Сара Лотц - Три
Я немного нервничала из-за переезда в район, где жила Лори. И не потому, что мне не хотелось покидать Флемингтон. Мы с Рубеном особой общительностью не отличались, а те немногие друзья, которые у нас были, уже давно перебрались во Флориду, спасаясь от неприветливых зим штата Нью-Джерси. Мы не могли себе позволить не только купить жилье на Парк-Слоуп или Бруклин-Хайтс, но даже снять его там. За дом нам заплатили, так что деньги у нас были, но, когда случился кризис, цены на недвижимость во Флемингтоне сильно упали. Район у Лори был смешанный: много молодежи, много доминиканцев, однако там также была большая община хасидов — их вид успокаивал Рубена, когда ему впервые по-настоящему стало плохо. Возможно, это было как-то связано с детством; его семья была православной. Лори помогла нам найти хорошую квартиру в многоквартирном доме неподалеку от парка, в пяти минутах ходьбы от лофта на Бери-стрит, где жила сама. Нашими ближайшими соседями были такие же старики, как и мы, что помогало на первых порах, и у нас с Бетси сразу же завязались хорошие отношения. Мы обе любили рукоделие — Бетси здорово вышивала крестом, — и к тому же мы с ней смотрели одни и те же шоу. Рубен поначалу находил ее несколько навязчивой — плюс ему очень не нравилось, что она курит, он был большим противником курения, — но именно Бетси предложила ему пойти добровольцем в центр грамотности для взрослых. Это, конечно, стало еще одним занятием, от которого Рубену в итоге пришлось отказаться. Он также скрывал это от меня, придумывал какие-то отговорки насчет того, что хочет больше быть дома, чтобы помогать мне с Бобби. Ох, как же я любила наблюдать за Бобби, когда он был совсем маленьким! Ему был примерно годик, когда он стал центром нашей жизни; Лори каждое утро завозила его к нам, и, когда погода была хорошая, мы с Рубеном водили его в парк. Бывали с ним свои сложности, такое случается со всеми детьми, но он был славным маленьким мальчиком, лучиком света в нашей жизни. И с ним мы были при деле!
А потом — бац! Появился Эл. Рубену был всего семьдесят один год. Мы рассчитывали на добрые лет десять спокойной совместной жизни, думали, что, возможно, переедем во Флориду, когда будем уверены, что Лори и Бобби уже справятся дальше сами, снимем квартиру неподалеку от наших друзей, наших старых соседей. «Сперва семья — потом Флорида» — такой был у Рубена девиз. И тогда у нас еще были деньги. Немного, но в течение многих лет мы были экономны. Но все это поглотил Эл, так же как уничтожил личность Рубена. Пес, грызущий кость до тех пор, пока не высосет из нее весь костный мозг до последней капельки, оставив лишь пустую оболочку. Что-то я начинаю уж больно драматизировать. Была у нас «Медикейд», однако некоторые виды лечения, в основном новые, этой программой не охватываются.
Лори часто говорила мне:
— Мама, ну что ты делаешь? Твои последние годы в результате тоже будут уничтожены.
Но тут не все так просто, верно? Я скрывала от Лори болезнь отца, сколько могла, но она далеко не глупа, она видела, что он становится все более забывчивым, говорит всякие непонятные вещи. Думаю, то, что он стал несколько эксцентричным, она списывала просто на возраст.
Я вынуждена была сказать ей об этом на второй день рождения Бобби. Я испекла шоколадный торт «Пища дьявола», ее любимый, и мы все пытались заставить Бобби задуть свечи. В тот день он очень капризничал — знаете, ужасный возраст эти два года. Вдруг Рубен ни с того ни с сего сказал:
— Не дайте ребенку сгореть, не дайте ребенку сгореть.
А затем залился слезами.
Лори была в ужасе, мне пришлось усадить ее и рассказать о диагнозе, который нам поставили полгода назад. Она была очень расстроена, разумеется, но все же сказала, и я этого никогда не забуду:
— Мы прорвемся через это вместе, мама.
Я, естественно, чувствовала себя ужасно из-за того, что пришлось взваливать это на нее. Мы-то переехали в город, чтобы помогать ей с Бобби, а теперь этот план рушился. Лори занималась своей карьерой и Бобби, но она всегда приезжала к нам, как только могла. Бобби был еще слишком маленьким, чтобы понимать, что происходит с его дедушкой. Я боялась, что это может расстроить ребенка, но странное поведение Рубена, похоже, нисколько его не заботило.
Ох, Элспет, что сказать вам о днях, которые я пережила после того, как услышала про Бобби! О чувстве вины, которое я испытывала из-за того, что не сразу поехала в Майами, чтобы быть с ним в больнице. Именно тогда я по-настоящему поняла, насколько в действительности ненавижу Эла. Мне хотелось орать на него за то, что он украл у меня Рубена, тогда как мне необходимо бороться с новой бедой. Я не прошу о сочувствии, есть люди, у которых все намного хуже, чем у меня, но до сих пор не могу отделаться от мысли, что была за что-то наказана. Сначала Рубен, потом Лори. Дальше что?
Вокруг все развивалось стремительно, и многое из этого проплывало передо мной как в тумане. Постоянно звонил телефон, меня осаждали репортеры и телевизионщики. В конце концов мне пришлось положить трубку рядом с телефоном, а самой пользоваться сотовым, который дала мне Лори. Но даже после этого они каким-то образом ухитрились узнать мой новый номер.
Я не могла ступить за порог без того, чтобы в лицо мне сразу же не уперлась телекамера. «Что вы сейчас испытываете? Чувствовали ли вы, что он был все это время жив?» Они хотели знать, как себя чувствует Бобби, как он справляется с пережитым, что он ест, религиозна ли я, когда его выпишут домой, собираюсь ли я полететь, чтобы увидеть его. Они предлагали мне деньги. Много денег. Умоляли меня продать им фотографии — его и Лори. Я понятия не имею, где они раздобыли снимок, сделанный в его первый день в школе, — подозреваю, что у Моны. Я никогда не обвиняла ее в этом, но откуда еще они могли заполучить фото? А всякие рекламщики и люди кино из Голливуда! Они хотели купить у меня права на историю жизни Бобби. Но ему ведь всего шесть лет! Деньги были последним, о чем я тогда думала. Нам сказали, что страховку выплатят даже несмотря на то, что авиакомпания «Мейден Эйр» практически сразу же после этих событий обанкротилась. Лори не бедствовала, хотя богатой не была. Она ассигновала все свои сбережения нам с Рубеном на домик во Флориде.
Но, по правде говоря, не все внимание было таким отвратительным. Люди делали подарки, присылали письма. Некоторые из этих посланий были очень трогательными и даже душераздирающими, в особенности от людей, которые сами потеряли детей. В конце концов мне пришлось бросить их читать. Они действительно разбивали мое сердце, которому и так было трудно выдерживать такое.
Сестра Рубена, которая до этого много раз предлагала прилететь, чтобы помогать ухаживать за братом, звонила по три-четыре раза на день и все спрашивала, что я собираюсь делать с шивой для Лори. Но как я могла думать об этом, пока Бобби был в Майами? Я была почти благодарна тому обстоятельству, что все авиакомпании отменили рейсы и она физически не могла прилететь и начать совать свой нос куда не следует. В первые дни заботу о приготовлении еды взяла на себя Бетси, да благословит ее Господь. Все время приходили и уходили какие-то люди (с этим помогала Чермейн, которая проверяла, не являются ли они переодетыми репортерами). Люди из нашего района, которые узнали о Лори. Бывшие ученики Рубена из центра ликвидации неграмотности для взрослых. Друзья и коллеги Лори. Много разных людей. Чернокожие, латиносы, евреи… Разные. И все они предлагали свою помощь.
Бетси даже связалась с раввином, который предложил свои услуги в организации поминальной службы, хотя и знал, что мы нерелигиозны. О похоронах речь не шла, пока нам не выдадут тело… не хочу сейчас останавливаться на этом. Тот день… когда мы определили ее на вечный покой… Не могу, Элспет. Не могу. Я так никогда и не поехала во Флориду, чтобы хотя бы взглянуть на памятник, хотя Бетси говорила, что может поехать со мной. Иногда я виню себя и за это.
У меня было много страхов насчет того, смогу ли я одновременно ухаживать за Бобби и за Рубеном. Много велось разговоров о том, чтобы поместить Рубена в приют, пока Бобби полностью не поправится. Это огорчало меня. Я ничего этого даже слышать не хотела. Бобби и Рубен — это вся моя семья, мы справимся, да и Бетси, благослови ее Господь, сказала, что поможет всегда, когда бы мне это ни потребовалось. Были также разговоры о том, чтобы мне, Бобби и Рубену переехать в лофт Лори. Там было просторнее, чем в моей квартире на две спальни, — прежде чем Бетси помогла мне оборудовать свободную комнату для Бобби, я занималась там шитьем, — однако я опасалась, что переезд слишком растревожит Рубена. Но не только это… находиться там было очень болезненно, хотя в тот первый и единственный раз, когда я была там, чтобы забрать вещи Бобби, со мной вызвалась поехать Чермейн. На меня сильно подействовали брошюры по недвижимости во Флориде, которые Лори собирала для меня и которые я увидала в ее кухне. Нужно будет сказать об этом Моне, она предлагала разобраться с имуществом Лори, поместить его куда-то на хранение — сама я сделать это точно не смогла бы. И все время, пока внутри меня продолжались эти нервные дерганья — настоящий «тяни-толкай», — я не переставая думала о Бобби, который лежал в той больнице совсем один.
