Сергей Гордеев - Ренегат.UA
— Как я могу тебе доверять, когда ты был в сговоре с человеком, охотившимся за этими документами?
— Тебе нужно принять во внимание тот факт, что с момента нашего побега я нарушил все условия договоренности с куратором.
— Доверие строится на длительных взаимоотношениях. Я знаю тебя только со вчерашнего дня, и за это время уже успела увидеть как преданность, так и измену.
— Значит, в твоих глазах я всегда буду лишь изменником?
— По-видимому, — с досадой ответила Женя.
— Лучше бы ты мне попала в сердце.
— Это из-за тебя мы потеряли коней!
— Конечно! Это же я баловался с оружием.
— Твоя ирония неуместна.
— А твоя принципиальность?
— Какой вариант ты предлагаешь?
— Сначала пообещай, что… впрочем, об этом, когда вернемся. Нам осталось единственное — вызывать Палыча.
— Это невозможно!
— Прости, но выбора тебе я не оставил, — и Александр продемонстрировал мигающий индикатор включенного радиомаяка.
— Что это?
— Это сигнал для пеленга нашего местонахождения.
— Выключи! — пригрозила Женя, направляя оружие на журналиста.
— Сколько можно за один день меня убивать?! — возмутился Саша, демонстрируя в своей руке магазин с патронами.
— Подлец! Вор! Ты стащил его, когда я помогала тебе идти по болоту. Подонок!
— Не нужно меня оскорблять. Давай объясню свой план.
— Я не верю тебе!
— У тебя все равно нет выхода.
Прохладная сентябрьская ночь окутала болотистые леса, наблюдая за тем, как амазонка и журналист в причудливой лачуге, сотканной из опавших веток, ведут беседу, переходя от простых вещей к сложным, и возвращаясь обратно. К сожалению, бабье лето уже закончилось, и первые ночные заморозки были весьма ощутимы.
— Как твоя рана?
— Ужасно болит. По-моему, начался сепсис, — засмеялся Саня, — Хочешь анекдот? У президента спрашивают: господин президент, вы верите в привидения? Я не только верю, я им полностью доверяю, ведь это честные, прозрачные существа, которые ничего не воруют.
Женя не смеялась. Возможно, она его даже не слышала. Ее лицо, наверняка, было обременено идеями о справедливом мире. Как хороша она была в моменты своей задумчивости. Но Александр решил вывести ее из этого транса надежным проверенным способом, прочитав что-нибудь из своего.
Вся грудь в крестах, вся правда под рубахой,
От пива пенного потрескалась губа,
И вздулись вены пред кровавой плахой,
И вновь фортуне в глаз плюет судьба.
Ударь в колокола архиерей!
Труби в рога глашатай Мономаха!
Пускай дома услышат скрип дверей,
Пусть протрезвеют в кабаках от страха.
На площади появится народ,
И тишина коснется губ младенца,
Пусть протрезвеет босоногий род,
Чтоб глянуть на лохмотья отщепенца.
Кудесники, крестьяне, лекаря,
Хлеботорговцы все и виноделы,
Молчите, слушайте, смотрите на меня,
На кровью зарубцованное тело.
Смеюсь над смертью звоном кованых цепей!
Сегодня — зрители, а завтра вы — актеры,
И завтра вам играть в театре роль теней,
И новым зрителям бросать гнилые помидоры.
Сегодня узник и палач, как пламя и вода.
Сегодня смех и дикий плач — два брата-близнеца.
— Твои?
— Понравилось?
— Решил меня обольстить?
— Только отвлечь от действительности. Давай спать, — неожиданно сам для себя сказал Саня и повернулся к амазонке спиной.
Неужели, влюбился? Но виду не подал. Гордый, — подумала Женя.
Утреннее солнце залило поляну вокруг болота, где желтая еще вчера трава плотно покрылась голубоватым инеем, создавая впечатление, будто все это огромная седая голова старика. Александр открыл глаза и увидел прямо перед собой милое лицо Жени. Она внимательно смотрела на него, шевеля в губах соломинку. Нежным движением ладони амазонка прикоснулась к его лбу.
— У тебя температура. Как плечо?
— Ночью было холодно. По-моему у меня насморк.
— Все шутишь.
— Лучшее лекарство — хорошее настроение.
Снова слышался шум кружившего над местностью вертолета. Амазонка и журналист были готовы к встрече с неприятностью. Согласно Сашиному плану, он должен сначала продемонстрировать преданность своим боссам и заданию, передав кейс тому, кто прилетит. А затем при помощи ПМ и оставшихся шести патронов, попытаться взять ситуацию в свои руки, чтобы выбраться из этого холодного и непроходимого леса. Но как это будет происходить на самом деле — не знал никто. Ведь не кино снимается, а идет реальная жизнь со всеми своими неожиданностями и случайностями. Было ясно лишь одно — Саша готов драться за Женю до последнего.
— Деревья, нагибающиеся от ветра, показывают тело этого ветра, — так говорят японцы. Я не знаю, что они этим хотят сказать, но мне кажется, что все будет справедливо. И Бог, если существует, сейчас должен нас видеть.
Александр шагал впереди, держа в руке кейс. Женя шла за ним, и было видно, как связанные руки мешают ей двигаться. Они шли к краю поляны, когда небольшой вертолет завис над ее центром, чтобы сесть на твердь среди лесных болот. Довольный Палыч открыл стеклянные дверцы металлической «стрекозы».
— Здравствуй, Женечка! — держа наготове револьвер, радовался ренегат. Не прицеливаясь, он выстрелил в журналиста, как будто знал, что именно от него сейчас можно ждать каких-либо неприятностей. Александр рухнул на землю.
— Тварь! — вскрикнула Женя, и кинулась к Саше, стонавшему от нестерпимой боли теперь уже серьезного ранения все в то же плечо.
— Какая милая сцена, — расчувствовался Палыч. Он подошел ближе, поднял кейс, и направил ствол, чтобы закончить дело двумя точными попаданиями. Немного подумав, глянул вокруг и решил не брать лишний грех на душу.
— Даже если вы выберетесь отсюда, что вы сможете изменить? От вас уже все равно никакого толку. Женя, в обмен на мою доброту, скажи код кейса.
— Пошел ты!
— Ну, что ж. Тогда я пошел, — засмеялся Палыч и направился к вертолету.
Аккуратно переступая по кочкам края поляны, он старался не намочить свои новые туфли. Женя смотрела ему в спину, и гнев ее рос, переходя все границы человечности и существующих табу. С невероятной быстротой она высвободила свои руки, выхватила ПМ из куртки Александра, поднялась в полный рост, и, держа пистолет двумя руками, звучными выстрелами послала свою ненависть в спину подлого ренегата. Ее залитые слезами глаза видели, как Палыч — человек, имевший незаурядное доверие в ее команде — оступился и упал в лужу, оказавшейся глубокой трясиной. Боясь выпустить из рук злосчастный контейнер, он успел расстрелять по сторонам всю обойму, пока вместе с кейсом не скрылся в глубине нелепого, бессмысленного и беспощадного болота.
Женя пришла в себя, когда услышала растущий шум винта вертолета. Она направила оружие в сторону пилота, и тот прекратил взлет, понимая, что эта девушка способна на все.
— Ты знаешь, — прохрипел Саша уже в небе, когда пилот искал нужное место для приземления, — я иногда завидую вертолетчикам. У них всегда есть время зависнуть в воздухе и подумать.
— Это ты к тому, что при посадке на «Чайке» у тебя было мало времени?
— Наоборот, хорошо, что его было мало, — улыбнулся Саня. — И когда я говорил, что высшие силы должны нам помочь, то прекрасно понимал, что это бред. Хотя теперь так не считаю. А еще я хотел тебе сказать, что ты самая настоящая амазонка.
Вертолет выполнил посадку в кармане автотрассы, где Евгению уже ждали ее друзья. Благо у них снова работали прежние номера, и Женя смогла дозвониться по мобиле пилота.
— Держи свои документы, — журналист вынул из своей пазухи смятые страницы мелких текстов с печатями и подписями. — Прости, что некоторые листы запачканы.
— Это не пятна, — принимая бумаги, подметила амазонка, — это кровь журналиста, выбравшего верный путь.
— Вместе с тобой любому не тяжело стать немного героем.
Женя и Александр смотрели друг другу в глаза, обмениваясь неизвестной, еще не познанной учеными какой-то животворной материей, очень необходимой обоим.
— Теперь ты вернешься домой и, наконец, сможешь отдохнуть, — нарушила короткое молчание Женя. — Умоляю тебя, не пиши и не рассказывай о том, что теперь знаешь. Ты же понимаешь, что не все воспринимается людьми так, как существует в действительности.
— Я обещаю, что никто от меня не услышит ни слова. Но я не смогу забыть тебя.
Женя приблизилась к журналисту и благодарно его поцеловала. От такой неожиданности Александр на мгновение потерял чувство реальности. Поцелуй стал для него апогеем действительности и кульминацией всех опасных приключений, произошедших в эти дни. Было очевидно, что настоящая жизнь только началась. Но он прекрасно понимал, что завтра все это будет лишь воспоминанием.
