Александра Сашнева - Тайные знаки
— Видал? — торжествующе воскликнула она.
— Случайность. И совпадение, — оценил результат Поль, раздраженно морщась. — И вообще, я не понимаю! Не понимаю! Я считаю все это бредом!
— Считай, как тебе хочется! — разрешила Марго.
«Лянча» свернула на узкую дорожку и остановилась во дворе желтого многоэтажного дома. Поль открыл дверцу и вышел из машины. Потом Марго. Поль пискнул брелком, и «Лянча» замкнулась на все замки.
Войдя в дом, Поль нажал кнопку лифта и спросил, поигрывая брелком:
— Как поживает моя сестра и ее муж?
— Аурелия по вечерам читает книги про Египет, — ответила Марго. — а Лео… А! Лео высосал из пальца буквально на днях статью в духе дурного «Голливуда», типа он получил по Сети письмо от маньяка, который заставляет молиться тех теток, которых убивает. Типа, он спасает их души. И мне интересно, что скажут теперь по ящику. — зловеще сообщила Марго. — Найдется ли у них и такое убийство?
— Почему ты уверенна, что Лео это придумал? — озабоченно спросил Поль.
— Ну конечно! — расхохоталась Марго. — Ему написал письмо настоящий маньяк!
— Сумасшедших много! — раздраженно перебил Поль. — Кто-то прочитал похабный бульварный «пипл», в котором переписали в очередной раз «Молот ведьм», и решил попробовать! Я давно говорю Лео, что его газета вредна, и ее надо закрыть. Он придумывает всякую дрянь, а психи потом хватаются за ножи!
— У меня был друг, который изучал психологию. Он говорил, что психов всегда одинаковое количество. Около одного процента. Кривая Гаусса.
— Послушай! — раздраженно взмахнул руками Поль. — Никто не знает, что такое псих! По моему мнению, сейчас психов больше, чем нормальных. Просто нормальных людей сейчас записали в психи. Вот в чем парадокс! Сейчас нормальных людей остался тот самый один процент!
— И еще он говорил, что если все молятся черному стулу, значит это — норма. И нормальные люди те, кто молится черному стулу.
— Да мне плевать, что они там считают! — взвизгнул Поль. — Я нормальный человек! А всех уродов надо убивать! Не понимаю, зачем спасают даунов, сиамских близнецов. В Спарте их кидали со скалы…
— А что чувствовала та рыба, которая родила первую ящерицу? Ты не думал? Ты не думал, что она тоже хотела ее бросить со скалы. Хотя в море это очень трудно сделать. Представляешь? Рыба кидает в море со скалы ящерицу, а ящерица всплывает наверх и бегом из воды! Вот цирк! Берешь за ножки уродика и бросаешь его со скалы в ущелье, а он ручонками замахал и в небо! Каково?
— А вот пусть полетит!
— Да? Это мысль. Действительно! Зачем младенцев кормить грудью? Выметал икру и забыл, а пусть полетит! А?
— Марго! Прекрати! — взвизгнул Поль. — Ты любую мелочь превращаешь в пустое философствование!
— А я не уверена, что мы можем решать — кому жить, а кому — нет…
Она сказала это и задумалась. Питерское беспокойство опять стеснило дыхание, и тоска приподняла свою задавленную голову.
— Вам и не надо… — остывая, сказал Поль. — Не дай бог, вам что-то решать! Терпеть не могу таких демагогов. Вечно вы все запутываете. Каналы, энергия ци, физический вакум! Нет этого ничего! Нет! Это ненаучно! Я из-за вас не стал знаменитым физиком! Ненавижу!
Пришел лифт, и Поль вошел в кабинку. Следом Марго. Ей бы остановиться на достигнутом, пользуясь переменой обстановки, но она уже завелась и ничего не видела, кроме собственных бурлящих мыслей. Короче, вела себя совершенно неприлично.
— Почему? — наседала она на Поля. — Почему ты нас ненавидишь? И почему из-за нас?
— Потому что для вас нет ничего святого. Потому, что нет никакого физического вакума! Нет! И когда мне начали про него рассказывать, я ушел из института. Я хотел заниматься наукой, а не гаданием на кофейной гуще.
— А-а… — понимающе сказала Марго. — Про вакум я, правда, ничего не знаю. Но ты мог бы расс…
— Прекрати!!!
— Ну хорошо-хорошо! — отступилась Марго. — А ты уверен, что этот мудак, если он есть, вообще читал газету?
— Вот поймают его, тогда станет ясно. Все…
Он хотел что-то еще сказать, но Марго не дала ему даже открыть рот. Она вцепилась в руку Поля и стиснула ее почти до синяка. Просто ее вдруг осенило. Просто будто кто-то сказал в голове отчетливо и громко.
И она повторила это вслух:
— А я думаю другое: может быть, ничего э т о г о нет? Может быть, они вообще в с е выдумали? Несколько дней назад я шла по улице, и вдруг мимо проехали две машины. И в обоих сидели люди и стреляли друг в друга. Я испугалась, спряталась в какой-то нише, а потом оказалось, что это снимают кино. Мы ведь не можем отличить что кино, а что нет! Можно этим воспользоваться! Например! Министр Полиции звонит министру СМИ и говорит, что у них проблема с баблом. Что нужно поднять налоги! Тогда этот министр СМИ звонит главным редакторам ТВ, прессы и говорит, что надо снимать преступления. Побольше преступлений. А мы ведь никак не можем узнать, что правда, а что нам просто показывают. Это может быть таким же художественным фильмом, как любое другое кино…
— И убийства?! — Поль вырвал руку и шагнул в приехавший лифт. — И трупы?
— Да нет никаких трупов! Это артисты! Их гримируют!
— Марго! Ты несешь полный бред. Черт! Все вы ненормальные! Посмотри! У меня остался синяк! Еще скажи, что это это все придумала газета для поднятия тиража!
— Точно! — воскликнула Марго. — Газета нанимает убийцу, платит ему небольшой прайс, а потом наживается на тиражах… Нехило! Поль! Ты — гений! А чтобы не было проблем, они делают откат полиции! Надо рассказать это Лео! Пусть напишет!
Марго захохотала.
— Да-да! — саркастически поддакнул Поль. — Лео вечером отправляется на охоту, потом пишет об этом, и получает бабки, а чтобы у него не было проблем, откатывает полгонорара комиссару!
— Точно-точно!!! — Марго зашлась в истерическом смехе.
— Марго! Остановись! — испуганно посмотрел на спутницу Поль. — Что ты городишь?! Ты вдумайся только! Боже мой! Я думал, только наши тинейждеры такие уроды, а в России все не так. Там ведь была революция, и она все изменила…
— Во-первых, я не тинейджер, а во-вторых, уже обратно все сделали! -.. но ваше поколение ужасает меня, — не обращая внимания на выкрики возбужденной спутницы продолжал брат Аурелии. — Ты младше меня на пятнадцать лет. Всего пятнадцать лет! Но мы не были такими ужасными. У нас была романтика, мы во что-то верили! В демократию, в интернационализм, в прогресс, в то, что люди — хорошие. В то наконец, что можно объединившись, изменить мир. И мы изменяли его! Мы носили майки с портретом Че Гевары! Черт! Из-за тебя я нажал не тот этаж! И теперь придется ехать обратно вниз!
— Извини!
Поль зло нажал кнопку и запыхтел, недовольно морщась. Но Марго не замечала его пыхтения.
— А что, кстати, ты имеешь в виду? — сморщилась она. — Шестьдесят восьмой год? Какое отношение ты имеешь к нему? Ты еще в школу ходил! И сейчас уже никто не скажет, как все было, и кто за что боролся! Да-да! Я все знаю! Моя сестра Верка тоже таскалась с ними. Бабушка не знала, что с ней делать. Все жаловалась матери, писала в письмах, что Верка пошла по кривой дорожке. Но я знаю, ничего особенного хиппи не делали. Они слушали песню «Beatles» «Мichelle», курили марихуану, трахались с кем попало, рисовали мышей и разбитые лампочки. Кажется, так… Но ты не мог этого делать! Ты недостаточно стар для этого! Это мог делать мой отец, но он был занят другими вещами, в России все по-другому…
— Я все прекрасно помню! И идеалы хипизма для меня дороги! Я даже дружил с настоящими хиппи! Со старыми хиппи, которые остались хиппи до конца! Сейчас появились какие-то антиглобалисты, но это глупость. Они просто хулиганы. Вот хиппи — это настоящее. Они были за любовь, против войны.
Марго презрительно посмотрела на Поля, готовясь не оставить от его доводов камня на камне, но вдруг увидела ситуацию со стороны, и ей стало жалко брата Аурелии. Он никогда бы не признался в этом, но он был на грани слез. Стоит ли любой спор чьих-то слез?
— Хотя, ты прав! — внезапно согласилась Марго. — И я сама иногда пугаюсь, куда меня заводит блуд мысли. Но я не виновата. Я просто складываю пазлы. У меня в голове такие зигзулины, и они складываются сами собой в разные узоры. А иногда я представляю, что придумала весь мир, и если перестану ежесекундно придумывать его, он исчезнет.
Лифт остановился и раздвинул створки.
Они оказались на чистенькой лестничной площадке.
— Вот-вот! И эти горе-физики, начитавшиеся Планка говорили что-то такое! — простонал Поль. — Ты такая же сумасшедшая! У меня разболелась голова от твоего бреда. Помолчи.
— Пожалуйста, — Марго пожала плечами.
В конце концов, наплевать, что он там себе думает. Ее больше волнует другое, вернее другой. Что это за человек, в предчувствии которого кубики так ловко упали тремя шестерками вверх? Что это за человек такой, ожидание которого приводит в такое приподнятое состояние? Он может оказаться совсем не тем, что ты ждешь, Марго! Нет! Не может! Так не бывает, чтобы и кубики, и настроение — сразу. Так бывает только тогда, когда день обещает удачу!
