Вадим Сухачевский - Сын палача
– И где ж ты отсиживался? – несколько успокоенный тем, что хоть Афанасий жив, спросил Васильцев.
Голос у Афанасия стал смущенный:
– Як обычно: у нужнике.
– А пришел-то зачем? Какие-нибудь новости?
Афанасий взглянул на него ошалело:
– Якие ще вам новости, Юрий Андреич? Вже три у нас покойника – нешто мало?.. Ох, страху натерпевся!.. – Он стащил с головы свою ушанку и стал ею отирать выступивший на бугристом лбу пот.
На миг забыв, с кем он имеет дело, Юрий удивился:
– Ты про покойников-то откуда знаешь?
– Як же нэ знать… – снова смутился Афанасий. – Я ж – нэ судите, Юрий Андреич, – я ж к вам ще тогды эхстрасэнсорно подклучився. Щё вы бачили, то и я бачив, щё слухали, то и я слухав… Пчелку жалко. Яка гарна дывчина была!.. Подумав: ну як тэт бисов палачов сын за мене примется?.. Нэ, думаю, у Юрий Андреича оно спокойни́й буде, он же мене – як тата ридный…
Лучше бы он к Викентию-младшему «подклучився» или к Полине, подумал Васильцев.
Афанасий, отлично читавший его мысли, тут же ответил:
– Та пытався я, пытався, Юрий Андреич! Пытався, но – нэ чую! Обоих нэ чую! Чуть мэлькнуть оба – и усё!.. Може, хто екран эхстрасэнсорный поставив… У вас, товарищ судья… тьфу ты, товарищ Юрий Андреич… у вас портвэйну хоть трохи нэма? Жуть мою трохи загасить…
В этом состоянии пользы от него все равно было чуть. Васильцев достал большую бутылку французского коньяка (тоже из Катиных лондонских запасов) и хрустальный фужер. Сказал:
– На, гаси свою жуть.
– Говорю ж – як тата… – присаживаясь на диван, благодарно произнес Афанасий.
Фужер он, правда, от себя отодвинул за ненадобностью, с коньяком же расправился вмиг – из горлышка с бульканьем вкачал себе в нутро все три четверти литра. После этого глаза его потухли, он обмяк на диване и уже через минуту, так и сидя на диване, оглушительно захрапел.
Васильцев закинул на диван его ноги, подсунул подушку под голову. Афанасий теперь все равно бесполезен – теперь при всяком пробуждении будет озабочен лишь тем, чтобы «гасить свою жуть», уж тут его не остановишь. Чем гасить – ему, в сущности, все равно: портвейном ли «Бело-розовым», лучшим французским коньяком, жидкостью для бритья или разбавленной сапожной ваксой. Когда со страху уходит в запой – такое уж бывало, – то справиться с этим пока что не удавалось никому. В клинике когда-то два гипнотизера пытались его из запоя вывести – да куда там! Уже через неделю сами до белой горячки допились.
Стенные часы пробили двенадцать. Страшные сутки закончились. И как раз к их окончанию он, Васильцев, полностью потерял всю свою армию, – какой-то юный Викентий в одиночку одержал над ней быструю и решительную победу. Трое убиты один за другим, четвертый в панике дезертировал, пятый до состояния полной бесполезности деморализован, и рассчитывать на него как на боевую единицу уже никак нельзя.
Что делать? Признать свое поражение и, как мышь, спрятаться в какой-нибудь потаенной щели? Но это означает – оставить Полину у тех нелюдей в заложницах. На что они способны, хорошо известно.
Письмо от короля и императора Катя уже прочитала. Юрий спросил у нее:
– Где драгоценности?
– Там, в спальне… – она вышла из гостиной.
Не возвращалась довольно долго, а когда вернулась, на ней не было лица. Вместо мешочков с драгоценными камнями она держала листок бумаги. Трясущимися руками протянула его Юрию. Это бесстрашная-то Катя! Такой он ее прежде никогда не видел.
Написано на листке было вот что:
Дорогой Юрий Андреевич!
Не сочтите меня за рядового вора-домушника, просто обстоятельства нынче сложились так, что я вынужден доставить вам эту маленькую неприятность. Но ведь и Вам эти камешки не для жизни нужны, а для того же, в сущности, для чего и мне. Ведь я поступлю так же, как поступили бы Вы: выкуплю за них известный нам обоим «товар». Так что Вам еще предстоит снова за него побороться.
Всегда Ваш, В. В.Понимал ли этот гаденыш, что за «маленькую неприятность» он доставил? Была у него такая задумка или не была – но тем самым он обрекал его, Юрия, а возможно, и Катю, на верную и скорее всего мучительную смерть.
Что делать?..
Даже если как-то спрятаться, подземные монархи все равно обязательно их найдут. Нет такой щели, которая им недоступна, их глаза и уши везде, где только существуют нищие и помойки, и спрятаться от них можно только там, где не существует ни того, ни другого, – стало быть, разве что на Марсе или на Луне.
А уж найдя Юрия, покарают показательно – то есть так страшно, что об этом лучше вообще не думать: они не прощают, если кто-то не является по их вызову.
Явиться, но без камней?.. Будет ровно тот же результат.
И с Катей как быть? Что, если и ей в этом случае уготована та же участь?
Вступить в борьбу с ними?
Проигрыш предрешен: здесь не Марс и не Луна, здесь их подданных тьмы и тьмы. И кто он против них?
Юрий задумался, кто же он теперь. Богач, лишившийся драгоценностей. Незадавшийся судья, сбежавший из суда. Столь же незадачливый генерал, в один миг потерявший всю свою армию.
Право, когда работал истопником в котельной, он стоил гораздо большего.
А на столе лежит его смертный приговор, черная метка на бумаге в косую линеечку – послание от двух беспощадных любителей квашеной капустки, которой и требовалось-то всего-навсего «полтора кила».
Ну, правда, еще пара мешочков с драгоценными камнями в придачу – тех, которых у него теперь не было.
Глава 6
«Их надо убить»
«А надо их просто убить…»
Почти всю ночь Юрий не спал, думал о том, как им живыми выкарабкаться из этой абсолютно безнадежной ситуации, но при малейшем анализе все эти планы тут же становились по-детски несерьезными. Странно, что под утро его все-таки сморило сном. Сон был тревожный, с какими-то мерзкими и страшными видениями.
Из сна вырвали именно эти слова: «А их надо просто убить…» – и Юрий, проснувшись еще не до конца, не понимал – то ли он сам их произнес, то ли их принесли первые солнечные лучи, просочившиеся в окно сквозь шторы.
И сразу стало так легко на душе! Убить! Ну конечно же, убить! Как все, действительно, просто!..
Но, оказывается, эти слова произнесла Катя.
– Да, нам надо их убить, – повторила она – то ли для него, то ли сама с собой рассуждая вслух.
Мозг наконец пробудился окончательно, и вместе с этим снова придавила тяжелым саваном безнадежность.
Катя тронула его за плечо:
– Я думала, ты уже не спишь. Слышишь, что я говорю? Просто их надо убить.
– Да, проще некуда! – скептически произнес он. – По-твоему, это так просто?
– А они что, бессмертные? – ответила она вопросом на вопрос.
Юрий промолчал. Бессмертными они, конечно, не были, эти подземные монархи, гибель тех, которые предшествовали нынешним, он однажды даже наблюдал воочию. И убили их вовсе не какие-нибудь чудо-богатыри, а обычные люди.
Она была права: их надо просто убить. Сейчас, когда рядом лежала его Катя, полная решимости, как всегда бесстрашная, все прежние сомнения куда-то вмиг улетучились и на душе вдруг стало совсем легко.
Боже, как он ее все-таки любил!.. Он прижал ее к себе и проговорил:
– Как же я жил-то без тебя, милая!
– Подожди, сейчас не время, – она отстранилась. – Встреча с ними уже сегодня, ты забыл? Надо готовиться… Ты не спрашиваешь, как мы это сделаем.
– И как? – спросил Юрий. – Имей в виду, нас там тщательно обыщут.
– А вот так! – Она вскочила с кровати и, даже не накинув халатика, выпорхнула в другую комнату. Вернулась через минуту с двумя дорогими паркеровскими авторучками в руках. – Вот этими штуками и убьем.
Юрий не смог сдержать улыбки.
– Перо в глаз всадишь? – спросил он.
– Зря улыбаешься. Во-первых, твой вариант тоже осуществим: если ты помнишь, у одного из них глаз на животе, дотянуться не так уж трудно.
– Да нам не дадут к ним даже приблизиться, – возразил он.
– Ты меня не дослушал… А во-вторых, это и не потребуется. Вот, посмотри…
Она разобрала одну авторучку, и из нее вывалился мелкокалиберный патрон.
– Это мне в Лондоне дали на всякий случай. Стреляет, правда, не бесшумно, зато с сильным боем. К сожалению, не сможем сейчас опробовать, у меня осталось всего три патрона. Два я дам тебе, а мне и одного достаточно, я из этой штуки никогда не промахивалась. Главное – ты уж постарайся хотя бы с двух выстрелов один раз попасть.
– Ладно, как-нибудь постараюсь… – проговорил Юрий, осматривая странное оружие.
Да, возможно, с двух-то выстрелов он хоть один раз попадет… Ну а дальше что? Их обоих тут же изрубят в куски, нашинкуют, как ту самую капустку, – монархи всегда предстают в окружении своей многочисленной челяди.
Видимо, по его лицу Катя догадалась, о чем он сейчас думает.
– Будем надеяться, что нас оставят в живых, – чуть улыбнулась она.
