Шэрон Болтон - Жертвоприношение
– Возьмите.
Я вежливо отказалась:
– Спасибо, она может понадобиться еще кому-нибудь.
Я развернулась и направилась к выходу. На душе было тепло от сознания того, что среди сотрудников больницы у меня появился еще один друг.
Когда я подъехала к церкви Святого Магнуса, было еще светло, и это радовало, потому что мне пришлось припарковаться на главной дороге, а потом идти по узкой, пустынной улочке. В темноте я бы вряд ли на такое решилась. По обе стороны от меня возвышались мрачные гранитные дома. Это были офисные здания, и вечером в них никого не было, но я не могла избавиться от ощущения, что за мной наблюдают из десятков темных окон.
Напротив церкви находился большой старый дом с обнесенным стеной садом. Вдоль мощеной подъездной аллеи стояли какие-то неизвестные мне деревья. Они отдаленно напоминали ивы, но не имели ничего общего с высокими, стройными деревьями, которые растут по берегам английских рек. У них не было основного ствола, и их высота не превышала трех с половиной метров. Казалось, толстые кривые ветви растут прямо из земли и лишь потом переплетаются, превращаясь в подобие дерева. Почки еще не распустились, и, глядя на голые сучковатые ветки, я сразу подумала о заколдованном лесе из страшной сказки.
Попасть на обнесенный стеной церковный погост оказалось не так уж и легко. Обычные посетители, наверное, проходили туда через церковь. Я постояла несколько секунд, собираясь с духом, и перелезла через стену. Судя по датам на надгробиях, почти все захоронения рядом со стеной были сделаны еще в девятнадцатом веке. Поэтому я направилась в глубь кладбища по узкой, заросшей тропинке. Левый дальний угол выглядел многообещающе. Здесь были участки голой земли, а могилы выглядели ухоженными. Одна из них была совсем свежей – на ней даже лежали увядшие цветы, оставшиеся после похорон.
На поиски интересующей меня могилы ушло пять минут. На большом прямоугольном надгробии, изготовленном из темного полированного гранита, была высечена простая надпись:
Кирстен Ховик 1975–2004 Возлюбленной женеПлоский могильный холмик был усажен весенними цветами. Часть нарциссов еще цвела, остальные высохли. Их бледно-желтые лепестки потемнели и съежились. Их давно следовало оборвать и заменить летней рассадой, но у меня создалось впечатление, что Джосс Ховик приходит сюда нечасто. Я считаю, что отношение к могиле любимого человека – очень личная вещь, и у всех людей оно разное. Некоторые люди, приходя на могилу, ощущают связь с умершим. Они могут сидеть или стоять рядом с ней часами. А для других могила является лишь жутким напоминанием о процессе физического распада, который происходит прямо у них под ногами.
Опустившись на колени, я начала обрывать увядшие цветы. Когда я закончила, могила Кирстен Ховик стала выглядеть гораздо более ухоженной, если не считать сорняков. Их было легко вырывать из влажной после обильных дождей земли, но через несколько минут мои руки стали совсем грязными.
– Трогательно, – произнес чей-то голос.
Резко обернувшись, я увидела двоих мужчин. Двоих высоких мужчин. Они стояли против солнца, и я не сразу смогла разобрать, кто это. А потом я узнала обоих, и у меня перехватило дыхание. Напряженно размышляя о том, как лучше выйти из этой неловкой ситуации, я выпрямилась и, глядя на могилу, спросила:
– Как вы думаете, кто здесь похоронен?
Энди Данн посмотрел на меня так, словно я была трудным, неблагодарным ребенком, воспитание которого требует массы времени и сил.
– Здесь похоронена Кирстен Ховик, – сказал он. – Джосс Ховик очень расстроен. Наверное, он подаст официальную жалобу.
Возможно, я и не отличаюсь особым умом и сообразительностью, но вешать мне лапшу на уши я тоже не позволю. Поэтому, вероятно, мой ответ прозвучал слишком резко:
– Интересно, на что? Во-первых, наш визит был официальным, а во-вторых, мы проявляли просто чудеса тактичности. Тем более что кольцо – я говорю о кольце, найденном мной, на моей земле, – вполне могло принадлежать его жене.
– Как поживает твоя лошадь? – спросил Гиффорд, прерывая мою прочувствованную речь. Господи, неужели вся эта история с Чарльзом произошла только сегодня утром?
– Кенн, прекрати, – сказал Данн. Он выглядел уставшим. Я решила проигнорировать Гиффорда. Ну, по крайней мере, попытаться. Глядя прямо на Энди Данна, я сказала:
– Сегодня вечером я видела фотографию Кирстен. Это она. Иначе как объяснить тот факт, что кольцо с точной датой ее свадьбы и инициалами, совпадающими с инициалами Кирстен и ее мужа, оказалось на моей земле? В той самой яме, где находился труп, черт побери!
– Тора, – снова заговорил Гиффорд, – ты видела труп всего два раза. Причем в первый раз он был покрыт торфом, а ты сама была в шоке. Во второй раз ты видела труп на столе в морге. И, честно говоря, у меня создалось такое впечатление, что ты не особенно присматривалась к лицу.
Я посмотрела на Гиффорда, и мне показалось, что со времени нашей последней встречи его глаза стали больше и ярче. Впервые за сегодняшний вечер меня охватили сомнения.
– Ее внешность типична для жительниц Шетландских островов, – продолжал Гиффорд. – У большинства местных уроженок рыжие волосы, бледная кожа и мелкие черты лица. Но я, в отличие от тебя, знал Кирстен Ховик. Я бы обязательно узнал ее. Кроме того, она была почти твоего роста. Сантиметров на пятнадцать выше, чем женщина, труп которой ты нашла.
Я упрямо покачала головой, но то, что он говорил, звучало очень правдоподобно.
Протянув руку, он положил ее на мое плечо и тихо, как будто не хотел, чтобы нас слышал Данн, сказал:
– Аппараты жизнеобеспечения отключили в присутствии двух врачей, медсестры и ее мужа. Кирстен Ховик умерла в нашей больнице.
Но меня было не так легко переубедить.
– Значит, потом ее тело выкрали из больничного морга. Кто-то украл тело, чтобы вырезать сердце.
Они смотрели на меня как на ненормальную, но я не унималась:
– Не спрашивайте, кому и зачем понадобилось ее сердце, но оно понадобилось. Поэтому они выкрали тело, вырезали сердце, а труп закопали на моем лугу.
– Женщина, труп которой ты нашла, незадолго до смерти родила ребенка. А Кирстен Ховик даже не была беременна.
Что ж, в этом он был прав. Кроме того, доктор Ренни считал, что сердце вырезали, когда женщина была еще жива, а не после смерти.
– Да и время смерти не совпадает, – вмешался Энди Данн. Он, как и Гиффорд, старался говорить тихо и спокойно. – Я разговаривал со Стивеном Ренни и патологоанатомами из Инвернесса. Они сделали развернутые анализы не только тканей тела, но и торфа, в котором оно было похоронено. Эта женщина никак не могла умереть в две тысячи четвертом году.
Я перевела взгляд на могилу:
– Существует только один способ выяснить все наверняка.
Ну что ж, по крайней мере удалось вывести Энди Данна из себя, а то его завидное самообладание уже начинало меня раздражать. Инспектор вспыхнул и уставился на меня злобным взглядом.
– Даже не думай об этом! Эксгумации нам только не хватало! Ты хоть отдаешь себе отчет в том, к каким последствиям это может привести? Это страшное потрясение не только Для членов семьи, но и для всех жителей острова.
Гиффорд убрал ладонь с моего плеча и сжал мою руку, раненую руку. Я заскрежетала зубами от боли, а он спокойно сказал:
– Именно этого я и боялся, Тора. Ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Я тебя не виню, но настаиваю на том, чтобы ты все-таки подумала об отпуске.
По крайней мере, он меня не увольнял. Пока. Но я не собиралась брать отпуск. В ближайшее время ожидалось несколько очень трудных родов, и я нужна была в больнице. Я отрицательно покачала головой.
– Что ж, как хочешь, – сказал Гиффорд и посмотрел на Энди Данна, как будто хотел сказать: «Я сделал все, что мог. Но ты сам видишь, с кем приходится иметь дело».
Возможно, он был прав. Вероятно, мне действительно следовало абстрагироваться, забыть об убийстве, сосредоточиться на работе и не мешать полиции делать свое дело.
– У тебя завтра утром консультации? – спросил Гиффорд.
Я кивнула.
– Я бы хотел перед этим с тобой поговорить. Ты сможешь приехать к восьми?
Я снова кивнула, чувствуя себя взбалмошным подростком, чьи многострадальные родители проявляют чудеса терпимости.
Гиффорд улыбнулся, снова положил руку мне на плечо и легонько подтолкнул к тропинке.
– Пойдем. Я провожу тебя до машины.
Мы направились к выходу с погоста. Энди Данн молча шел за нами. Отъезжая, я посмотрела в зеркало заднего вида – Данн с Гиффордом стояли на дороге и смотрели мне вслед.
Подъехав к дому, я увидела возле входных дверей темную фигуру. Заметив, что она направляется ко мне, я до смерти перепугалась и закричала.
