Дарья Донцова - За всеми зайцами
Софи удалилась на кухню. Элеонорины губы превратились в нитку:
– Неуправляемое обжорство ведет к ужасным последствиям, Как только человек перестает думать о прекрасном…
– Вот тут вы не правы, – возразила Оксанка, – еда тоже может быть прекрасной. А Луи настоящий художник, попробуйте-ка салат.
Элеонора пошла багровыми пятнами от злобы. Мы все затаились в ожидании, но Оксанка, никогда не видевшая мою свекровь, опрометчиво продолжала:
– Или вот пирожки, просто потрясающие, я пополнела здесь на целых пять килограмм.
– Еще бы, – процедила сквозь зубы Нора, – на чужих-то харчах, ешь, сколько влезет, не жаль.
Дениска подскочил на стуле:
– Зачем вы моей маме грубите, сами уже вторую тарелку супа хомякаете! Элеонора в сердцах стукнула ложкой:
– Дети должны молчать, а ты, – она обернулась к Аркадию, – почему равнодушно смотришь на то, как оскорбляют мать твоего отца?
Машка кинулась в бой:
– Денька вас не оскорблял, он прав. Хотели пол-йогурта, а уже вон сколько съели! Элеонора встала из-за стола:
– До тех пор, пока дети находятся тут, покоя не будет. Уже девять, им пора в кровать. А вас, милочка, – обратилась она к Оксане, – лишний вес не украшает. Следует похудеть немного. Дайте мне чайную 1 ложку соли, соды и стакан кипяченой воды.
– Вы будете есть соль с водой? – удивилась Маня.
Элеонора, как все школьные учителя, ненавидящая детей, с перекошенным от злости лицом пояснила: – После еды необходимо полоскать рот раствором соли и соды. Остатки пищи разлагаются между зубами и ведут образованию кариеса.
Меня замутило; кажется, Наташку тоже, потому что она вдруг выскочила из комнаты.
Поздно вечером, когда я уже лежала в постели, вошел Аркадий.
– Бабулек в своем репертуаре. Говорит что у нее совершенно нет денег, и спрашивает, не дашь ли ты ей какую-нибудь старенькую кофточку и юбочку, чтобы срам прикрыть! Я вздохнула. Муж Элеоноры – генерал, обласканный властями. Ей осталась от него пятикомнатная квартира, двухэтажная дача и полный кошелек. Покойный свекор явно обладал даром предвидения. Деньги копил в долларах, и теперь Нора ни в чем не нуждалась. Впрочем, это не мешало ей сдавать свои необозримые апартаменты какому-то дипломату. Сама она жила на даче и скорей всего еще не прикасалась к "золотому запасу".
– Скажи ей, что завтра поедем и купим все необходимое.
ГЛАВА 24
Вторник посвятили магазинам.
– В человеке все должно быть прекрасно, – трубно вещала Элеонора Яковлевна, пока Аркадий рулил в "Самаритэн". – Неаккуратно одетый, плохо причесанный человек своим видом оскорбляет окружающих. Но при этом одежда не должна бросаться в глаза.
В своих рассуждениях она была абсолютно права и обладала к тому же отменным вкусом. Во всяком случае, с полок и вешалок универмага снимались самые дорогие и модные вещи. Кешка только крякнул, поглядев на счет.
Покупочная оргия продолжалась до обеда. Потом Нора с внуком двинулись домой, я же, придумав себе какие-то неотложные дела, стала бездумно бродить по улицам, радуясь, что осталась наконец в одиночестве, съела любимый гамбургер, спокойно почитала газету, спокойно покурила на набережной… Но все имеет свой конец. Пришлось возвращаться домой.
В холле тихо тикали часы, безлюдно в столовой и гостиной, в гараже отсутствовали машины и мотоцикл. Домашние трусливо бежали кто куда, оставив поле боя за Норой. Я села в гостиной и стала ждать их возвращения.
Элеонора Яковлевна, очевидно, принимала ванну, во всяком случае, она не показывалась на глаза, и, расслабившись, я мирно задремала на диване.
– Мадам, – кто-то потряс меня за плечо, – мадам, проснитесь.
Веки не хотели открываться, но, наконец, разомкнулись, и передо мной возникло озабоченное лицо Софи:
– Мадам, может, посмотреть, что с гостьей? В ванной уже четыре часа шумит душ, и она ни разу не вышла оттуда. Вдруг стало плохо с сердцем?
Я с трудом приняла сидячее положение:
– У этой дамы, Софи, нет сердца. А где все?
– Никого нет. Мадам Натали и мадам Оксана отправились в Опера, месье у жены в больнице, а у детей практические занятия в ветеринарной клинике. Маша сказала, что они должны убрать клетки с животными и приедут после десяти. Еще звонила мадам Луиза, сообщила, что подъедет к девяти и привезет какой-то сюрприз для Оксаны.
Я лениво встала с дивана. Софи права, надо посмотреть, что с Элеонорой, вдруг утонула? Дверь оказалась незапертой, постучавшись, я распахнула створку.
Нора сидела в кресле, спиной ко входу. Виднелась голова с аккуратной укладкой и безвольно повисшая рука. Надо же, спит! На столике около кресла стояла початая бутылка "Амаретто" и пустой бокал. Хороша ханжа, пьянствует потихоньку, лакомится ликером, а потом читает мораль о здоровом образе жизни. Ну, не упущу такую чудесную возможность, поставлю эту занудную нахалку в неудобное положение.
– Элеонора Яковлевна, ужин готов!
Я обошла кресло и увидела ее лицо. Выпученные глаза, изо рта вытекла струйка слюны, щеки и лоб какого-то непередаваемого синюшного оттенка – свекровь казалась бесповоротно и окончательно мертвой.
"Господи, – пронеслось в голове, – как повезло Лельке, пятой Костиной жене, избавилась от гарпии".
Но буквально через секунду другая мысль пронзила мозг – умерла! Умерла внезапно, не болея, у меня дома. Боже, что делать? Конечно же, звонить Жоржу!
К половине десятого дом заполнился народом. Приехали Жорж, эксперт Патрик и незнакомый полицейский врач. Патрик внимательно поглядел на тело, понюхал бокал и спросил:
– Кто-нибудь еще пил из этой бутылки?
– Вроде бы нет. Даже не знаю, где она ее взяла. В доме не держат "Амаретто", его никто не любит. Из ликеров у нас "Болс" и "Айриш крим". Впрочем, сейчас спрошу у Софи.
Пришедшая экономка сразу внесла ясность. Где-то около 12 дня посыльный принес красивую коробку с карточкой "Сюрприз для мадам Васильева". Подарок оставили в холле на столике.
– А почему она взяла этот подарок? – удивился Жорж.
– Видишь ли, фамилия Элеоноры тоже Васильева, она очень распространена в России, мы с первым мужем однофамильцы. Наверное, Нора решила, что это ее подарок. А ты думаешь, она выпила и сердце не выдержало?
Патрик хмыкнул:
– Бьюсь об заклад, в этой бутылке столько цианида, что хватит на всех твоих свекровей – бывших и будущих.
Я побелела:
– Как цианид? Ее что – отравили?
– Похоже.
– Господи, как же это ты можешь так сразу определить?
– Я ничего не определяю, – нахмурился Патрик, – я только предполагаю. Во-первых, характерный для отравления цианидами цвет лица, потом запах, чувствуешь аромат горького миндаля?
– "Амаретто" всегда пахнет миндалем. Патрик согласно закивал головой:
– Вот именно, поэтому его, как правило, выбирают для этой цели. Люди так примитивны – засовывают яд либо в миндальные пирожные, либо в "Амаретто", думают, что замаскируют запах отравы. И, надо признать, часто такая уловка срабатывает. Твоя свекровь почти целый стакан выпила и ничего не заподозрила. Первый раз вижу, чтобы ликер пили стаканами. Она, наверное, его залпом опорожнила, никак не иначе. Яд уже через несколько секунд парализует глотательные мышцы, обычно рюмку допить не успевают.
– Хватит читать лекции по судебной медицине, – вмешался Жорж, – займись телом, а я побеседую с Дашей.
Мы спустились в гостиную.
– Ты понимаешь, что я должен оформить беседу официально? – спросил Жорж, доставая разнообразные бланки. – У твоей бывшей свекрови были враги?
– Полно, ее ненавидела куча народа. Да и не удивительно, она ни о ком не сказала доброго слова. Вечно всех поучала, вещала как образовательная программа. Жадная, занудная, нахальная – да ее никто не любил, а родственники терпели по обязанности.
– Но ведь все знакомые остались в России?
– Да, во Франции она общалась только с нами.
– Ну а кто из вас мог желать ее смерти?
– В прошлые годы – я. Целых пять лет перед сном представляла кровавые сцены: давила Нору машиной, вешала на дереве, резала кинжалом… Потом развелась с Костиком, и она стала для меня ничем, нулем, пустотой. Я даже поняла, что среди остальных моих свекровей она еще не самая страшная. Марья Константиновна, с ее фальшивыми ласками, куда противней! Наташка познакомилась с Норой только в Париже, а Оксанка вообще вчера в первый раз ее увидела. Нет, здесь никто не хотел ее убить. Мы ее терпеть не могли и еле-еле выдерживали неделю, но отравить – это уж слишком!
Жорж нахмурился:
– Ты понимаешь, что это означает?
– Что мы ее не убивали!
– Что на самом деле хотели отравить тебя, моя радость!
– Ты шутишь!
– Ни в коем случае. По твоим словам, у Норы не было никого в Париже. Кто же прислал ей бутылку? Нет, мой котик, ликер предназначался тебе! Элеонора неожиданно явилась в гости?
– Ну да, она никогда не предупреждает о визитах.
– Вот видишь, никто и знать не знал, что она здесь. Нет, это твой подарок, а Нора воспользовалась презентом по ошибке. Ну а теперь подумай, кто же тебя так смертельно любит?
