную воду, а затем ударом лапы бил по поверхности когтями и, будто бы гарпуном, доставал рыбину. Его ловкая рыбалка доставляла мне немалое удовольствие.
Почувствовав меня, медведь пошел вдоль реки, а затем затаился на берегу подле огромных валунов, побитых охрой, но его бурое огромное тело было различимо. Осознав, что обмануть опытного охотника не удастся, он просто сиганул огромными прыжками в близстоящий лес, мгновенно набрав феноменальную скорость, и скрылся в зелени.
Позже я повстречал хозяина в орешнике, где он, позабыв об опасности, громко хрустел скорлупой. В общем, отношения с хозяином тайги у меня складывались почти приятельские. И вот теперь обезображенный, на треть обглоданный труп, привлекавший едва ли не всех любителей падали, я обнаружил в зарослях лугового хвоща.
На территорию пришел более сильный и агрессивный хозяин, и в медвежьей бескомпромиссной схватке он доказал свое право на владение землей. Так бывает всегда. Природа – вещь жесткая, выживает сильнейший. Даже растения конкурируют за место под солнцем, а что говорить о таких животных, как медведи, наделенных не только силой, но еще и интеллектом. Вот только этот удачливый соперник был не кто иной, как Антошка. Его следы я опознал сразу же, как только увидел: огромные, широкие, с приметной меткой на правой передней лапе. Таковой не было ни у одного медведя. Он искал меня, исходив не одну сотню километров, а когда выяснил, что я нахожусь именно здесь, то просто расправился с собратом, который мог помешать его намерениям. В этом был весь Антошка. Уж если он чего-то желал, так непременно получал. Оставалось только удивляться его терпению и настойчивости, когда он переходил от одного поселка к другому, подолгу сидел в засадах, внюхиваясь в ненавистный человеческий запах. И когда выяснял, что меня здесь нет, просто перебирался на другое место. Сколько же таким образом он обошел поселков? Пятьдесят? Сотню? А может, еще больше?
Как бы то ни было, но медведь прошел не одну тысячу километров, чтобы отыскать меня, и уж если отыскал, то вряд ли можно будет рассчитывать на снисхождение. Медведи вообще не знают, что это такое.
По коже пробежал неприятный озноб. Тело заныло, затылок заломило. Ощущение было таковым, что медведь смотрит прямо на меня. Может, в это самое время, когда я разглядываю растерзанный медвежий труп, Антошка готовится к решающему прыжку. Я быстро повернулся, направив в кедровые дебри ствол винтовки. Ничего. Ровным счетом. Даже ветерок не шелохнется. Тишина стояла такая, что просто ломило в ушах.
Глупо было бы организовывать возле медвежьего трупа засаду. Возможно, что на другого косолапого такая тактика и сработала бы, но только не на Антошку – он за версту поймет, что к месту его былого пиршества кто-то подходил. А потому свернет гораздо раньше, чем мы его увидим. А хуже того – устроит засаду, которую мы не сумеем просчитать.
Стараясь не наступать на сухие ветки, я отошел от растерзанного животного. Прошел через молодой ельник, колюче выставивший свои лапы, и направился в березовый просвет, за которым, одетая в каменные берега, расторопно сбегала весело журчащая горная речушка. Вот здесь, на открытом пространстве, взять ему меня будет очень непросто. Так что я еще померяюсь с шатуном силой. До слуха донесся грохот каменного обвала, оборвавшийся мягкой россыпью на излучине реки. Опрокинулся шаткий камень. Кто это сделал? Природа, что способна разрушить самые высокие горы, или мой заклятый враг, продолжавший наблюдать за мной с гранитной кручи. Пожалуй, что я склоняюсь ко второму. Посмотрев на угрюмые посеревшие скалы, посматривающие на природу, что менялась век от века под их снисходительным взором, я не увидел ни одного живого существа. Правда, где-то в отрогах громко и гортанно крикнула хищная птица, но она не в счет.
Пора возвращаться домой, не исключено, что медведь уже топчется у порога моего жилища. Конечно, я наказал Надежде как можно реже покидать избу – лишь в крайнюю необходимость и то с заряженным ружьем, – но кто знает, как там может быть на самом деле.
По режущему скользкому стланику направился уже знакомой дорогой домой. Путь проходил мимо древних седых скал, колюче выставлявших базальтовые бока. На неровных склонах, багрово искрясь, выступала киноварь, словно кровь древних сражений. Под ногами остатками мезозойской акватории поблескивал лазурит. Взор разбежался по холмам, зацепил узкое каменное ущелье и сполз в низину, где широко разливалась река, выбравшись из тесных объятий гор. Ничего такого, что могло бы насторожить. Хищный зверь спрятался, лишь только в голубизне неба, широко распластав крылья, деловито кружил беркут, высматривая добычу.
