Иван Жагель - Кто убьет любимую?
Бесконечное падение котировок и фактическое прекращение каких-либо операций на фондовом рынке не только превратило активы «Ист-Вест-инвеста» в неприлично малую величину, но и лишило ее владельцев средств на текущие расходы. Денег не было даже на зарплаты сотрудникам. И по решению Есехина, Бершадского и Прядко в компании начались массовые увольнения.
Дмитрий очень болезненно переживал это, так как практически каждого человека он брал на работу сам. Но выбора у него не было: заставлять людей что-то делать и ничего не платить им, он не мог.
Доходило до смешного: однажды Лучанская заикнулась, что у нее закончились запасы чая, сахара и печенья и она не может угостить никого из посетителей. На это Есехин заявил, что теперь все столоваться будут у себя дома, тем более, к ним сейчас приходили лишь ругаться и требовать назад свои капиталы.
Вымещать свое раздражение на секретаре было совсем уж последним делом. Поэтому, сорвавшись как-то в очередной раз, Дмитрий просто ушел с работы и отправился к Варе.
Ее туристическая фирма располагалась недалеко от парка «Сокольники», на первом этаже красного четырехэтажного особняка. Снаружи это здание не страдало архитектурными излишествами, а внутри, вдоль длинного коридора, шло множество дверей, таблички на которых свидетельствовали, что этот кирпичный ковчег стал приютом для самых разных компаний.
Турфирме «Роза ветров» принадлежало здесь всего три комнаты. В двух побольше сидело пять или шесть сотрудниц фирмы, непосредственно работавших с клиентами, а в самой маленькой находился Варин кабинет.
Когда Дмитрий заглянул к ней, она разговаривала с кем-то по телефону. Хотя Варя приветливо помахала ему рукой и указала на кресло, было видно, что он явно помешал. Улыбка на ее лице стала натянутой, а в речи появились какие-то недоговоренности и намеки. И вообще было трудно понять, с кем она общается — с мужчиной или женщиной.
Пока Варя заканчивала разговор, Есехин огляделся. Он не раз бывал здесь, однако никак не мог привыкнуть к обилию самых разных вещей, заполнявших эту небольшую комнату. Все стены были увешаны рекламными плакатами, приглашавшими побывать в сказочных городах, позагорать на бесконечных песчаных пляжах, прокатиться на лыжах по заснеженным, ослепительно сверкающим горным склонам. А напротив Вариного стола от пола до потолка были сделаны стеллажи, забитые туристическими проспектами, справочниками и всевозможными безделушками, привезенными ею из многочисленных зарубежных поездок.
Положив трубку, Варя в обычной своей экспрессивной манере вскочила из-за стола и расцеловала Дмитрия. Впрочем, в этот раз ее оживление показалось ему немного наигранным. Потом она уселась в кресло напротив, и он в очередной раз ощутил страстное желание постоянно быть с этой женщиной, дотрагиваться до тонкой, нежной кожи, вдыхать ни с чем не сравнимый аромат.
— Какими судьбами? — спросила Варя.
— Захотел сделать тебе сюрприз, — усмехнулся он.
— Тебе это удалось.
— Приятный?
— А почему ты не на работе?
— Сейчас там просто нечего делать. А устраивать показательные порки подчиненным уже надоело… Знаешь, я заметил, что у меня стал портиться характер.
— Все так плохо? — сочувственно поморщилась она.
Дмитрий неопределенно повел головой. Обсуждать эту тему ему не хотелось. К счастью, в комнату заглянула одна из сотрудниц фирмы. Извинившись, она стала рассказывать о каких-то проблемах, которые возникли при оформлении документов для туристической группы, отправлявшейся на Новый год в Париж. Только минут через пять Варя освободилась.
— Так о чем мы говорили? — улыбнулась она Дмитрию.
— Это неважно, — сказал он. — Важно то, что у меня есть предложение.
— Какое? — она бросила взгляд на висевшие на стене часы.
— Давай все бросим и поедем на нашу квартиру. Купим бутылку вина, чего-нибудь вкусненького и устроим себе праздник. Учитывая, что не за горами Новый год, можно даже организовать репетицию бал-маскарада.
— Для бал-маскарада нужны костюмы, — видимо, ничего лучше этой отговорки ей в голову в первый момент не пришло.
— Можно изображать каких-нибудь папуасов, которые не признают одежды.
— О, нет! — Варе не удалось скрыть раздражение. Она сама это поняла и стала оправдываться: — У меня опять проблемы с Машкой. Как всегда, я оставила ее на маму. И пообещала приехать пораньше.
— Последние четыре дня мы только переговаривались по телефону…
— Да, и я тоже по тебе очень соскучилась, — продолжила за него Варя. — Но ничего поделать невозможно. Это — жизнь.
Они помолчали. Бывает тишина, после которой остается множество вопросов. Это был как раз именно такой случай.
— Я заметил, что тебе уже не нравится бывать в нашей квартире, — сказал Дмитрий. — Во всяком случае, раньше ты ездила туда с большим удовольствием.
— Ты в чем-то прав… — не очень охотно согласилась она.
— И в чем же дело?
— Понимаешь… — Варя опять замялась, подбирая слова, — есть в наших поездках туда… что-то пошлое. От всего этого несет обрыдлым семейным сексом — два-три раза в неделю в определенном месте, в определенное время… Я предпочитаю заниматься с тобой любовью там, где меня захватывает чувство. Пусть это будет на лестнице, на крыше или на твоем рабочем столе — это все равно приличнее, чем долго-долго ехать куда-то и только опустившись на кровать, испытать страсть.
— Если дело в моем рабочем столе… — попытался перевести все в шутку Дмитрий.
— Перестань, — засмеялась она, — я же тебе сказала, что должна освободить маму. Кстати, мне уже пора ехать.
Варя опять посмотрела на часы. Дмитрий встал. Настроение у него было просто отвратительное.
— Могу я прокатиться с тобой? До твоего дома? — спросил он.
— А ты разве без машины? — удивленно подняла Варя брови.
— Потом заберу. Мне просто не хочется сейчас оставаться одному.
— Конечно-конечно, ты можешь поехать со мной. Я буду только рада…
Варин ярко-красный «Фольксваген» был припаркован у тротуара, прямо напротив здания, в котором находилась туристическая фирма. Дмитрий уже сел в машину, а Варя все еще укладывала на заднее сидение какие-то пакеты с продуктами, купленными, очевидно, днем.
— Видишь, мне самой все приходится делать, — с улыбкой сказала она, словно оправдываясь за то, что им уже несколько дней не удавалось встретиться.
Почти всю дорогу они ехали молча. В начале декабря к шести часам вечера было уже совсем темно. Падал первый снег, тут же таявший под колесами машин, и в мокром асфальте отражался свет уличных фонарей, огни рекламы.
— Ты сердишься на меня? — спросила Варя, когда они уже мчались по Садовому кольцу.
— Нет… Скорее, на себя, — сказал Дмитрий, не поворачивая головы.
— Почему?
— Потому, что я выпрашиваю возможность побыть с тобой. Это что-то новенькое в наших отношениях.
— Господи, какую ерунду ты говоришь! — вздохнула Варя. — Я же тебе сказала, что сама по тебе очень соскучилась.
— Это не ерунда. Я сейчас противен сам себе. Нет ничего хуже, чем выпрашивать у любимой женщины подачку.
— Ты просто идиот! — закричала она.
— Останови машину, я хочу выйти.
— Нет!
— Высади меня, или мы впервые с тобой поссоримся! — еще раз потребовал он.
Но Варя только увеличила скорость. На ее лице появилась какая-то решимость и тень улыбки. В этот момент она напоминала человека, у которого есть четкая цель, и на пути к ней его ничто не остановит.
Они уже выскочили на Кутузовский проспект, и через пару минут впереди показалась серая громада Вариного дома. Однако, не доезжая до него метров сто пятьдесят, она свернула в какую-то арку. Застройку здесь вели еще в сталинские времена, когда все делали с размахом, и к зданию примыкал внушительный двор, простиравшийся аж до Москвы-реки. За несколько десятилетий все это пространство заросло кустарником и деревьями и превратилось в настоящую чащобу.
Лишь у дома, под арку которого въехал «Фольксваген», они увидели людей — у одного из подъездов детвора играла в снежки, да пожилой мужчина выгуливал собаку. Но Варя по петлявшей под прямыми углами дорожке ехала все дальше и дальше, пока перед капотом машины не открылся крутой спуск к реке.
Только здесь она остановилась и заглушила двигатель. В этом месте было совсем темно. Все фонари давно разбили подростки из соседних домов.
— Чего ты хочешь? — спросил Дмитрий.
— Тебя.
— Перестань. Я тебе уже сказал, что мне не нужны подачки.
— А я тебе тоже сказала, что ты — идиот!
Варя отстегнула свой ремень и прильнула к нему. Пальто она сняла, еще садясь в машину, и теперь на ней был только костюм, который легко расстегивался.
Какое-то время Есехин сопротивлялся. Но это было довольно трудно, учитывая, что ее губы скользили по его губам, щекотали ухо, и он весь был окутан ароматом любимого тела. А Дмитрий так соскучился по нему и так хотел немного тепла. Наконец он не выдержал и тоже обнял ее, а потом просунул руку под пиджак. Почувствовав это, Варя строго сказала, почти скомандовала:
