Кен Фоллет - Третий близнец
Надо побыстрее выпроводить Беррингтона, подумала Джинни.
– Если хотите позвонить, Берри, то телефон вон там, в спальне.
– Ничего, дело подождет, – сказал он.
– Что ж, еще раз большое спасибо за чудесный вечер. – Она протянула ему руку для рукопожатия.
– Рад, что доставил вам удовольствие. Доброй ночи. – Он осторожно пожал ей руку и вышел.
Джинни обернулась к отцу:
– Что произошло?
– Просто выпустили раньше за примерное поведение. Я свободен. Ну и, естественно, первым делом захотел увидеть свою маленькую девочку.
– После трехдневной пьянки, – ядовито заметила она. Он был настолько неискренен, что ее тошнило. И она почувствовала, как в ней закипает гнев. Ну почему Бог послал ей такого отца?
– Да ладно, будет тебе фыркать, – примирительно заметил он.
Гнев сменился печалью. У нее никогда не было настоящего отца и не будет.
– Дай сюда бутылку, – сказала она. – Сейчас сварю кофе.
Он нехотя протянул ей бутылку водки, Джинни убрала ее в холодильник. Налила в кофейник воды, включила газ.
– А ты постарела, – сказал отец. – Ишь, даже седина в волосах появилась.
– Спасибо за комплимент. – Она достала кружки, сливки и сахар.
– Твоя мать тоже рано поседела.
– Чему ты немало поспособствовал.
– Я заходил к ней. – В его голосе звучало возмущение. – А она там больше не живет!
– Она в Белла-Висте.
– Да, соседка, миссис Мендоза, мне сказала. Она же дала твой адрес. Как можно было отправить мать в такое паршивое место?
– Ну так забери ее оттуда! – раздраженно воскликнула Джинни. – Она ведь до сих пор приходится тебе женой. Устройся на работу, обзаведись приличной квартирой и начни, наконец, заботиться о ней.
– Ты же знаешь, я этого не смогу. Никогда не мог.
– Тогда нечего придираться ко мне!
– Я не хотел говорить о тебе ничего плохого, детка, – умоляюще протянул он. – Просто мне не понравилось, что мать находится в этом заведении, вот и все.
– Я от этого не в восторге, да и Пэтти тоже. И мы собираемся раздобыть денег, чтоб забрать ее оттуда. – Сердце у Джинни сжалось, к глазам подступили слезы. – Черт побери, папа, мне и без того тяжело! А я должна сидеть и слушать твое нытье!
– Ну ладно, ладно, будет тебе, – пробормотал он.
Джинни сглотнула вставший в горле ком. Не надо было позволять ему с самого начала. И она решила сменить тему:
– Что собираешься делать? Какие планы на будущее?
– Ну, сперва осмотрюсь маленько, а там видно будет.
Это означало, что он будет искать очередной объект ограбления. Но Джинни промолчала. Он вор, и изменить его она не в силах. Отец откашлялся.
– Может, подкинешь мне несколько баксов, чтоб начать новую жизнь?
Тут она снова вспылила:
– Нет, но зато я скажу тебе, что собираюсь делать! Отправлю тебя в душ, чтобы ты помылся и побрился, а сама простирну твои грязные шмотки в машине. Если обещаешь не прикасаться к водке, угощу тебя яичницей и тостами. Потом найду тебе пижаму. Переночевать можешь вот на этом диване. Но никаких денег я тебе не дам, не рассчитывай. Я и без того из кожи вон лезу, чтобы наскрести денег и отправить маму в более приличное место, где ей будет уютно и комфортно. И ни единого лишнего доллара у меня нет.
– Хорошо, дорогая, – притворно ласково протянул он. – Я все понимаю.
Она подняла на него глаза. Гнев прошел, и она ощутила тоску. Ей от всего сердца хотелось, чтобы отец обрел покой, мог сам о себе позаботиться, устроиться на нормальную работу. Ей хотелось любить отца, чувствовать, что на него можно положиться. Она истосковалась по настоящему любящему отцу, но в то же время понимала, что все эти ее мечты напрасны. Место для отца в ее сердце всегда будет пустовать.
Зазвонил телефон. Джинни сняла трубку:
– Алло?
Это была Лиза.
– Джинни, это был он! – с дрожью в голосе воскликнула она.
– Кто? Что?
– Тот парень, которого при тебе арестовали. Я указала на него на опознании. Это он изнасиловал меня. Стивен Логан.
– Стивен – насильник? – не веря своим ушам, пробормотала Джинни. – Ты уверена в этом?
– Совершенно уверена, Джинни, – ответила Лиза. – О Господи, это было просто ужасно… снова увидеть его лицо. Сначала я не была уверена, потому что на нем не было кепки. Но потом детектив заставил их всех надеть бейсболки, и тут уж я сразу его узнала.
– Лиза, это никак не может быть он, – сказала Джинни.
– Почему?
– Его тесты и анализы говорят о другом. И потом, я провела с ним весь день. И в конце концов, так мне подсказывает интуиция.
– Но я его узнала! – обиженно воскликнула Лиза…
– Странно. Не могу понять, как такое могло случиться.
– Потому что это не соответствует твоей теории, верно? Ведь тебе нужно, чтоб один близнец был хорошим, а другой – плохим.
– Да, это так. Но один подобный случай еще не опровергает всей теории.
– Сожалею, что это портит выстроенную тобой схему.
– Я утверждаю, что это не он, совсем по другой причине, – вздохнула Джинни. – Черт, а может, именно по этой. Не знаю. Ты где сейчас?
– Дома.
– Ты в порядке?
– Да, чувствую себя просто прекрасно. Потому что знаю: этот тип заперт в тюрьме.
– Он показался мне таким славным парнем…
– Самый опасный тип насильника, так говорила Миш. Те, что с виду кажутся совершенно нормальными, являются самыми хитрыми, изощренными и безжалостными преступниками. Им нравится видеть человеческие страдания.
– О Господи…
– Я совершенно вымотана и собираюсь лечь спать. Просто хотела рассказать тебе. Как прошло свидание?
– Ничего. Завтра все расскажу.
– Мне страшно хочется поехать с тобой в Ричмонд.
Джинни собиралась прихватить с собой Лизу, чтобы та помогла ей взять интервью в тюрьме у Денниса Пинкера.
– А ты уверена, что сможешь поехать?
– Да. Хочется поскорее вернуться к нормальной жизни. И чем раньше это произойдет, тем быстрее я позабуду о том, что случилось.
– Но Деннис Пинкер, судя по всему, просто копия Стивена Логана.
– Знаю. Как-нибудь справлюсь.
– Ну, если ты так уверена…
– Позвоню тебе утром.
– Ладно. Спокойной ночи.
Джинни тяжело опустилась в кресло. Неужели все обаяние, манеры, поведение Стивена есть не что иное, как маска? «Если так, то я, наверное, совсем не разбираюсь в людях, – с горечью подумала она. – И ученый из меня, видно, никудышный. Вполне возможно, что все идентичные близнецы с криминальными генами окажутся преступниками». Она вздохнула.
Сидевший рядом криминальный предок заметил:
– А этот твой профессор – симпатичный парень, но староват для тебя! У тебя с ним что, шуры-муры, да?
Джинни поморщилась.
– Ванная вон там, папа, – сказала она.
13
Стив вновь оказался в комнате для допросов с желтыми стенами. Все те же два сигаретных окурка лежали в пепельнице. Комната совсем не изменилась, зато изменился он сам. Три часа тому назад он был добропорядочным, законопослушным гражданином, не виновным ни в одном преступлении – ну разве что в вождении с превышением допустимой скорости на пять миль. Теперь же он был насильником, находился под арестом, жертва опознала его, и ему предъявили обвинение. Конвейер машины правосудия заработал. Он преступник. И неважно, как часто он будет твердить про себя или во всеуслышание, что не делал ничего дурного; освободиться от чувства вины, собственного бессилия и униженности ему не удастся.
Чуть раньше с ним беседовала женщина, сержант Делавер. Теперь в комнату вошел мужчина, тоже с картонной папкой в руках. Ростом он был примерно со Стивена, но мощнее, шире в плечах. Седеющие волосы коротко подстрижены, над губой топорщатся усики. Он сел и достал пачку сигарет. Не говоря ни слова, щелчком выбил одну, закурил и бросил спичку в пепельницу. Затем открыл папку. Внутри находился очередной бланк, где значилось:
ОКРУЖНОЙ СУД ШТАТА МЭРИЛЕНД
(город/округ)
Верхняя половина листа была поделена на две колонки: «Истец» и «Ответчик». Чуть ниже – подзаголовок:
ПРЕДЪЯВЛЯЕМЫЕ ОБВИНЕНИЯ
Детектив, по-прежнему не произнося ни слова, начал заполнять бланк. Написав несколько слов, приподнял первый белый лист бумаги и проверил, на месте ли четыре копии, написанные через копирку: зеленую, желтую, красную и коричневую.
Стив вытянул шею и увидел имя жертвы: Лиза Маргарет Хокстон.
– Как она хоть выглядит? – спросил он.
Детектив поднял на него глаза.
– Заткнись, вонючка! – рявкнул он. Затянулся сигаретой и продолжил писать.
Только сейчас Стив в полной мере ощутил, как низко пал. Этот человек оскорблял его, а он был не в силах защититься, достойно ему ответить. Еще один этап в процессе его унижения: они хотят, чтобы он почувствовал себя ничтожеством, ощутил полную свою беспомощность. «Ах ты ублюдок, – подумал он. – Вот встретимся, даст Бог, вне стен этого здания, когда у тебя не будет при себе пушки, тогда я тебе покажу!…»
