Джон Коннолли - Все мертвые обретут покой
— Мне казалось, такие фигурки обычно парные, да?
Миссис Кристи оторвалась от бумаг, сморщившись, как старая газета.
— Я говорю о собачке, — повторил я. — Мне представлялось, что эти фарфоровые статуэтки парные, — мне было мало дела до этой скучающей в одиночестве собачки, но подчеркнутое непонимание миссис Кристи уже успело изрядно наскучить, и я теперь не без злорадства наблюдал ее досаду.
— Раньше они стояли парой, — наконец, она удостоила меня ответом. — Но другая, она... разбилась некоторое время назад.
— Жаль, красивая вещица, — я попытался изобразить огорчение, но у меня это получилось неважно.
— Да, жаль, это была память.
— Для вас или миссис Бартон?
— Для нас обеих.
Миссис Кристи поняла, что все ее усилия игнорировать мое присутствие оказались тщетными. Она аккуратно закрыла ручку колпачком и напустила на себя деловой вид.
— Как миссис Бартон? — поинтересовался я. По лицу миссис Кристи промелькнуло нечто, похожее на тень участия, но тут же исчезло, как скрывшаяся за утесом чайка.
— С прошлой ночи она на успокоительных лекарствах. Как вы понимаете, на нее очень сильно подействовало случившееся.
— А я не думал, что между ней и ее пасынком такие уж теплые отношения.
Миссис Кристи облила меня презрением. Возможно, частично заслуженным.
— Миссис Бартон любила Стивена как родного. Не забывайте, мистер Паркер, что вы всего лишь нанятое лицо и не имеете права оспаривать репутацию ни живых, ни мертвых, — она энергично тряхнула головой. — Зачем вы пришли? Сейчас здесь столько дел перед...
На мгновение она потерянно умолкла. Я ждал, когда она закончит фразу.
— ...перед похоронами Стивена, — договорила она, и мне стало ясно, что ее поведение объяснялось не только сочувствием к хозяйке. Оказывается, она испытывала теплые чувства к этому парню с моральными принципами акулы-молота.
— Мне нужно съездить в Виргинию. Возможно, выданного аванса окажется недостаточно. Я хотел сообщить об этом миссис Бартон перед отъездом.
— Это имеет какое-либо отношение к убийству?
— Не знаю, — ответил я. Фраза становилась дежурной. — Не исключена связь между исчезновением Кэтрин Деметр и смертью мистера Бартона, но ясность появится, если полиции удастся за что-либо зацепиться или найдется девушка.
— Сейчас я не могу отдать распоряжение на подобные расходы, — начала миссис Кристи. — Вам придется подождать, пока...
Я не выдержал и перебил ее. Откровенно говоря, миссис Кристи меня уже изрядно утомила. Конечно, я привык, что не все жалуют меня симпатией. Но большинство делали свои выводы после знакомства, пусть и короткого.
— Я не жду от вас распоряжений на этот счет. Кроме того, после встречи с миссис Бартон у меня есть серьезные основания усомниться в том, что вас это как-то касается. Но я считал своим долгом выразить соболезнования и сообщить, насколько мне удалось продвинуться.
— И как же далеко вы продвинулись, мистер Паркер? — прошипела миссис Кристи. Она встала, и на фоне темного стола отчетливо выделялись побелевшие костяшки пальцев. В ее глазах проявилось и подняло голову нечто ужасающе злобное и сверкнуло ядовитыми зубами.
— По моему мнению, девушка покинула город. Думаю, она отправилась домой, или в те края, где когда-то был ее дом, но причина мне неясна. Если она там, я найду ее, и, убедившись, что она жива и невредима, дам знать миссис Бартон.
— А что, если нет?
Вопрос повис в воздухе. Ответа на него не было. Если Кэтрин Деметр нет в Хейвене, она где-то затаилась, и придется ждать, пока она так или иначе обнаружит себя: либо воспользовавшись кредитной карточкой, либо позвонив кому-либо из встревоженных знакомых.
Меня охватила усталость вперемешку с чувством неудовлетворенности. Дело рассыпалось на осколки, разлетаясь в разные стороны, поблескивая вдалеке на прощание. Для построения картины оказалось чересчур много фрагментов. Да и опыт удерживал меня от попытки такого построения, поскольку результат его мог противоречить истине: насильственно насажденный порядок среди хаоса убийства. И все же меня не покидала уверенность, что Кэтрин Деметр является частью этой мозаики, поэтому следовало отыскать ее, чтобы установить, какое место занимает она в веренице событий.
— Я уезжаю сегодня. Если выясню что-либо, позвоню.
Глаза миссис Кристи потухли, и жившее в ней злобное нечто вновь свернулось в неприметный клубочек, погрузившись до поры до времени в сон. Я сомневался, дошли ли до нее мои слова. Я ушел, а она так и осталась стоять с отсутствующим взглядом, упираясь костяшками в стол. Казалось, она всматривалась в себя, и выражение ее бледного лица подсказывало, что секретарь миссис Бартон немало встревожена увиденным.
* * *Уехать сразу не удалось, поскольку дополнительно возникшие проблемы с машиной заставили меня задержаться, и только в четыре часа дня я приехал, наконец, домой на своем «мустанге», чтобы собрать вещи в дорогу.
Я поднимался по ступенькам, нащупывая в кармане ключи. Легкий ветерок кружил по улице конфетные обертки и, как колокольчиками, позвякивал пустыми жестяными банками. На тротуаре сухо шелестела страницами брошенная газета.
Одолев четыре лестничных марша, я вошел в квартиру и зажег настольную лампу. Пока варился кофе, занялся сборами. Через полчаса дорожная сумка уже стояла у моих ног, а я допивал кофе, и тут зазвонил телефон.
— Здравствуйте, мистер Паркер, — произнес мужской голос. Он был невыразительный, блеклый, и какой-то неестественно ровный. Между словами слышалось пощелкивание, словно их выдергивали из другого разговора.
— Кто это?
— О, мы никогда не встречались, но у нас есть общие знакомые. Твоя жена и дочь. Можно сказать, что я находился с ними рядом в последние минуты, — в потоке слов голос менялся: сначала высокий, затем низкий, вначале мужской, затем женский. В какой-то момент одновременно звучали три голоса, потом они снова уступили место мужскому голосу.
Комнату вокруг заполнил холод, затем все куда-то провалилось, и осталась только телефонная трубка: крошечные дырочки микрофона и молчание на другом конце провода.
— Мне не привыкать разговаривать с чокнутыми, — храбро ответил я, но особой уверенности в себе не ощутил. — Ты один из одиноких людей, кому нравится изводить других.
— Я срезал у них лица. Я сломал нос твоей жене: ударил ее о стену рядом с дверью в кухню. Можешь не сомневаться, я тот, кого ты ищешь, — последние слова произнес жизнерадостный детский голос.
Боль копьем вонзилась в голову, а кровь загрохотала в ушах, как волны, разбивающиеся о пустынный унылый мыс. Во рту вмиг пересохло до горечи. Когда мне удалось глотнуть, казалось, по горлу потекла какая-то грязь. Я боролся с мучительным ощущением, стараясь вернуть голос.
— Как вы там, мистер Паркер? — слова звучали спокойно, почти участливо, но произнесли их четыре разных голоса.
— Я найду тебя.
Он рассмеялся. Теперь стало заметнее, что голос синтезирован. Он как бы членился на сегменты, то же происходит с изображением на экране телевизора: если приблизиться к нему вплотную, картинка превращается в скопление точек.
— Нет, это я нашел тебя, — возразил голос. — Ты хотел, чтобы я тебя нашел, а также нашел их и сделал то, что я сделал. Ты сам вызвал меня, ты зажег во мне новую искру.
Как долго я ждал твоего призыва. Ты хотел, чтобы они умерли. Вспомни ненависть к жене за несколько часов до того, как я забрал ее у тебя. И разве не приходится тебе среди ночи бороться с чувством вины за ощущение свободы, оттого, что ее нет. Я принес тебе освобождение. И ты по меньшей мере должен выразить мне свою благодарность.
— Ты болен, ты не в своем уме, — но это тебя не спасет, — я нажал определитель номера. Появившиеся цифры составили знакомую комбинацию. Это был номер телефона в будке на углу. Я поспешил к двери, чтобы спуститься вниз.
— Нет, не спеши. В последние свои мгновения твоя жена об этом узнала, да узнала, твоя Сьюзен, когда я унес ее жизнь вместе с поцелуем уста в уста. В те незабываемые минуты я страстно желал ее, но это всегда было слабостью рода нашего. Грех наш не в гордыне, а в страсти к человеческому племени. И я выбрал ее, мистер Паркер, и по-своему любил ее, — рокотал мне в ухо низкий мужской голос. — И я не ведал, глас ли это Бога или со мной говорит дьявол.
— Будь ты проклят, — проговорил я. К горлу подступала горечь, а усеявшие лоб капли пота собирались в ручейки и сбегали по лицу. Этот пот, напитанный болезненным страхом, отнял у моего голоса ярость. Я оставил позади три лестничных марша. Оставался четвертый.
— Еще не время уходить, — теперь он говорил детским голосом, таким, как у моей Дженнифер. И в этот момент у меня появилось слабое подозрение о природе этого Странника. — Мы скоро снова поговорим. Возможно, к тому времени моя цель станет для тебя яснее. Возьми мой дар. Надеюсь, он облегчит твои страдания. Он на пути к тебе. Ты... получишь его... как раз сейчас.
