Говард Фаст - Синтия
Короче, план был составлен, но наши шансы уцелеть были плохо связаны с тем, удастся он или нет.
Все эти невесёлые мысли крутились в моей голове, когда я ехал к музею в компании двух пионеров техасской культуры, Фредди Апсона и Джо Эрпа. Сегодня был вторник, а всё это началось пять дней назад из-за того, что богатая и никем не любимая девица влюбилась в молодого человека с помощью компьютера. Пока что я ещё не пустил в ход своё секретное оружие, которое было помощнее пистолетов сорок пятого калибра, беретт, стилетов и прочих инструментов насилия, а именно восемьдесят пять тысяч долларов в чеках. Сейчас мне вдруг пришла в голову мысль попробовать ими воспользоваться. Но поскольку впереди за рулём сидел Малыш Билли, а толстяк с ним рядом, я решил не торопиться. Я был в руках судьбы, мне ничего не оставалось делать, как сидеть и бояться.
Об этом лишний раз напомнил Ковентри.
— Учти, Харви, что ты сейчас нежный цветок прерий и тебя легко загубить.
— Именно это я и чувствую, — согласился я.
— Я в том смысле, что если ты попробуешь задать стрекача, а Фредди и Джо тебя не сцапают, девицы в наших руках.
— Постараюсь не забыть об этом, — пообещал я.
— С другой стороны, Харви, не забывай, что ты вестник будущего, так сказать. Мы в Техасе любим смотреть на вещи с разных сторон. Канули в вечность времена угодничества перед мафией. Босс мафии на дне реки Гудзон. Мы возвращаемся к истинным американским ценностям. Ты понимаешь, о чём я?
— Да, сэр, вполне.
Толстяк заворочался на сиденье и уставился на меня. Мы уже подъезжали к музею — машина свернула с 83-й улицы на подъездную аллею. Секунду-другую он задумчиво созерцал мою физиономию, затем сказал:
— У тебя что-то бледный вид, Харви. Ты не в форме. И руки у тебя дрожат. Это нехорошо.
Я схватил правой рукой левую и объяснил, что у меня и правда немного дрожат руки, когда я нервничаю.
— Держись, Харви, сейчас надо быть в форме.
— Хорошо, сэр.
— Запомни — вы выходите в семь. Вам потребуется на всё про всё минут пятнадцать. Четверть восьмого мы вас ждём. Выходите из музея — и сразу в машину.
Коротко и ясно.
Мы вылезли из лимузина и пошли к музею. С одной стороны от меня был Эрп, с другой — Апсон. Мы вошли в музей, изображая из себя туристов. Не знаю уж, насколько нам это удалось. Мы заглянули в египетский зал, но мои спутники отнеслись к древнему искусству весьма прохладно.
— Старьё какое-то и плохо сохранилось, — заметил Джо Эрп.
— Я знал старика-мексиканца в Эль Пасо, он делал неплохие каменные надгробья, — припомнил Фредди Апсон.
Мы свернули налево, прошли через зал, где была собрана коллекция японского оружия. Оттуда мы попали в главный оружейный зал. Хотя ребята явно были в музее и раньше, этот зал они увидели впервые.
— Здорово, да? — сказал Джо Эрп.
Они заворожённо смотрели на фигуры в латах на деревянных конях. Наконец, Эрп спросил меня:
— А что они делают?
— Хотят проткнуть друг друга большими прутьями, — пояснил я.
— Осёл, это же рыцари короля Артура, — разъяснил Фредди Апсон, после чего мы направились в американскую галерею. Мы задержались перед витринами, в которых были выставлены на обозрение длинные кремнёвые ружья, затем пошли по залам. Охранник, попавшийся нам, оглядел нас без малейшего интереса, и я подумал, что если бы управлял музеем, то первым делом уволил бы этого недотёпу. Тот, кто встретил в музее двух бандитского вида верзил техасцев, а между ними бледного детектива из страховой компании, не имеет права дальше работать в службе безопасности.
Мы прошли один зал, где была кровать, потом второй. Мы поднялись по лестнице этажом выше и увидели снова зал с кроватями.
— Какая кровать вам нравится больше? — спросил я.
— Ты уж сам выбирай, Харви.
В чём техасцам не откажешь, это в вежливости. Я выбрал зал, где не было ни посетителей, ни охраны и ткнул пальцем в кровать.
— Ладно, — сказал Эрп. — Годится.
Мы тут же залезли под неё. Я-то поместился там легко, но вот сапоги моих подельников высовывались наружу.
— Подтяните ноги, а то сапоги видать, — сказал я ребятам.
— Правда? — Апсон и Джо подтянули колени так, что я оказался зажат как в тисках.
— Не очень-то здесь удобно, — посетовал я.
— Потерпи, это ненадолго.
— Нарушается кровообращение.
— Такие, как ты, Харви, могут жить без кровообращения.
Послышались шаги, и мы замолчали. Я увидел в щель между полом и кроватью, что по залу прошёл охранник. Приближалось время закрытия и посетителей делалось всё меньше, чего никак нельзя было сказать об охране. Лежать под кроватью было неудобно и тесно. Техасцы были вроде и вымыты, и выбриты, но от них всё же пахло стойлом — может, оттого что они ходили в тех же сапогах, в каких и ездили на лошадях, а может, всё это мне почудилось. Мне и раньше случалось попадать в необычные ситуации, но всё это никак не могло сравниться с тем, что происходило сейчас: я лежал под кроватью восемнадцатого века в американской галерее музея «Метрополитен» с двумя ковбоями весьма ограниченных умственных способностей.
Ситуация была непростой, и я попытался отнестись к ней философски. Я даже попробовал завести разговор шёпотом со своими партнёрами в отчаянной надежде на то, что мой шёпот услышат не только они, но и охранник, а так же и на то что вышеуказанный охранник откроет огонь по моим дружкам. Я заметил вслух, что ситуация сложилась нестандартная.
— Как бы крыша не обвалилась, — заметил Джо Эрп.
— Это, в каком смысле?
— А в таком, что ты лучше говори потише, а то мы с Джо тебе сломаем ребро-другое, как бы мне от этого ни стало тяжело на душе.
— У меня от этого на душе будет ещё тяжелей, — уверил я его хриплым шёпотом. — Но вообще-то разве ваша главная специальность — красть произведения искусства?
— Наша специальность — банки, — сказал Джо Эрп, — но мы можем переключиться на что угодно, если надо, верно я говорю, Фредди?
— Верно, — подтвердил Фредди.
Оба повернулись ко мне и дышали прямо в лицо. Им обоим не мешало бы почистить зубы. Ковбои часто рекламируют сигареты, но вот что-то зубную пасту никогда.
— Ну, ладно, — продолжал шептать я, — предположим, вы возьмёте этого Рембрандта, а кому вы его продадите?
— Неужели, по-твоему, Ковентри берёт что-то просто так, не имея покупателя?
— Да я не знаю…
Снова шаги. Мы замолчали. Я вдыхал выдыхаемый техасцами, испытывая тошноту, воздух. Шаги стихли.
— Кому же? — зашептал опять я.
— Что кому?
— Он хочет знать, кому?
— Ну и скажи ему, — буркнул Фредди.
— Сказать ему? — удивился Джо.
— А что такого? Какая разница?
Ребята были честными и прямыми. Они были вполне готовы поделиться со мной страшной тайной, ибо знали: я не уйду дальше выхода из музея. Значит, я выдерну пробки, они заберут картину, а потом прощай, Харви, а также все те, кто стоит у них на пути.
— Ну ладно, Харви, ты хороший парень, так знай. Ковентри хочет продать картину мистеру Элмеру Кентуэллу Брендону — тому самому Брендону, который приехал сюда из Далласа и научил вас, янки, как зарабатывать доллары.
— Кто? — я чуть было не сказал в полный голос.
— Э. К. Брендон.
— Тот самый, чью дочь вы захватили?
— Так точно.
— Но его дочь… Боже, какого же вы сваляли дурака!
— Ничего подобного. Мистер Ковентри дурака не сваляет. Никогда и ни за что.
— Но если Брендон узнает, что его дочь похитили вы?
— Он не узнает, Харви.
— Ты хочешь сказать…
— Ты слишком разговорился, — прошептал Фредди напарнику. — У тебя больно длинный язык.
— Харви наш человек, — прошептал Джо Эрп. — И, как и все, он знает, что девочка застрахована. Он же работает в страховой компании.
— Ты хочешь сказать, Брендон с вами заодно? Он знает, что вы похитили…
— Да нет же, — прошептал Джо Эрп, жарко дыша мне в щёку. — Ничего он не знает, но разве он откажется получить страховочку, если выяснится, что его любимая дочь сыграла в ящик?
— Она же застрахована, Харви, — напомнил Фредди Апсон. — Застрахована по самые уши.
— Неужели у вас нет сердца?
— Нет.
— И вы можете взять и убить человека — так просто?
— Что ты, Харви, — запротестовал Джо Эрп.
Просто так мы никого не убиваем. Только если нам за это заплатят. А для развлечения Боже сохрани!
— И к тому же, убивать будем не мы, — пояснил Фредди, — а Малыш Билли.
— А как же я? И мисс Демпси?
— Ну, а вы поедете с нами на юг. На этот счёт можете не волноваться. А с этой Синтией слишком много хлопот, так что придётся нам с ней расстаться. По-тихому.
Я попытался обдумать услышанное, но вокруг было слишком уж тихо. Я понял, что музей закрылся, причём уже довольно давно. Я даже не предполагал, что в Нью-Йорке может оказаться такое тихое местечко. Джо Эрп повернул свою руку так, чтобы увидеть циферблат наручных часов. Ещё через несколько минут он снова на них глянул и сказал:
