Джон Кейз - Танец духов
Сорок пять минут назад он вышел из своей квартиры, имея точный план действий. Сначала в кафе, затем на почту, потом сделать кое-какие покупки. Кафе, где он был завсегдатаем, находилось довольно далеко от дома; кофе там варили, почти как везде, турецкий — и, почти как везде, средней паршивости. Но владелец был босниец и вдобавок страстный любитель футбола. Постоянно включенный телевизор всегда показывал какой-нибудь матч.
Книги Бободжон хватился слишком поздно и пешком не успевал обернуться домой и обратно до закрытия почты: в Берлине банки и почтовые отделения заканчивают работу безбожно рано. Однако на малореспектабельной Йоркштрассе, населенной в основном турками и курдами, поймать такси — целое приключение. Особенно при такой погоде.
Можно, конечно, махнуть рукой и вернуться в кафе — дело с книгой подождет до утра. Несколько часов ничего не решат. Да, лучше не дергаться и отложить…
Тут рядом с Бободжоном затормозило невесть откуда взявшееся такси. Раз так повезло — чего ж отказываться?..
Хотя Юрген предпочитал работать один, сегодня было невозможно обойтись без партнера.
Они торчали в квартале от нужного дома уже двадцать минут — ждали и обговаривали тактику предстоящей операции. Стеклообогреватель служебного черного «БМВ» был сломан, переднее стекло запотело, и Юрген протирал его страницей из «Бильда». Как назло, на этой странице был огромный заголовок «Турбооргазмы» — и гологрудая блондинка, судя по всему, знаток этих наслаждений.
Удручающее состояние далеко не новой машины, несолидная газетка для протирки, да еще с похабной статьей — майн готт! — что подумает о нем хорошенькая Урсула, новичок в Федеральном ведомстве по охране конституции! Держится она молодцом и делает вид, будто не замечает мелких накладок. Но в ее глазах его ореол Джеймса Бонда наверняка поослаб.
Проблема в том, что они ничего про этого Бободжона Симони не знали: ни возраста, ни как он выглядит. Как он одевается? С бородой или без? Известно только, что из Боснии — или с боснийским паспортом. Поэтому не получалось выждать, когда Бободжон Симони выйдет из квартиры, и произвести обыск: наводя предварительные справки о его внешности, рисковали засветиться.
Действовать предстояло на пару: Юрген не мог пойти в квартиру один. Некоторые люди, особенно те, у кого рыльце в пуху, не имеют привычки отвечать на каждый звонок — телефонный или в дверь. Поэтому можно зайти вечером в неосвещенную и по всем признакам пустую квартиру — и получить из темноты пулю.
В итоге решили воспользоваться стандартным отработанным приемом. Постучат в дверь. Если откроют — представятся иеговистами и покажут пестрые религиозные брошюры. Дверь скорее всего тут же перед их носом захлопнут. В берлинских мусульманских кварталах народ вежливостью не блещет, тем более по отношению к свидетелям Иеговы. Но если вдруг впустят в квартиру — тут надо играть роль до конца. И рекламным соловьем петь, и от предложенного пива не отказываться. Юрген со смехом вспомнил, как он в подобной ситуации, на чистом адреналине, однажды вернул Христу пару членов «Красных бригад».
Юрген в третий раз набрал номер телефона в квартире Бободжона Симони. И опять никто не ответил. Шестнадцать ноль-пять. Быть может, хозяина действительно нет дома. Время поджимало: скоро начнет темнеть, и тогда придется при незаконном обыске включать свет или работать с фонарями. Оба варианта чреваты осложнениями.
— Ну, — повернулся он к Урсуле, — пошли?
Та сделала решительную гримаску и кивнула.
Они вышли из машины.
Миловидная фигуристая Урсула перевелась в контрразведку из полиции, была на добрых десять лет моложе Юргена, и он почти машинально делал все, чтобы произвести на нее впечатление. Пусть видит: их фирма покруче полиции. И экстремистов — правых, левых, религиозных и прочих — ловят самые крутые из настоящих мужчин.
Пока они дошли до нужного подъезда, лицо успело задубеть от холодного ветра со снегом. Оба были в штатском и выглядели как-то одинаково: темное пальто, темные брюки. Тут, в районе малоимущих, они могли сойти за примелькавшихся работников социальной службы — желанных и ненавистных одновременно.
Урсуле предстояло установить «жучки». На случай если в квартире есть компьютер, Юрген положил в свой потертый портфель мощный ноутбук — скопировать по-быстрому все содержание чужого жесткого диска. На все про все им нужно минут десять. По опыту Юрген знал, что это будут бесконечно долгие минуты.
Если хозяина не окажется дома, терять бдительности не стоит — он может явиться в любой момент. Что он за тип? Как быстро хватается за оружие? О Симони пришел крайне скупой факс из Куала-Лумпура. По результатам допроса человека, арестованного малайской полицией, Симони был каким-то боком замешан в подготовке «предстоящего в скором времени нападения на американскую собственность и американских граждан».
Немецкое ведомство по охране конституции сработало быстро и четко. Уже через сутки было известно, что Бободжон Симони прибыл в Германию из Бейрута по боснийскому паспорту четыре месяца назад, снимает двухкомнатную квартиру на Ораниенштрассе. Сразу после приезда положил на счет в «Дрезденер банк» относительно большую сумму денег и тратит в месяц приблизительно по тысяче евро. Нигде не работает — по крайней мере легально. За социальной помощью не обращался. Информаторы в мечети Мевлана про него никогда не слышали.
Квартира оказалась на третьем этаже. Дом был старинный, с высоченными потолками, но без лифта, и Юрген, пока поднимались, слегка запыхался. Урсула терпеливо подождала, пока он отдышится, потом постучала в дверь.
Они не были уверены даже в том, что Симони живет один. Может, прямо накануне он подцепил себе подружку. Или держит здоровенного пса.
В квартире царила мертвая тишина. Урсула постучала во второй раз, настойчивее.
Опять никакого ответа.
Юрген вытащил из кармана пенал с нужным инструментом, несколько секунд поколдовал над замком, затем разогнулся и с довольной улыбкой пригласил Урсулу внутрь. Но зашел на всякий случай все-таки первым — с пистолетом на изготовку.
— Вы меня подождите минутку, — сказал Бободжон таксисту. — Захвачу пакет из дома, и поедем на почту.
Водитель хмуро кивнул. Кожаное пальто пассажира осталось на заднем сиденье, поэтому он был спокоен.
Лестничная площадка дома на Ораниенштрассе пахла вареной капустой и жареной бараниной, где-то наигрывала арабская музыка. Вечные ароматы кухни и вечная музыка не раздражали Бободжона — напоминали родину.
По лестнице он бежал через две ступеньки. Только один раз задохнулся. Конечно, сразу после тюрьмы, где от скуки тренировались как сумасшедшие, он был в лучшей форме, но и теперь еще — о-го-го! Он много гулял по зимнему Берлину, а четыре раза в неделю посещал клуб кикбоксинга.
На своей лестничной площадке Бободжон выхватил ключ из кармана джинсов, сунул его в замочную скважину и повернул. Но дверь не открывалась. Бободжон озадаченно нахмурился и повернул ключ в обратную сторону. Теперь дверь открылась. Неужели он настолько расслабился в беззаботном Берлине, что позволил себе, уходя из дома, просто защелкнуть дверь, а не запереть ее как следует? Бободжон выхватил «Макаров» из-под свитера.
С порога он увидел молодую немку — лет двадцать пять, симпатичная, коротко стриженная шатенка. Она стояла на кухне словно вбитая в пол и смотрела на него широко распахнутыми испуганными глазами. На столе перед ней лежал его разобранный телефон. Бободжон не стал вдаваться в анализ ситуации. Он шагнул в прихожую, почти рефлексивно поднял пистолет и выстрелил в растерянное лицо. Пуля только царапнула щеку, и он тут же нажал курок еще раз. Новая пуля попала почти в то же место, но теперь прошила голову насквозь. И сразу вся кухня оказалась забрызгана кровью: кровь на полу, на стенах, в раковине… Женщина рухнула и корчилась на полу, гребя руками по линолеуму. Бободжон искренне жалел ее, но это не помешало ему сделать контрольный выстрел в затылок. После третьего выстрела наступила оглушительная тишина. Сердце бешено колотилось. Справа от себя Бободжон услышал шорох, резко повернулся и увидел на пороге спальни мужчину с «глоком» в правой руке. И это было последнее, что он видел в своей жизни.
14
Уилсон в одиночестве пил чай в вестибюле отеля — ждал Белова. День только клонился в вечеру, но на улице царил неприветливый сумрак. Зеро и Халид, за столиком ближе к выходу, увлеченно играли в нарды, недружелюбно покашиваясь на группу евреев-ортодоксов, которые спорили о чем-то с администратором на непонятном Уилсону языке. Неподалеку, на белом кожаном диване, двое холеных мужчин могучего телосложения — то ли бизнесмены, то ли спортсмены — чинно пролистывали свежие газеты.
