Майкл Крайтон - Государство страха
Эванс догнал его. Через стекло было видно, как двое оставшихся спорщиков о чем-то шепчутся.
— Плевал я на вас! — громко заявил Джордж. Потом остановился и обернулся:
— Если правда на нашей стороне, почему не сказать всю правду?
Дрейк удрученно качал головой.
— Вот твари, — прошипел Мортон и отошел к лестнице.
— Вы меня вызывали? — спросил Эванс.
— Да. — Мортон указал в сторону зала. — Знаешь, кто тот парень?
— Знаю, — кивнул Эванс. — Джон Хенли.
— Правильно. Эти двое заправляют в НФПР всеми делами, — сказал Джордж. — И лично мне плевать, сколько подачек от знаменитостей числится у них на счету. И сколько у них штатных юристов. Эти двое крутят и вертят остальными, как хотят. Никто из жертвователей не знает, на что уходят его деньги. Да и не слишком желают знать. Но я тебе вот что скажу: не желаю участвовать во всем этом дерьме. Хватит! С меня довольно!
Они начали спускаться по лестнице.
— Что вы хотели этим сказать? — осторожно спросил Эванс. — Что хотел сказать? — Мортон на секунду остановился. — Я отказываю им в гранте на десять миллионов долларов, вот что.
— Прямо так им и сказали?
— Нет, — ответил Мортон. — Пока еще не сказал. И ты тоже пока смотри не проболтайся. Пусть это станет сюрпризом, когда придет время. — Он мрачно усмехнулся. — Но все документы надо составить прямо сейчас.
— Вы это твердо решили, Джордж?
— Только не отговаривай меня, малыш.
— Я и не отговариваю, я просто спрашиваю…
— Надо составить соответствующие бумаги. Займись этим сейчас же.
Эванс обещал заняться.
— Сегодня же, ясно?
Эванс кивнул.
* * *На всем пути к подземному гаражу оба они молчали. Эванс проводил Мортона до ожидавшей его машины. Водитель Гарри услужливо распахнул дверцу. Только тут Эванс осмелился напомнить:
— На той неделе НФПР дает банкет в вашу честь, Джордж. Это не отменяется?
— Ни в коем случае, — ответил Мортон. — Ни за что на свете не пропущу такое событие.
Он уселся в машину, Гарри захлопнул дверцу.
— Всего доброго, сэр, — сказал Гарри Эвансу. И машина отъехала.
* * *Он позвонил ей из своей машины.
— Сара?
— Знаю, уже знаю.
— Что происходит?
— Он мне не говорит. Но он страшно рассержен, Питер. Просто в ярости.
— У меня сложилось то же впечатление.
— И еще он только что улетел снова.
— Что?
— Он улетел. Сказал, что вернется через неделю. Как раз вовремя, чтоб поспеть в Сан-Франциско на банкет в его честь.
* * *Затем на мобильник Эвансу позвонил Дрейк:
— Что происходит, Питер?
— Понятия не имею, Ник.
— Он просто с ума сошел. Говорил такие вещи… ты что-нибудь слышал?
— Нет, вообще-то нет.
— Он окончательно рехнулся. Я страшно за него волнуюсь. Как друг. Уже не говоря о банкете на следующей неделе. Как думаешь, он к тому времени придет в себя?
— Думаю, да. Он собирается прилететь на него с кучей своих друзей.
— Ты уверен?
— Так сказала Сара.
— Могу я поговорить с самим Джорджем? Можешь мне это устроить?
— Насколько я понял, — ответил Эванс, — он снова уехал из города.
— Во всем виноват этот гребаный Кеннер! Он стоит за всем этим.
— Лично я понятия не имею, что происходит с Джорджем, Ник. Знаю лишь одно: на банкете он непременно будет.
— Обещай, что доставишь его лично!
— Но, Ник, — возразил Эванс, — ты же знаешь, Джордж всегда поступает по-своему. — Этого-то я и боюсь.
НА ПУТИ К САН-ФРАНЦИСКО
На своем личном реактивном самолете «Гольфстрим» Мортон вез самых знаменитых сторонников НФПР. Там были две рок-звезды, супруга выдающегося комического актера, киноактер, исполняющий роль президента в телесериалах, писатель, недавно баллотировавшийся в губернаторы, и два юриста, занимающихся проблемами охраны окружающей среды в других организациях. За белым вином и канапе с семгой шла оживленная беседа. Общий смысл ее сводился к тому, что должны и могут сделать Соединенные Штаты как самая экономически развитая держава в мире для сохранения окружающей среды.
Мортон, что было для него нехарактерно, присоединяться к этому разговору не стал. Ушел в хвост самолета, погрузился в кресло и сидел там, раздраженный и угрюмый.
Эванс пошел к нему и присел рядом, желая скрасить Джорджу одиночество. Мортон пил водку. Ему принесли уже вторую порцию.
— Я подготовил бумаги, отменяющие ваш грант, — сказал Эванс и достал документы из портфеля. — Вот. Если вы еще, конечно, не передумали.
— Не передумал. — Мортон начал подписывать лист за листом, почти не глядя на текст. А потом пододвинул бумаги к Эвансу и сказал:
— Придержи у себя до завтра.
Обернулся и взглянул на своих гостей, те как раз перешли к вопросу исчезновения редких видов, вызванному вырубкой дождевых лесов. Тед Брэдли, киноактер, игравший президента, рассказывал о том, что предпочитает машину с электродвигателем — он приобрел ее много лет тому назад — всем остальным популярным ныне «гибридам».
— Даже сравнения никакого нет, — говорил он. — Гибриды, они, конечно, выглядят симпатично, но это не то, совсем не то.
Затем в центре внимания оказалась Энн Гарнер, заседавшая в советах директоров сразу нескольких природоохранных организаций. Она настаивала на том, что в Лос-Анджелесе надо активней развивать общественный транспорт, чтоб люди меньше разъезжали на личных автомобилях. Американцы, говорила она, выбрасывают в атмосферу больше углекислого газа, чем другие народы и страны, и это их не красит. Красавица Энн была супругой знаменитого адвоката и всегда принимала проблемы охраны среды близко к сердцу.
Мортон вздохнул и обернулся к Эвансу:
— Знаешь, сколько загрязнений мы выбрасываем в атмосферу сейчас, в эту минуту? Мы сжигаем четыреста пятьдесят галлонов авиационного топлива, чтобы доставить двенадцать человек в Сан-Франциско. Да только за один этот перелет мы вырабатываем больше загрязнений на душу, чем большинство людей на планете за целый год!
Он допил водку, раздраженно поболтал кубиками льда в бокале. Потом передал бокал Эвансу, тот сделал стюардессе знак принести еще.
— Если и есть на свете существо хуже «лимузинного» либерала, так это владелец «Гольфстрима», радеющий за сохранность окружающей среды, — проворчал Мортон.
— Но, Джордж, — возразил Эванс, — вы и есть владелец «Гольфстрима», и…
— Да знаю я, знаю. И хотел бы, чтоб это тревожило меня больше, — ответил Мортон. — Хочешь честно?.. Так вот, это ничуть меня не заботит. И мне нравится летать на личном самолете.
— Слышал, вы побывали в Северной Дакоте и Чикаго, — осторожно заметил Эванс.
— Да.
— Чем вы там занимались?
— Тратил деньги. Много денег. Чертову уйму денег!
— Покупали произведения искусства?
— Нет. Приобрел кое-что подороже всех этих произведений. Неприкосновенность.
— Но разве прежде у вас ее не было?
— Да я не о себе говорю, — отмахнулся Мортон. — Неприкосновенность для кое-кого другого.
Эванс не знал, что на это сказать. На секунду ему даже показалось, что Мортон шутит.
— Как раз собирался рассказать тебе об этом, малыш, — продолжил Мортон. — У меня есть один список, хочу, чтоб ты передал его Кеннеру. Это очень… ладно, потом. Привет, Энн.
К ним подошла Энн Гарнер.
— Итак, Джордж, ты снова вернулся к нам? Я рада. Потому что ты очень нужен нам здесь. Судебная тяжба вануату, которую ты, слава богу, поддерживаешь, потом эта конференция по изменениям климата, что запланировал Ник, все это так важно, Джордж. О господи, самый критический момент!..
Эванс поднялся, хотел уступить Энн место, но Мортон толкнул его обратно в кресло.
— Вот что, Энн, — сказал он. — Должен сказать, ты выглядишь просто супер. Но у нас с Питером тут маленький деловой разговор и…
Она взглянула на бумаги, на открытый портфель Эванса.
— О, не знала. Прости, что помешала.
— Нет, нет, просто дай нам еще минутку.
— Конечно. Извини. — Но уходить она, похоже, не собиралась. — Это так непохоже на тебя, Джордж, заниматься бизнесом на борту самолета.
— Знаю, — кивнул Мортон. — Но, видишь ли, дорогая, я в эти дни сам себя не узнаю.
Энн растерянно заморгала. Она не знала, что ответить на это, а потому просто улыбнулась, кивнула и отошла.
— Выглядит и правда просто замечательно, — заметил Мортон. — Вот только ума не приложу, чьих это рук работа.
— Работа? — удивился Эванс.
— За последние несколько месяцев ее внешность подверглась изрядной переделке. Возможно, глаза. Затем — подбородок. Ладно, — он словно отмел рукой все вышесказанное, — теперь что касается списка. Никому о нем не говори, Питер. Ни слова. Ни единой душе. Особенно в своей конторе. И еще в…
