Пьер Леметр - Три дня и вся жизнь
Они оба понимали ложность ситуации, но также знали, что то, что уже началось, продолжится и придет к своему естественному и ожидаемому концу.
Антуан просунул руку под кофточку Эмили, нашел грудь, горячую и податливую до умопомрачения; она ответила, положив ладонь ему между ног. Последовал поцелуй, неловкий и пылкий, по подбородкам текла слюна, они не отрывались друг от друга, чтобы избежать необходимости разговаривать.
Найдя влажное и горячее лоно, Антуан издал глухой хрип.
Она схватила его рукой точно так же, как целовалась, с отважной, неуклюжей грубостью.
Они извивались, пытаясь поднять ее попку.
Эмили перевернулась, уцепившись руками за качели и широко расставив ноги. Антуан тут же вошел в нее. Она еще больше выгнулась, чтобы позволить ему войти глубже, а потом повернула голову и снова жадно поцеловала его, целиком засунув язык ему в рот, опять эта ненасытность…
Почувствовав, что он напрягся и излился в нее, она издала какой-то животный писк… Антуан так и не узнал, кончила ли она тоже.
Они еще какое-то время прижимались друг к другу, не особенно понимая, что теперь делать, боясь даже поднять глаза, а потом рассмеялись. Они словно в последний раз вернулись в детство, им показалось, что они удачно подшутили над взрослыми, над жизнью.
Антуан неловко натянул брюки, Эмили, задрав одну ногу, надела трусики и оправила платье.
Они стояли, не зная, о чем говорить, спеша расстаться, покончить с этим.
Эмили снова рассмеялась своим коротким смехом, свела коленки и прижала ладонь к низу живота, как ребенок, испытывающий неотложную нужду. Она закатила глаза и помахала рукой, словно желая стряхнуть с нее капли, сверху вниз, растопырив пальцы, ой-ой-ой…
Она торопливо чмокнула Антуана в губы и убежала. Прежде чем открыть дверь, она кончиками пальцев послала ему воздушный поцелуй.
Даже расставание было провалом.
Если бы детство для Антуана не закончилось, когда он познакомился со смертью, убив Реми, это наверняка произошло бы сегодня ночью.
Вернувшись, он проверил телефон.
Лора звонила четыре раза, но не оставила сообщения. Он набрал ее номер, но тут же сбросил. Говорить с ней означало лгать, а это было выше его сил. Сегодняшний вечер стал крахом, и он не мог объяснить себе, как все могло так закончиться. Желание, да. Еще бы, а что, кроме желания… Ты еще говоришь о каком-то желании… Пришлось бы оправдываться…
Он решил не звонить Лоре, как-нибудь потом объяснит… Поразмыслит и что-нибудь придумает.
Его комната осталась за ним, мать лишь поменяла обои и мебель. Его письменный стол, стул, старую кровать и бо́льшую часть того, что находилось в комнате, она заботливо убрала в подвал, однако некоторые вещи странным образом избежали ссылки: карта полушарий, постер с портретом футболиста Зидана, рюкзак, стаканчик для карандашей, трансформеры мегатрон, подушка с английским флагом. Довольно любопытный выбор, Антуан никак не мог понять ее логики.
Он ненавидел эти вещи, они вновь возвращали его в то время, от которого он старался отгородиться. Но приезжал он редко, а мать так старалась привести комнату в порядок, что у него не хватало ни наглости, ни сил сложить все в коробку и выставить на улицу. Хотя такое желание возникало каждый раз.
Телефон завибрировал. Сейчас около часа ночи, снова Лора. Ему было плохо в этот вечер, в этой комнате, в этом месте, в своей жизни. Он не нашел в себе смелости ответить.
Когда аппарат перестал вертеться вокруг своей оси, Антуан перевел дух и услышал шум на улице. Вернулась мать вместе с четой Мушотт. Что было бы, если бы их с Эмили застали спаривающимися на качелях, как подростки?
Ложиться и прикидываться спящим поздно. Он присел за стол и сделал вид, что работает. Притворяться, конечно, глупо и унизительно, но попробуйте придумать что-то другое.
Госпожа Куртен увидела свет в его комнате и поднялась.
– Как поздно ты работаешь, мой мальчик, надо спать!
На протяжении многих лет одни и те же слова, в которых звучала гордость за трудолюбивого, преуспевающего сына. Она вошла в комнату, распахнула окна, чтобы закрыть ставни, и остановилась, внезапно что-то вспомнив.
– Кстати, ты ведь знаешь, что лес Сент-Эсташ собираются привести в порядок?
Антуан ощутил, как по спине пробежала дрожь.
– Как это – привести в порядок… что в порядок?
Госпожа Куртен уже снова повернулась к окну.
– Так вот, нашли наследников. Мэрия приобрела этот участок, чтобы устроить небольшой парк аттракционов для детей. Они считают, что туда поедут со всего региона… Хотелось бы, но…
Любая инициатива, любое новшество всегда вызывало у госпожи Куртен огромное сомнение.
– Они говорят, что провели опрос, что это понравится семьям с детьми и создаст новые рабочие места. Посмотрим. Ладно, пора спать, Антуан.
– Кто тебе сказал? Насчет парка…
– Объявление висит в мэрии уже два месяца, но что ты хочешь, тебя ведь здесь никогда нет… Потому, разумеется, ты ничего и не знаешь…
Назавтра Антуан с раннего утра вышел на пробежку, ночью он глаз не сомкнул.
В витрине на стене ратуши среди официальных объявлений он прочел сообщение о строительстве парка Сент-Эсташ, планы которого можно посмотреть в мэрии.
Работы по расчистке территории предполагалось начать в сентябре.
16
Каникулы превратились в нескончаемое мучение. В безумное беспокойство. Антуан успешно выдержал экзамены, но был совершенно опустошен. Он больше не хотел даже думать о Бовале. Конечно, это неразумно, ему придется рано или поздно навестить мать, но он сослался на долгую летнюю поездку с Лорой, которая из-за нехватки денег на самом деле продлилась всего две недели. Осовремененная фотография Реми Дэме привела Антуана в состояние шока, но объявление о работах в лесу Сент-Эсташ предвещало катастрофу. И трудно было сказать, когда и как она разразится. Воображение вновь и вновь возвращало Антуана в худший период его жизни, в котором сосредоточилось все его детство. Тело найдут. Опять начнется расследование. Будут проводиться новые допросы. Антуан фигурировал в числе последних, кто видел ребенка живым, его вызовут. Версию похищения Реми проезжим преступником отвергнут. Следствие сосредоточится на городе и его жителях, родственниках ребенка, соседях. И след неизбежно приведет к нему. Это будет конец. Спустя двенадцать лет, измученный собственной историей, он окажется не способен солгать.
В то лето Антуан опять подумал о бегстве. Он искал место, откуда бы его не могли экстрадировать. Но в глубине души знал, что ничего не сделает: он не обладал ни размахом, ни темпераментом человека, способного жить за границей в бегах (само это слово было несовместимо с его характером!). Собственная жизнь показалась ему ничтожной, куцей, он был не зарвавшимся, циничным и организованным гангстером, а всего лишь обычным убийцей, которому пока везло.
Антуан принял решение остаться и погряз в угрюмом и беспокойном смирении.
Теперь, когда он повзрослел, заключение его уже не пугало, его страшил скандал: суд, газетчики, телевизионщики, которые заполонят Боваль, станут преследовать мать. Крупные заголовки, интервью экспертов, комментарии судебных обозревателей, фотографии, показания соседей… Он представлял себе Эмили, несущую вздор перед объективом камеры. Она не станет хвалиться тем, что они с Антуаном сделали после вечеринки у Лемерсье. Мэр попытается снять обвинение с города, но тщетно: в Бовале, в нескольких десятках метров друг от друга, одновременно проживали и жертва, и убийца. Госпожу Дэме снова заставят плакать, чтобы запечатлеть на камеру безутешную мать, рядом с ней будет стоять Валентина с тремя малютками. И снова будет всерьез поставлен вопрос, вечный вопрос: как можно стать убийцей в двенадцать лет?
Все будут обожествлять это происшествие, потому что по сравнению с ним почувствуют себя сказочно нормальными. Телевидение запустит какой-нибудь исторический сериал про знаменитые полицейские дела, углубившись в века, насколько позволят архивы. Бовальское преступление избавит целое население от малейших подозрений в насилии, ведь так приятно назначить ответственным за проступок кого-то одного и получать удовольствие, глядя как его наказывают за то, что мог бы совершить кто угодно. Антуан за считаные минуты примкнет к сонму хрестоматийных убийц. Он перестанет существовать. Он больше не будет личностью. Антуан Куртен станет брендом.
Его сознание приходило в крайнее возбуждение, в нем возникали тревожные картины, потом Антуан вдруг возвращался на землю, осознавая, что вот уже полчаса не говорит, не слушает и не отвечает на вопросы Лоры. Они жили в небольшой квартирке, расположенной далеко от университета, зато поблизости от университетского госпиталя.
Насколько в предыдущие три года они не щадили себя и свое время, предаваясь любовным утехам, настолько же по возвращении Антуана в июне их сексуальные отношения стали редки. Тогда Антуан пошел на определенные ухищрения, для которых его мужественность не требовалась. Лора с некоторой тревогой и серьезной неудовлетворенностью ждала лучших времен. Она никогда не видела Антуана особенно счастливым, он был человеком скрытным, молчаливым, суровым и беспокойным, именно это ей и нравилось в нем, он был очень красив, а веселость придавала ему слащавости. Его серьезность вызывала у окружающих ощущение надежности, внезапно опровергаемой неожиданными приступами тревоги. В такие периоды его дискомфорт приобретал угрожающие размеры. Лора по-своему объясняла причины его состояния, предполагая семейные неурядицы. Может, он сомневается в своем призвании врача? И все же она неизбежно пришла к предположению, тем более вероятному, что оно казалось невозможным: у Антуана есть любовница.
