Крэйг Ларсен - Мания
– Пойдем пива выпьем. Блейк угощает.
– Если играть с огнем, то и обжечься можно, так говорят, верно?
Вернер покачивался на кровати. Он был слишком пьян и уже не мог сидеть.
– Объясните, что вы имеете в виду, Блейк, – попросил Ник.
– Сэм знал, насколько опасен зарконий.
– Что значит опасен?
– Он нестабилен. Совершенно новое лекарство. На основе генетических разработок. Знаете, насколько микроскопические дозы нужны? Крошечные! Так просто и не отмеришь. Препарат работает на молекулярном уровне в мозге. Он воздействует на определенные рецепторы. Собственно говоря, усиливает выброс допамина. Экстази когда-нибудь принимал, дружище?
– Конечно.
Вернер поднял руки и хлопнул ими по коленям.
– И он был мой. Мой!
– Что вы хотите сказать?
– Это я, а не твой брат, создал зарконий! Это было мое исследование. Мое детище.
Вернер начал отвлекаться, и Ник попытался вернуть его к теме разговора.
– Я так и не знаю, почему вы перестали работать с Сэмом.
– Что? А-а, мы познакомились в университете. За год до того, как я поехал в Бостон в магистратуру. Он был слабеньким студентом, ты это знал? Не лучшая отговорка для ученого, но Сэм умел обращаться с деньгами, знаешь ли. А я не умел.
– И вы решили заняться бизнесом вместе?
Вернер покачал головой.
– Как я уже говорил, я изобрел зарконий. Я был тогда в Гарварде. Вот что я сделал! А Сэм предложил основать компанию «Матрикс Заркон». Нужно отдать должное, твой брат был сообразительным сукиным сыном, дружище, и убедил меня запатентовать зарконий на имя компании. Я тогда не понимал, что компания-то принадлежит Сэму. Он получил то, что хотел, и меня списали со счетов. А зарконий остался у него.
Шокированный услышанным, Ник все же не сомневался в правдивости слов Вернера.
И вы ничего не смогли сделать?
Он меня уволил, дружище, – улыбнулся Вернер. – Выкинул на обочину.
– А вы никак не могли защитить свои интересы? Я имею в виду, законным путем. Можно было подать на него в суд и оспорить авторские права.
– А смысл? Ты меня не слушаешь, дружище. Зарконий скорее опасен, чем хорош. Это как чистить зубы нитроглицерином. Насколько мне известно, шансы на то, чтобы провести испытания этого препарата, стремились к нулю. – Вернер опять уткнулся в локоть и закашлялся. – И в любом случае, были снимки.
– Снимки?
– Фотографии, дружище.
– Я не уверен, что понимаю вас, – растерялся Ник.
– Ты должен помнить. Это же ты их сделал. В тот день когда мы познакомились. Во время марафона.
– Я помню, – кивнул Ник. – Я сфотографировал вас с Сэмом, когда вы пересекали финишную прямую. Но я не понимаю…
Вернер махнул рукой в сторону диплома, прибитого к стене над бюро.
– В тот день, когда я бежал марафон в Сиэтле, я якобы находился в Бостоне и сдавал выпускной экзамен для магистратуры. В общем, это был мой друг… Сэму нужно было только принести эти фотографии в университет, и я бы лишился диплома.
Его слова ошарашили Ника.
– Значит, фотографии были доказательством того, что вы сжульничали на экзаменах?! – Он вспомнил, каким настойчивым был Сэм. – Вот почему он так хотел, чтобы я пришел туда.
– Так насколько хорошо, дружище, ты знал брата?
– Мне очень жаль.
– Это не твоя вина. Сэм обвел вокруг пальца нас обоих. – Вернер слабо улыбнулся. – Очевидно, мой гарвардский диплом стоил намного больше, чем моя доля в «Матрикс Заркон». Я никогда не думал, что Сэм прекратит финансирование. Да и как я мог даже представить такое?! Джейсон Гэмлин оказался крупной рыбой, попавшейся на нашу удочку.
– И Сэм выбросил вас из компании.
– Точно. Но, черт побери, у меня до сих пор есть диплом, так? А что касается твоего брата и делишек, которыми он занимался с Гэмлином… – Вернер засмеялся, глядя на Ника мутными глазами. – Они стригли на этом капусту. Капитал, вот как он это называл. Проверяли лекарство. С одной стороны – Управление по контролю за продуктами и лекарствами, с другой – венчурный[8] капитал Гэмлина. А ты знаешь, что это означает, дружище?
Ник молча смотрел на Вернера. Ему было жаль его, жаль себя, но больше всего ему было жаль Сэма.
– Карточный домик, вот что это такое. Чертов карточный домик! Сэм знал, насколько опасен зарконий. Он знал потенциал этого препарата, но понимал и риск тоже, дружище. Сэм все знал. Он играл с огнем. Вот и сгорел.
Ник передал Вернеру бутылку виски и вышел из маленькой грязной комнаты. Когда он закрывал дверь, тот, покачиваясь, сидел на краю кровати, поднеся полупустую бутылку к губам. Спускаясь на лифте в коридор, Ник никак не мог избавиться от этого зрелища. Под потолком гудели провода.
Глава 20
На следующее утро Ник проснулся мокрый как мышь. Он задыхался, пытаясь вырваться из кошмара.
Наконец он понял, где находится. Узнал дверь и дверную ручку. Он тысячи раз бывал в этом коротком коридоре. Дверь распахнулась, и он осторожно вошел в комнату родителей в Мэдисоне.
За столом, просматривая бумаги, сидел отец. Нику хотелось подойти и обнять его, но он вдруг понял, что отец мертв. Окровавленное лицо было изуродовано аварией во время столкновения с грузовиком. Тогда погибли его родители. Губы мертвеца распухли, а зубы, как и у Сэма, были вбиты в горло…
Ник лежал на кровати и уже открыл глаза, но не смог ничего увидеть и в панике заметался под тяжелым одеялом. Наконец он сумел сфокусировать взгляд на своей темной спальне в Сиэтле. Видение из кошмара исчезло. Сев на кровати, Ник отдышался и провел руками по вспотевшему лицу и волосам. Ему казалось, что он не спал ни минуты с тех пор, как копы открыли мешок для трупов и он увидел безжизненные глаза брата. Стараясь не разбудить Сару, он выбрался из постели. Еще не было и шести утра, но ему больше не хотелось закрывать глаза. Оглядев захламленную комнату, он решил отправиться на работу.
Шел сильный дождь, и Ник промок насквозь, пока перебежал от парковки до двери редакции. Он передал фотоаппараты и телефон охраннице на входе.
– Не помню, чтобы вы приходили так рано за последние полгода, – сказала она, откидываясь на стуле.
– Да, давненько такое было, – согласился Ник, с удовольствием останавливаясь поболтать.
– А я думала, вас уволили. Слушайте, а у вас есть пропуск или какой-нибудь документ?
Ник сунул руку в карман и вытащил бумажник.
– Меня не уволили. – Он протянул охраннице документы. – Я сам уволился, но работаю фрилансером.
– Вы ведь были там, когда это произошло. Его уже поймали?
– Что?
Ник не понимал, о чем говорит охранница.
– Если бы такое случилось со мной, я бы убила этого ублюдка!
Разозлившись, Ник собрал вещи со стола.
– Если у вас есть какие-то вопросы по поводу моего права появляться здесь, можете позвонить Лоре Дейли.
В четверть седьмого Дейли подошла к столу Ника и опустилась на красный виниловый стул. Она слегка поморщилась, как будто у нее болели колени. Ник равнодушно посмотрел на нее, ожидая, пока редактор заговорит. Несмотря на холод, на Дейли был только полосатый жакет фирмы «Маринерс» поверх обычной белой блузки и темно-серые брюки. Она всегда одевалась в мужском стиле, и Ник считал, что таким образом Лора старается скрыть все признаки своей женственности.
Было еще совсем рано, так что редакция оставалась почти пустой. Перед компьютерами сидели несколько репортеров, работавших над статьями, которые нужно было срочно сдать, и парочка сотрудников сгрудились у кофейного автомата. Голоса гулко разносились по огромному помещению, но в целом было тихо.
– Думаю, что должна извиниться… – начала Дейли.
Ее голос звучал скучновато-буднично, но Ник понимал, что она говорит искренне. Лора беспокоится, что он обиделся, и не хочет потерять его расположение.
– Я имею в виду ту встречу. Ты вышел из ресторана расстроенный.
– Забудьте об этом, Лора. Это не ваша вина. Мне не следовало так реагировать. Просто я разнервничался…
– Я не хотела давить на тебя, – продолжала редактор. – Для меня это все тоже внове, понимаешь? Я не знаю, чего ждать. И я подумала, что, может быть, тебе полезно будет заняться чем-то конкретным.
– Не нужно волноваться по поводу меня. Я справлюсь.
Дейли поерзала на стуле.
– Когда исчез Гарольд, я долгое время не могла спать.
Ник молча смотрел, как она заправляет седые пряди за уши. Он слышал об этом. Когда Дейли было уже за тридцать, она случайно забеременела. Она не состояла ни в каких серьезных отношениях и решила растить ребенка сама. Лора воспитала сына, помогла ему закончить среднюю школу и потом потеряла при трагических обстоятельствах, когда мальчику было восемнадцать. Ник был знаком с Лорой уже давно, но она впервые заговорила о своем сыне.
– Все было настолько плохо, что я обратилась к психотерапевту. Знаешь, обычно я это людям не рассказываю. И врач мне кое-что сказала. – Дейли подняла глаза к потолку, вспоминая ее слова. – Она сказала, что как бы трудно ни было это принять, Гарольд принимал решение сам. От меня это не зависело. – Дейли помолчала, как будто вновь слушая совет психотерапевта. – Я не могу винить себя.
