Джон Коннолли - Жнецы
В сравнении с прошлым разом Гэбриел как будто убавился в размерах (усох от возраста, что ли). Волосы и борода были теперь снежно-белыми, а тело словно утопало в складках просторного черного пальто. Правая рука при поднятии стакана слегка дрожала. Старик поднес напиток к губам и отпил, при этом несколько капель выплеснулись на столешницу.
– Для лимонада чуть холодновато, вам не кажется? – поинтересовался Луис.
– Холод меня не заботит, – ответил Гэбриел. – Тем более что нынче на каждом углу можно согреться кофе, который здесь, кстати, особенно хорош. Подозреваю, что это из-за кофеварок на газу. Но отменный лимонад в отличие от кофе нынче мало где встретишь, так что нужно хвататься за такую возможность, когда она предоставляется.
– Как скажете, – сдержанно сказал Луис, усаживаясь напротив.
При этом он старался удерживать в поле зрения и входную, и служебную двери. На середину стола Луис положил принесенную газету. К стакану не притронулся.
– А ты знаешь, что здесь снимались сцены «Трех дней Кондора»?[10] Кажется, Редфорд сидел как раз на том самом месте, где сейчас сидишь ты.
– Вы мне об этом рассказывали, – напомнил Луис. – Когда-то давно.
– Правда? – В голосе Гэбриела сквозило огорчение. – Значит, в тогдашних обстоятельствах я счел нужным про это упомянуть. – Он кашлянул. – Давно это было: лет десять тому назад, если не больше. Примерно с той поры, как ты стал обнаруживать в себе присутствие совести.
– Вообще-то она присутствовала всегда. Просто до этого я как-то не уделял ей особого внимания.
– Я понял, что теряю тебя, еще задолго до того, как наши пути разошлись.
– Каким образом?
– Ты начал спрашивать: «Зачем?»
– Значит, это стало казаться уместным.
– Уместность – понятие относительное. В нашем деле есть такие, кто вопрос «зачем?» считает прелюдией к вопросу: «как глубоко ты бы хотел быть закопанным?» или: «тебе венок из роз или лилий?».
– Но ведь вы ж были не из их числа?
Гэбриел пожал плечами.
– Я бы так не сказал. Просто я не был готов скормить тебя собакам. И вообще старался смягчить твои тревоги, прежде чем позволил отправиться в свободное плавание.
– Позволили? Мне?
– Ты уж дай старику малость поблажить, польстить самому себе. К тому же ты знаешь: не все из нашего дела уходили своими ногами.
– На момент моего ухода там оставались немногие.
– А таких, как ты, не было и вовсе.
Луис комплимент не принял.
– Так что, как видишь, – сказал Гэбриел, – мой моральный компас оказался вернее, чем ты, видимо, полагал.
– Вы уж не обижайтесь, но что-то мне в это не особо верится.
– Никаких обид. Хочешь – верь, хочешь – нет, но тем не менее это так. Я всегда щепетильно относился к той работе, которую тебе поручал. Бывали случаи, когда я шагал по тонкой грани, но не считаю, что когда-либо переступал ее охотно, а уж тем более по своей воле. Во всяком случае когда речь заходила о тебе.
– Ценю. Просто думаю, та грань со временем становилась все тоньше.
– Может быть, – задумчиво согласился Гэбриел. – Может быть. Так что там произошло вчера ночью? Я так понимаю, ты принимал визитеров?
Осведомленность Гэбриела о давешнем происшествии Луиса не удивила. По поступлении звонка от своего бывшего подопечного он мог как минимум навести справки, хотя вполне возможно и то, что Гэбриел узнал о происшедшем еще до того, как сам звонок был сделан. Кто-то мог ему сообщить. Таков принцип работы старых систем, и это, кстати, одна из причин, отчего молчание насчет смерти Детки Билли так сильно Луиса настораживало.
– Так, вылазка практикантов, – попытался отшутиться Луис.
– Возможно. А вот с вылазкой в автомастерскую все достаточно странно. На вид примитивно и бессмысленно, если только кто-то не пытался этим дать знак. Иначе зачем было одновременно целиться и в твою резиденцию?
– А вот здесь я не знаю, – пожал плечами Луис. – Да и в газеты попало. Уилли такая публичность совсем ни к чему. Мне она тоже не нравится: привлекает внимание. Уже привлекла.
Гэбриел с успокоительной незначительностью махнул рукой:
– Газетам нет дела до того, кому принадлежат здания. Им интересно только, кто в них умирает и занимается сексом, причем необязательно в этом порядке.
– С репортерами я не разговаривал.
Гэбриел глянул в окно, словно ожидая, что из сумрака неожиданно материализуются детективы штата. Не заметив их там, он как будто даже разочаровался. Интересно, насколько Гэбриел отдалился от своей прошлой жизни. Своры наемных убийц (Жнецов, как он их называл) при нем больше нет, однако уйти втихую на покой он никак не мог. Гэбриел уже и без того слишком много знал, но при этом всегда стремился знать больше. Он, может, уже и не отряжал убийц делать грязную работу на заказ, но, безусловно, оставался частью того мира.
Луис аккуратно постучал по газете. Там внутри лежала расплющенная свечка с отпечатками налетчика и копиями фотоснимков с мобильника Арно плюс отпечатки тех двоих лжекурьеров, которым хватило глупости сунуться в дом.
– Я тут кое-что принес, что попалось мне на глаза. Хотел бы, чтобы вы взглянули.
– Так ведь и полиция наверняка тоже на все взглянет?
– Может, у вас получится быстрее. Скажем, услуга от ваших друзей.
– Они не из тех, кто оказывает услуги безвозмездно. С ними всегда баш на баш.
– Тогда с вас этих «башей» два, потому что я хочу попросить еще об одной.
– Озвучь.
– У Уилли на работе что-то вынюхивали два федеральных агента. Выспрашивали насчет «Лероя Франка».
– Насчет расследования я ничего не слышал. Может, нашли ниточку где-нибудь еще, а от нее что-то начало разматываться. Опять же, в последние годы эти черти стали такими усердными. Я бы сказал, упертыми. Было время, когда терроризм легко прятался под личиной бизнеса. А нынче все очень усложнилось: малейший намек на подозрительный платеж, и пошли мурыжить и выпытывать, даже таких безобидных в этих делах, как Лерой Франк.
– Думаю, многим, когда их тянут за эти ниточки, становится щекотно. А щекотку мало кто любит.
– Уверен, что с этим можно что-то сделать, – сказал Гэбриел. – Ну а пока у нас есть более насущные вопросы: кто это сделал и как нам застраховаться от того, чтобы такое повторилось?
– «Нам»?
– Представь себе. Даже спустя все эти годы я чувствую за тебя определенную ответственность. К тому же в некотором смысле твои проблемы – это мои проблемы, особенно если они как-то соотносятся с тем, что имело место при моей опеке. Хотя все это могло быть связано и с какими-то твоими делами. Взять твоего друга Паркера: у него есть особенность обзаводиться интересными врагами.
– Уилли сказал, что агент Паркера ни разу не упомянул. С языка у него не сходил только я.
– Это хорошо.
– Что значит «хорошо»?
– Сужает поле. Я не слышал, чтобы кто-то назначил цену за твою голову, да и вылазка была, как ты сказал, практикантская. Любой, кто бы выставил насчет тебя метку, позаботился б нанять кого-нибудь профессиональнее. На твоем месте я бы даже обиделся, что кому-то взбрело в голову иметь с тобой дело в такой грубой, неотесанной манере.
– Да, я весь испереживался. Кстати, о птичках: надеюсь, вы выслали веночек для Детки Билли?
– Такой исход нельзя было исключать, – скорбно вздохнул Гэбриел. – Его болезнь все более прогрессировала. Требовалась радикальная хирургия. И кто-то, очевидно, взял операцию на себя.
– Уверен, он бы одобрил альтернативное мнение.
– Лечение было выбрано самое лучшее: быстро и весьма эффективно.
– Я бы сказал, Блисс-тяще.
Лицо Гэбриела болезненно покривилось.
– Можно было хотя бы поставить меня в известность, – укорил Луис.
– Что ты по этому поводу слышал?
– Так, слухи. Только и всего.
– С ним уже давно никто не сталкивался. Его списали со счета: полагали, что его нет в живых.
– Мечты-мечты.
– Он тебя пугает? – уже с прежним спокойствием и лукавинкой спросил Гэбриел.
– У меня есть причина пугаться?
– Не то чтобы я знал какую-либо конкретику. Хотя в отношении этого джентльмена можно лишь теряться в догадках. Он уже долгое время как исчез из поля зрения, но вам двоим и правда есть что вспомнить. И если он действительно возвратился, то может оказаться в настроении возобновить старые знакомства.
– Меня это как-то не очень утешает. Да и вас, наверное.
– Я старый больной человек.
– Ему доводилось убивать и больных, и старых.
– Я немного другой.
С этим можно было согласиться.
– С давешним вторжением вы с партнером сладили весьма успешно. Так что если он что-то и задумает, то совладать с тобой ему будет все так же непросто, как и в прежние годы. Как ты поступил с мусором?
